ТАБОТАТ АПЕТА

ТАБОТАТ АПЕТА

Позже я обнаружу, что египетское происхождение ковчега еще шире и глубже. Тутанхамон оставил и другое наследие, которое помогло мне понять полное значение этого происхождения. Во время посещения великого храма в Луксоре в Верхнем Египте в апреле 1990 года, проходя через изящную колоннаду, которая тянется на восток от дворца Рамсеса II, я проходил сквозь историю, вырезанную в камне, — долговременный и богато иллюстрированный отчет о значительном «Апетском празднике», вырезанный здесь в четырнадцатом столетии до н. э. по прямому указанию Тутанхамона.

Несмотря на эрозию на протяжении нескольких тысячелетий, рельефы на западной и восточной стенах колоннады все еще достаточно различимы, чтобы почерпнуть элементарные сведения о празднике, отмечавшемся во времена Тутанхамона пик ежегодного полноводья Нила, от которого зависело все египетское сельское хозяйство. Я уже знал, что эти периодические наводнения (сдерживаемые ныне Асуанской высотной плотиной, приведшей к весьма пагубным экологическим последствиям) были результатом исключительно длительного дождливого сезона на Эфиопском нагорье, вызывавшего настоящую водную лавину, которая вырывалась из озера Тана и прокатывалась по Голубому Нилу, принося сотни тысяч тонн плодородного ила на поля дельты и составляя примерно шесть седьмых общего стока воды по нильской речной системе. Открывалась возможность того, что египетские ритуалы в какой-то степени окажутся важными для моего поиска: в конце концов, они отражали очевидную связь между жизнью в Древнем Египте и событиями в далекой Эфиопии. Весьма вероятно, что эта связь — не более чем совпадение климата и географии. Тем не менее я считал ее по крайней мере любопытной.

Но, как оказалось, здесь крылось нечто гораздо более важное.

Рассматривая западную стену колоннады с рельефами Тутанхамона, я обратил внимание на нечто, похожее на ковчег, поднятый — на шестах на уровень плеч группой жрецов. Подойдя поближе, я тут же убедился, что так оно и есть, но с одной оговоркой: изображенный на рельефе предмет скорее напоминал миниатюрную лодку, нежели ларец, а в целом представшая мне сцена казалась точной иллюстрацией того места в первой книге Паралипоменон, где описывается, как «сыновья левитов» понесли «ковчег Божий, как заповедал Моисей по слову Господа, на плечах, на шестах». 144

Отступив назад, чтобы охватить взглядом всю картину, я обнаружил, что вся западная стена колоннады заполнена образами, весьма похожими на те, что привлекли мое внимание. В массовой и, казалось, радостной процессии я разглядел формы нескольких ковчегоподобных лодок. Их несли на плечах несколько групп жрецов, перед которыми музыканты играли на систрах и других музыкальных инструментах, крутились акробаты, танцевали и пели люди, возбужденно хлопая в ладоши.

С забившимся от волнения сердцем я присел на разбитый цоколь колонны в тенечке и стал размышлять над охватившим меня ощущением, что я уже где-то видел это. Прошло всего лишь три месяца с той поры, как я присутствовал на Тимкате в эфиопском городе Гондэре 18–19 января 1990 года. Подробности ритуалов, свидетелем которых я был в те два дня религиозного неистовства, все еще были свежи в памяти. Настолько свежи, что я просто не мог не заметить сходства между ними и исступленной процессией, изображенной на полустертых камнях египетского храма. Оба события, сообразил я, отражали своеобразное «поклонение ковчегу», когда группы жрецов носят ковчеги, окруженные истеричными толпами. И это еще не все: Тимкат характеризовался дикими плясками и игрой на музыкальных инструментах перед ковчегами. Теперь стало очевидно, что подобное поведение отличало и праздник Апета вплоть до использования музыкальных инструментов, идентичных во многих случаях тем, что я видел в Гондэре. Разумеется, плоские таботат, которые несли на головах эфиопские священники, внешне весьма отличались от ковчегоподобных лодок, которые несли на плечах их давно ушедшие из жизни египетские коллеги. Основываясь на своих предыдущих исследованиях (подробно освещенных в главе 6), я знал, что, согласно установленной этимологии, табот изначально означал «кораблеподобный контейнер». И в самом деле, как я уже прекрасно знал, архаичное еврейское слово «тебах» (производным от которого и является эфиопский термин) 145 использовалось в Библии применительно к кораблеобразным ковчегам, а именно: к Ноеву ковчегу и камышовой корзине, в которой плавал по Нилу младенец Моисей. Неслучайно, понял я, и данное в «Кебра Нагаст» описание ковчега завета как «днища корабля», содержащего «две скрижали, написанные пальцем бога».

Успокоившись, я встал и вышел из тени на жестокое полуденное солнце, в котором купалась вся колоннада. Затем я приступил к изучению полустертых рельефов на западной стене, посвященных празднику Апет и изображавших перенос ковчегов из Карнака в храм Луксора (на расстояние около трех миль), а также на восточной стене, где показано возвращение процессии из Луксора вдоль Нила в Карнак, в их изначальные «дома покоя». Каждая подробность этих сложных и прекрасно исполненных сцен напоминала мне праздник Тимката в Гондэре, во время которого я наблюдал и процессию выноса (перенесения таботат из церквей к «крестительному озеру» возле старого замка) и обратный ход (возвращение таботат в их родные церкви). Больше того, теперь я четко понимал, что и причудливые ритуалы, которые я видел ранним утром 19 января на озере, тоже были предвосхищены праздником Апет, на каждом этапе которого также проявлялось особое почитание воды (в самом деле, рельефы, относящиеся к начальной части процессии, свидетельствуют, что ковчеги из храма несли прямо к берегу Нила, где совершалось несколько сложных обрядов).