Что делать?

Что делать?

Повышение боеготовности ВС России во многом будет зависеть от того, будут ли выполнены поставленные по гособоронзаказу на 2011–2020 гг. задачи и выдержаны поставленные сроки. Председатель правительства РФ В. В. Путин пообещал, что этому будет уделено в ближайшие годы особое внимание. И это действительно для России жизненно важный вопрос. Ведь пока, как считают эксперты, темпы перевооружения и качественные характеристики закупаемых образцов военной техники таковы, что при сохранении существующих тенденций, силы общего назначения РФ могут сократиться в ближайшие 8–10 лет до размеров вооруженных сил средней европейской страны. А «друзья» России из НАТО уже давно подталкивают ее к тому, чтобы по своему военному потенциалу она была бы чуть сильнее какой-нибудь Андорры, но ни в коем случае не сильнее Люксембурга. Все же прогресс — не Верхняя Вольта с ракетами, как именовали, и несправедливо, Советский Союз в диссидентских кругах в конце 90-х годов, а Андорра с ракетами. Европа как-никак! Шутки шутками, но деградацию вооруженных сил России за годы президентства Владимира Путина (2000–2008), несмотря на его «18 брюмера» в ОПК, удалось только замедлить, но не остановить. При Сердюкове она шла, увы, такими темпами, что в любой другой стране мира это стало бы предметом серьезного расследования. Армию и флот посадили на такой голодный паек, что они в их нынешнем состоянии не способны обеспечить необходимую обороноспособность России, особенно в условиях деградации ядерных сил. Надо действительно самым радикальным образом переоснащать наши вооруженные силы самым современным оружием. Если этого не удастся сделать в ближайшие три-четыре года, а объявленная Путиным программа для решения такой задачи явно недостаточна, то, по мнению независимых военных экспертов, наша страна окажется неконкурентоспособной в военном отношении не только по сравнению с КНР и США, но также с Турцией и Японией, а в перспективе — и с европейскими странами НАТО. Как оказалось, поставить ОПК под контроль государства было делом чрезвычайно важным, но одного этого недостаточно для того, чтобы заставить «оборонку» работать как надо в нынешних условиях. По тем причинам, о которых мы говорили выше, пока что ОПК выгоднее производить устаревшее оружие, а вооруженным силам — сподручнее использовать это старье, чем новую технику. Ситуация близкая к тупиковой.

Вывод наших экспертов поэтому неутешителен: «Мы не готовы сегодня к большой войне. Необходимо 3–4 полных бюджета России для того, чтобы переоснастить всю армию и подготовить ее к боевым действиям», — отметил в конце 2008 г. в беседе с РБК daily руководитель центра военного прогнозирования Института политического и военного анализа Анатолий Цыганок. По-своему этот вывод поддержал и министр обороны США Р. Гейтс, о выступлении которого на эту тему в Университете национальной обороны в Вашингтоне вскоре после окончания «пятидневной войны» на Кавказе, мы уже говорили. И главное, конечно, это отсталость России в деле подготовки к войнам будущего.

Профессор Слипченко, чью лекцию я цитировал выше, рассказывая о проблеме бесконтактных войн, считает, что России нужен совершенно новый оборонный щит. «Нам не нужна система ПВО, которую мы имеем сейчас, — говорит он, — а нужна система противо-крылато-ракетной обороны, которой у нас нет. Нам нужны самолеты, которые могут перехватить носители этих ракет на дальних подступах, еще до вхождения в зону пуска. Там их надо уничтожать. Ведь если самолет выпускает 50 высокоточных крылатых ракет, то гоняться за каждой — а они могут лететь и тысячами — уже нет возможности. Надо сбивать носители. Это совершенно новая уникальная проблема, к решению которой мы не готовы. И не готовы не только мы.

Наверное, самолеты нужно развивать в совершенно новом ракурсе. Нам нужна не только дозаправка в воздухе: нам нужно довооружение самолета в воздухе, нам нужны беспилотные самолеты-носители высокоточного оружия. Более того, сейчас, в среднем, самолет живет в воздухе 10–12 % своей жизни. Остальное время он живет на земле. Надо опрокинуть это соотношение и сделать так, что 90 % своей жизни самолет жил в воздухе, и только 10 % на земле. Тогда эффективность будет высокой. Пока у нас нет возможности создавать такие самолеты».

Кстати, американская корпорация Lockheed Martin уже приступила к подобным разработкам. В 2008 году они поставили на конвейер F-35 — очередной пилотируемый самолет, такой, как F-16 или F-17 — и переходят, по их словам, к выпуску беспилотных самолетов, которые будут доставлять высокоточные ракеты до рубежа пуска. Другая американская компания заявила о том, что они создают гиперзвуковые самолеты с дальностью полета до 22 тысяч километров при скорости 18 М (это, примерно, 14,5 тысячи километров в час). Такие самолеты могут доставить высокоточный снаряд до любого континента на нашей планете буквально за 1,5–2 часа.

Возрастает роль воздушно-космической обороны. Она должна действительно надежно защитить оборону страны, экономику страны. «Если говорить о России: России безгранична, — подчеркивает профессор Слипченко. — Ее экономический потенциал рассредоточен и сгруппирован по регионам. Она имеет мощнейшую экономическую инфраструктуру. И все это надо защищать. В том числе и системой противо-крылато-ракетной обороны. Но этого мало, потому что в любую критическую точку крылатая ракета пролетит, и сможет ее поразить. Нам еще необходима неогневая защита экономики, а точнее критических точек, куда могут прийти ракеты. Эту неогневую защиту, — продолжает Слипченко, — я назвал гражданским видом вооруженных сил. Можно защитить эти точки маскщитами, дымопускми; можно защитить даже заборами, радиоэлектронными помехами — чем угодно. Такой гражданский вид вооруженных сил, наверное, на базе Министерства по чрезвычайным ситуациям, нам придется создавать: мы без него останемся без экономики.

Военно-морской флот нуждается в развитии в совершенно другом ракурсе. Он должен уйти из контактных войн 4го поколения в дистанционные бесконтактные войны. Флот должен нести основную нагрузку для ударной компоненты России. Он должен иметь свои базы, оружие, надводные и подводные корабли, свою космическую систему освещения обстановки на театрах, чтобы вести активные ударные действия. Если мы не будем иметь возможности при помощи длинной руки достать любого противника, откуда бы он нам не грозил, мы потеряем свой экономический потенциал. Поэтому флот, как я условно это назвал, должен быть и арсеналом, и пусковой установкой в Мировом океане».

До таких радикальных перемен Вооруженным силам РФ пока что далеко. Слипченко в связи с этим перечисляет основные опасности для России и те решения, которые помогут их избежать:

«Первое: Россия отстала в войнах на поколение. Нам надо срочно догонять американцев. Если мы не сумеем что-то сделать в этом направлении, наше отставание будет только увеличиваться.

Второе: массированный удар в Россию может прийти по кругу отовсюду. Если мы раньше защищались с запада, с востока, с севера, то сейчас надо иметь круговую надежную оборону от высокоточных ударов. Противник будет способен послать такой наряд высокоточных ракет, что какие-то из них в любом случае найдут свои критические точки».

К 2010 году США накопили около 30 000 высокоточных крылатых ракет. Они могут воевать с любой страной мира, посылая ежесуточно 1 000 крылатых ракет на объекты экономики противника. К 2020–2030 годам их возможности увеличиваются до 60–90 суток вот такой войны. И на это надо ориентироваться, потому что их экономический потенциал позволяет накопить достаточное количество высокоточных средств, чтобы разрушить экономику любой страны мира. Сейчас достигнуты достаточно большие мощности взрывчатых веществ. Если сравнить со Второй мировой войной, то сейчас мощность детонации была увеличена примерно в 30–50 раз.

Начали применяться объемно детонирующие взрывчатые вещества. В ракетах с «проникающими» боеголовками, способными пробивать, не взрываясь, бетонные плиты перекрытий до 10 м толщиной, в момент попадания в поражаемое помещение укрытия боеголовка действует, как кумулятивный снаряд — сначала распыляет некоторую субстанцию, а потом она взрывается, и происходит объемный взрыв, в результате которого можно поражать объекты, находящиеся, например, в пещерах, за счет того, что происходит отражение от стен. Все, что находится в такой пещере, погибает. Эффективность поражения по сравнению с прошлым поколением войн существенно возросла.

«Нам нужна совершенно новая связь, — подчеркивает профессор Слипченко. — Опасность нынешнего положения заключается в том, что наша связь построена в основном на радиоканалах. Надо уходить к оптоволоконным кабелям, подземным кабелям, к космической связи, лазерной связи. Радио будет мгновенно выведено из строя. У нас должна быть космическая группировка сил. Мы отстаем от американцев в развитии космических систем. Хотя в космосе мы и давно прижились, но в военном отношении нам много чего не хватает. Сейчас у нас где-то порядка 90 различных спутников различного назначения, а для минимального обеспечения дистанционной бесконтактной войны их надо порядка 200. А для глобального обеспечения войны — порядка 400. Еще очень много надо работать. Прежде всего, должны быть спутники-разведчики, оптические, телевизионные, радиотехнической разведки. И, обязательно, глобальная навигационная система страны: ГЛОНАСС.

Третье: наш военно-промышленный комплекс зациклился на оружии прошлого поколения войн. То оружие, которое выпускает ВПК, можно продавать, если его кто-то покупает, но оно совершенно не эффективно для бесконтактных дистанционных войн. Нужно совершенно другое оружие. Надо перестраивать весь ВПК. У нас в стране, к сожалению, военно-промышленный комплекс работает не так, как в советское время (когда ему приказывали что-то сделать, и он это делал); сейчас ВПК, имея в заделе красивое сильное оружие, продолжает клепать то, что дает ему доход, потому что комплекс перешел на рельсы бизнеса. И государство пока что не способно реализовать на потоке то, что имеется в заделе».

Экономика под дистанционные бесконтактные войны требует очень большой отдачи. Обсуждая эту проблему с крупными военными экономистами, мы пришли к выводу, что для того, чтобы Россия завтра к утру могла быть готовой к войнам нового поколения, ей надо расходовать пять валовых национальных продуктов. Не бюджетов: все, чем располагает Россия, надо сложить и умножить в пять раз. Стоимость готовности к этой войне очень высока. Так что нам необходимо те средства, которые сейчас имеются в военном бюджете, использовать очень рационально. Нельзя направлять их в то, что не пригодится в будущем и разбазаривать, как это делал Сердюков со своими «наложницами». Дистанционные бесконтактные войны требуют большого количества новых технологий.

«Весь экономический процесс должен быть направлен на создание очень дорогого высокоточного оружия, — заключает Слипченко. — И смена поколений произойдет не очень быстро: нам придется накапливать это оружие очень медленно, потому что технология производства достаточно дорогая. Конечно, стоимость войны очень высока.

Мы отстаем в подготовке научных, педагогических и военных кадров. У нас нет подготовки кадров к войнам нового поколения. Ни в одном военном вузе страны никто ничего не знает о дистанционных бесконтактных войнах. Все наши кадры готовятся для прошлых окопных войн 4-го поколения.

У нас нет цепи аэродромов по периметру страны, чтобы оттуда самолеты могли стартовать на перехват воздушных носителей большой дальности. Их надо создавать очень много, требуются большие финансовые вложения. И окончательный вывод: России нужны совсем другие вооруженные силы» (И. Слипченко. Цит. соч.).

Добавим к этому экспозе г-на Слипченко еще одну деталь. Летом 2009 г. агентство Reuters сообщило, что в Пентагоне будет создано новое командование — кибернетическое, со штаб квартирой в Форт-Мид, штат Мэриленд. Соответствующий приказ в июне подписал министр обороны США Роберт Гейтс. Новая структура будет заниматься обороной исключительно компьютерных систем военного назначения. По данным газеты The Guardian в Пентагоне считают, что главная опасность этому электронному арсеналу исходит помимо Китая от российских хакеров. Т. к. Пентагон использует около 15 тыс. электронных сетей, состоящих из 7 млн. компьютеров, новое командование без дела не останется. Но Пентагон готовит свои кибервойска не только к оборонительным действиям, но и к нападению на информационные ресурсы в других странах, «если это потребуется для решения боевых задач».

Создание кибервойск в США объясняют тем, что современные государства обязаны защищаться от внешних угроз своим информационным ресурсам и быть готовыми адекватно ответить на нападение из киберпространства или на угрозу такого нападения. Военные эксперты отмечают, что речь идет не о защите неких правительственных систем связи, а о создании как минимум нового рода войск (или даже вида вооруженных сил), об оснащении этих войск специальными системами вооружения и военной техники, как оборонительными, так и наступательными. В ходе подготовки агрессии такие кибервойска могут нанести противнику самый серьезный урон. Руководитель аналитического центра InfoWatch Илья Шабанов полагает, что «атаки на информационные ресурсы могут быть ничуть не менее разрушительными, чем природные катастрофы. От них можно и нужно защищаться. Вероятно, кибервойска будут использоваться не только для защиты. Лично я бы не стал исключать возможность их упреждающего применения в случае каких-то локальных военных конфликтов. Например, можно выводить из строя информационные ресурсы противника, лишая его коммуникаций и возможностей формировать общественное мнение в свою пользу». Это не говоря уже о системах связи на театре военных действий.

Тьерри Карсенти, технический директор по региону Европы, Ближнего Востока и Африки транснациональной израильской компании Check Point (специализация — информационная безопасность) не исключает, что Пентагон воспользуется, прежде всего, возможностями IT-индустрии США для создания военного преимущества. А если учесть, что эти возможности стократ усиливают IT-индустрии «братских» стран НАТО и Японии, можно представить масштаб этой новой и пока что недооцениваемой угрозы. (См. «Время новостей», 25.06.2009).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.