Мой переход в  очередной пунктир

Мой переход в  очередной пунктир

Когда мне стукнуло… за шестьдесят, дочь с зятем в очередной приезд преподнесли неожиданный подарок — ноутбук. Я был удивлён: зачем он мне, да и пользоваться не умею? Но, как говорится, — «дарёному коню в зубы не смотрят», а тут ещё аргумент дочери:

— «Зимой, когда дачные дела не отвлекают — будет чем заняться! Ты не представляешь какие возможности открывает интернет!»

Несколько дней я ходил вокруг этого компактного интеллектуала не зная, как к нему подступиться. Затем обратился к другу. Человек он, конечно, занятый, вопросами демографии занимается — книги, статьи. В шутку он у меня «отцом русской демографии» слывёт. Друг на то и друг — взял надо мной шефство. По его совету приобрёл книги по компьютерной грамоте, понемногу стал осваивать аппарат.

Конечно, первым делом зарегистрировался на сайте «Одноклассники. ru» и ринулся искать школьных друзей. Выпускников нашей школы на сайте много, но в основном молодёжь. Моих однокашников — никого! А вот этого я не ожидал! Стал вспоминать наших сильных математиков и физиков, они–то где?

Но ответ пришёл сам собой. Мы уходили на пенсию, когда компьютер был ещё редкостью, а затем, в условиях выживания, до него ли было моим сверстникам–бессребреникам?

Но я не отчаивался. В конце концов, у каждого есть родственники, дети, внуки. И эта надежда оправдалась. Через детей, племянников и внуков отыскал некоторых своих школьных друзей. Как я и предполагал, нашему поколению честных тружеников живётся трудно — не до «игрушек».

Шло время, неожиданно для себя и с лёгкой руки того же друга, узревшего во мне некоторые творческие наклонности, я стал работать над сборником стихов и над публицистикой о своей малой родине. Творчество захватило меня целиком и полностью, оно стало моим хобби и явлением, которое ты творишь сам, уходя на время от житейских проблем и суеты.

И вот вышел сборник стихотворений. Первая публицистика, к моему удивлению, была опубликована в одном из толстых литературных журналов. Взялся за рассказы, а потом начал работать над книгой, — и теперь всякий раз, сидя за компьютером, я попадаю в мир событий, образов, иного времени.

Какой вывод можно сделать из этого? В каждом из нас заложены разнообразные способности. Пользуйтесь! Находите занятия для души! Удивляюсь, когда некоторые пенсионеры, оставшись без работы, теряют смысл жизни, чахнут и раньше времени уходят из жизни.

В отличие от них, у меня всегда не хватает времени. Как на бесценную часть бытия я смотрю на обложки любимых книг. Проходят годы, наше восприятие меняется. Перечитывая любимую книгу, ты каждый раз находишь в ней что–то новое. И поэтому, я постоянно ощущаю потребность кое–что перечитать из прозы и поэзии. К примеру, сейчас тяга в третий раз взять в руки «Сагу о Форсайтах», в очередной раз полистать Эрнеста Хемингуэя и О`Генри, меня снова притягивает проза Эрих Марии Ремарк. Как старые, добрые, мудрые учителя, на меня смотрят Шопенгауэр, Бердяев, Ильин и другие. Нет, всё–таки не удержался! Снимаю с полки рассудительного француза Эрве Базена с намерением перечитать «Супружескую жизнь» и «Анатомию одного развода». К чему бы это?

Довлатов пишет: «…познакомился с Бродским. Вытеснив Хемингуэя, он навсегда стал моим литературным кумиром». Надо же, как поэт подействовал на прозаика! Я слишком прост — из меня даже Бродским не вытеснишь любимых поэтов, прозаиков, историков.

Но вернёмся на землю. Исходя из логики событий, стало ясно — случайный подарок в виде ноутбука явился причиной моего перехода в очередной пунктир бытия, где вполне комфортно.

Творчество творчеством, но были два человека, очень важных в моей судьбе и которых интернет пока не помог отыскать, а так хотелось!

В Москве бываю часто — два часа автобусом. Захожу как–то в небольшой, но уютный продовольственный магазин, вижу — киргизка средних лет протирает полки, расставляет продукты.

Для россиянина все азиаты — гастарбайтеры на одно лицо, но я, «русский азиат», сразу отличаю киргиза, узбека, таджика. По роду службы пришлось в своё время поколесить по всем республикам Средней Азии и Казахстану. Впрочем, казахов и туркменов отличаю тоже, но их в России практически нет — надеюсь, по причине того, что от добра — добра не ищут!

Подхожу к землячке, приветствую:

— Салом алейкум!

— Алейкум ассалом! — отвечает она.

— Вы ведь из Киргизии? Откуда конкретно?

— Я с юга! — на отличном русском языке отвечает она мне и называет город моей школьной юности. Я был приятно удивлён:

— Надо же, какое совпадение! Я там жил, окончил школу! — и обозначил те благословенные года.

— Меня тогда ещё на свете не было! — улыбнулась она, невольно подчеркнув временную пропасть между нами.

— Как там сейчас?

— Русских почти нет, но русский язык востребован, и потому русская школа сохранилась. В городе самый большой на юге Киргизии базар. С Китаем границу открыли, они ширпотреб везут, свой бизнес открывают. Я работала бухгалтером, но всё равно прожить было трудно.

— Ну а как здесь — довольны?

— Что делать? Мы с мужем берёмся за любую работу. Надо учить детей, заботиться о родителях.

— А я пытаюсь разыскать тех, с кем учился в школе, но не очень–то получается!

— У меня там русская подруга, мы вместе работали, возможно, она поможет! — предложила землячка и продиктовала телефон подруги.

Звоню в город своей юности. Меня доброжелательно выслушали и взяли на заметку несколько фамилий однокашников. И это сработало!

Через пару недель мне был продиктован домашний телефон Галины — девочки из параллельного класса, теперь уже Галии Ахмедовны. Оказалось, она живёт в соседнем от нашего городка областном городе Ош. Этот старинный город Центральной Азии — ровесник царя Соломона — на слуху у многих россиян, увы, по кровавым событиям политической жизни Киргизии в новейшей истории…

Галя была одной из тех, кого я настойчиво разыскивал. Её номер телефона был подарком судьбы, поскольку в моей душе она занимала особое место, и это при том, что к нам вполне соотносились слова из ранее популярной песни: «Мы с тобою не дружили, не встречались по весне…». Впрочем, в школе Галя не дружила и не встречалась ни с кем из мальчиков, хотя неравнодушных к ней было достаточно. А мы в старших классах с девочками дружили. Наша дружба сводилась к походам в кино, где можно было тайком взять за руку «свою» девушку и ощутить волнующее тепло её ладони; к прогулкам по вечерам и к робким поцелуям — мы были целомудренны.

Галя была из интеллигентной семьи. Немногословная, сдержанная, скромная — с внутренним содержанием восточной женщины, в ней присутствовали сильная воля и высокий интеллект. Её уважали все.

Применительно к ней вполне уместна памятная из кинофильма фраза: «комсомолка, спортсменка и просто красавица…». Стройная и изящная, как газель. Ей не составляло труда практически без подготовки пробежать дистанцию в четыреста метров на областной школьной спартакиаде. Что касается красоты, то в школе она не была яркой и броской, но такая красота обязательно расцветает в своё время.

Я был мальчишкой–старшеклассником, но уже тогда интуитивно понимал, что Галя обладает добрым нравом и светлой душой, она надёжный человек, а в будущем станет хорошей женой и матерью. Понимал и то, что необходимо иметь неординарные качества, чтобы быть достойным этой девочки. Был ли я влюблён в неё, как некоторые мои однокашники? Нет, это были иные чувства, нежели просто мальчишеская влюблённость. А ещё было чувство неполноценности: Галя была одной из лучших математиков нашей школы, а я — всего лишь неплохой спортсмен.

Сама того не подозревая, Галя незримо присутствовала со мною рядом как пример добродетели. А в моей жизни, как и у всех, было всякое, иногда было стыдно за свои поступки, иногда был повод гордиться.

И вот — после многих лет — с волнением набираю телефон Гали. Боже мой, время не изменило голос Гали–десятиклассницы!

Разговор по телефону начал с предположения, что вряд ли она догадывается, кто ей звонит. Однако она тут же назвала моё имя и фамилию. Я был в недоумении:

— Каким образом ты узнала меня после стольких лет?

— У меня в руках твой сборник стихов!

— Как попал он к тебе?

— Мне его привезла младшая сестра, она преподаёт в нашей школе.

Действительно, сборник вышел в канун юбилея со времени окончания школы,

что и послужило поводом отправить его в родной город. Воистину: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся».

Галина окончила физмат областного педагогического института, работала педагогом. Мы вспомнили школу, наших учителей и однокашников. У неё семья, дети, внуки, и вообще всё так, как я и предполагал. Галя сообщила мне приятную информацию — продиктовала телефон своей одноклассницы — той самой девушки с толстой косой до пояса. Она училась на филфаке того же института, и с тех пор они не теряют друг друга. И это тоже было приятно. И у неё — семья, дети, внуки…

Пунктир нашей весны, пунктир нашей осени, а между ними — жизнь…

Кроме школьной юности, была юность студенческая. Пять лет той поры прошли в Алма—Ате, в то время столице Казахстана. Там была другая Галина. Она появилась у нас на втором курсе, после декретного отпуска. Её появление сразу же вызвало у меня недоумение — зачем ей инженерный факультет? Почему не театральный или кинематографический институт, ведь «она была прекрасна — Софи, и та же стать» — под Софи я подразумеваю Софи Лорен в лучшие её годы. Между ними было много сходства, но лицо Галины, с более тонкими чертами и такими же чувственными губами, как у Софи, на мой взгляд, даже превосходило красоту знаменитой итальянки.

Замечательный ровный характер, благородная красота, обаяние, интонация, голос Галины должны были волновать с экрана и сцены миллионы людей, а не только наш факультет, преподавателей и всех тех, кто с ней был знаком. Впрочем, за описанием истинных качеств таких женщин, как Галина, я отсылаю вас к одному из гениев пера — Николаю Васильевичу Гоголю, конкретно к его лирической статье «Женщина» — лучше не скажешь!

Учиться ей было трудно — семья, ребёнок. Иногда она появлялась у нас в студенческом общежитии, и мы с удовольствием оказывали ей помощь в оформлении курсовых работ. Обстановка в нашем общежитии была благопристойной, ничего общего с мерзкой современной обстановкой, описанной Алексеем Ивановым в романе «Общага–на–Крови».

Муж Галины всегда находился «за кадром». Он был старше её и уже работал. Видимо он доверял ей полностью. За все студенческие годы — не припомню, при каких обстоятельствах, но лишь однажды — мне удалось мельком увидеть его. Сложилось впечатление, что это был высокий, импозантный мужчина в стиле Ги де Мопассана.

Постепенно мы стали дружны с Галиной — и не более того. Единственное, что мне было позволено, — поцелуй в щёчку при прощании.

Я, меломан и театрал был постоянным её спутником. В наши студенческие годы ходить по театрам было проще простого — билет на галёрку стоил копейки, а если зрительный зал не был заполнен, то можно было с комфортом расположиться и в партере.

Однажды в республиканском оперном театре мы попали на «бельэтаж». Мы расположились рядом с соседней секцией балкона, разделявшей нас невысокой перегородкой, обшитой малиновым бархатом. После окончания спектакля Галя призналась:

— Молодой мужчина пытался взять меня за руку!

Я был возмущён наглостью незнакомца, но вынужден был произнести:

— Я его понимаю! Сидеть по соседству с тобой, какой уж тут балет! — но впредь старался быть осмотрительней.

В другой раз на какой–то фильм нас занесло на рабочую окраину города. Галина была в короткой мутоновой шубке, окрашенной… в ярко–розовый цвет — писк моды во времена стиляг.

Мы припозднились и уже при полном зрительном зале направились к первым рядам. И тут по залу прокатился гул и свист. Так рабочая молодёжь встретила «залётную птичку» из центра города. Мы шли, как по раскалённой сковородке, и — поделом!

Признаюсь! Я был влюблён в Галину — влюблён безо всякого шанса на взаимность. Впрочем, она об этом и не догадывалась. Это была платоническая любовь студента с неопределённым будущим, вся собственность которого помещалась в тумбочке и чемодане под железной кроватью в общежитии. Но на то она и платоническая любовь, чтобы фетишизировать предмет обожания и вознести его на особый пьедестал!

Позднее, в силу различных обстоятельств, я потерял след Галины. Поиски ни к чему не приводили. И тут, опять на помощь пришел сайт «Одноклассники. ru». Он вывел меня на родственника Галины.

И снова — телефон, тот же грудной, мягкий голос, всё та же Галина. И снова я блаженно возвращаюсь в пунктир моей студенческой юности, заново переживаю чувства, над которыми не подвластно время.

Многие мои сверстники, однокашники, друзья, коллеги сопричастные к этой жизни остались в душе, а некоторые из них занимают особое место. И здесь уместно задаться вопросом, сколько же места в нашей душе, и какова она, душа? Думаю, ответ прост — всё зависит от человека, разные люди — различные души. В душе всегда есть место тому, что нам дорого и свято. И потому, заключаю свои воспоминания о школьной и студенческой юности стихотворением Александра Блока, которое созвучно моему душевному состоянию:

Прошли года, но ты — всё та же:

Строга, прекрасна и ясна;

Лишь волосы немного глаже,

И в них сверкает седина.

А я — склонён над грудой книжной,

Высокий сгорбленный старик, —

С одною думой непостижной

Смотрю на твой спокойный лик.

Да. Нас года не изменили.

Живём и дышим как тогда,

И, вспоминая, сохранили

Те баснословные года…

Иногда, когда я остаюсь один в своей забытой властью, но не забытой Богом деревеньке, там, где царит тишина и покой, где не смолкает Вечное и не шумит ничтожное, меня охватывает необъяснимая грусть — это мстит юность. Мстит за беспечность и иллюзорное представление о бесконечности бытия.

Но чего я хочу? Снова вернуться в детство и юность? Начать всё с нуля? Пройти по этой же дороге, но действовать иначе? Иллюзия! Ничто не бывает полностью таким, каким могло бы быть!

Считается, что реальный мир субъективен в зависимости от нашего сознания. Каков он мир в реальности? И может ли во Вселенной существовать реальный мир, когда всё относительно и бесконечно?