Глава 2 КАКИЕ БЫВАЮТ РОССИЯНЕ
Глава 2
КАКИЕ БЫВАЮТ РОССИЯНЕ
Откуда они, эти народы, эти горделивые нации, эти мощные государства, что встают передо мной?… Они называются разными именами и управляются по-разному, но все они англичане, ибо я слышу голоса одного народа… Я вижу огромную страну под другими звездами и чужое небо, но все-таки это Англия.
А. Конан-Дойл
Давайте внесем ясность в вопрос: русские бывают очень разные. И в историческом прошлом тоже мы бывали очень разные. В колоссальной стране, простершейся от Карпат до Тихого океана, в разное время жили разные люди, которые создавали разные общества и управлялись по-разному. Если уж судить о ментальности русских — так, наверное, в первую очередь учитывая этот исторический опыт.
Про Древнюю Русь
Люди всех четырнадцати восточнославянских племен не поняли бы наших теоретиков Большого Московского Мифа. Потому что во всех областях Руси политический строй был «сочетанием двух начал: монархического в лице князя, и демократического в лице веча»{37}. Не было на Древней Руси абсолютных владык, тирании восточного типа. Придумать, конечно, можно что угодно, а во что хочется, в то и вериться. Но веча были совершенно везде, а князья правили, советуясь со своей дружиной.
К тому же Древняя Русь поддерживала активные связи с остальной Европой и русских знали там хорошо. И не только в Скандинавии, откуда пошла сама династия Рюрика и откуда брали жен четверо русских князей (а еще четверо отдали в Скандинавские страны замуж дочек). Но и во Франции, куда Ярослав отдал замуж дочь Анну (кстати, во французской поэзии XI–XII веков часто упоминаются Русь и русские).
Русских жен имели четыре венгерских короля, двое русских князей — венгерских жен. Только одна русская княжна была замужем за чешским владыкой, но «зато» у трех русских князей были чешские жены.
У двух русских князей были жены из рода князей западных полабских славян. Живших близ Балтики называли поморянами — теми, кто живет близ моря. От славянского слова Поморье произошло и немецкое Pommern — Померания. Итак, две поморянские — померанские жены, а у трех померанских князей — русские жены.
Жен из Византии взяли семь князей Древней Руси. Двое из них сыграли исключительную роль в истории Руси — Владимир Красное Солнышко и Роман Галицкий — в 1200 году он женился на византийской княжне из рода Ангелов, родственнице императора Исаака II.
Четыре раза византийские императоры женились на русских княжнах.
К тому же очень многие земли и города Руси вели оживленную торговлю с остальной Европой.
Немецкие купцы часто приезжали в Смоленск, некоторые жили в нем постоянно. У них была своя церковь Святой Девы в Смоленске. В 1229 году Смоленск подписал торговые договоры с немецкими городами: Бременом, Дортмундом, Гронингеном, Сестом, Мюнстером, Любеком и Ригой.
В X–XII веках основной точкой русской торговли с Германией был Ратисбор. Здесь была особая корпорация купцов, торговавших с Русью, — «рузарии».
Летописец Титмар из Мариенбурга (975–1018) подчеркивал богатство Руси и ее торговые обороты.
В XIII веке каноник Адам из Бремена в книге «История гамбургской епархии» называл Киев соперником Константинополя и украшением христианского мира.
Русские купцы тоже постоянно ездили в Германию через Богемию-Чехию и Польшу, через Галич и Львов.
Уже Раффенфельштадское таможенное установление 906 года содержит упоминание о русских купцах.
Так вот: ни европейский служилый класс, ни купцы не заметили каких-то особых отличий Руси от остальной Европы. Наоборот — они отмечали богатство и честность русских купцов. «Анналы» Ламберта Херсфельда написаны около 1077 года — много сведений о Руси, и в самых лучших тонах.
А вот никаких общих черт со степняками у русских никто не заметил.
Господин Великий Новгород
Еще в XIX веке стало общим местом говорить о новгородской демократии. Сама демократия, честно говоря, выглядит несколько странно для современного человека: не такая уж она демократичная.
Новгородское вече было вовсе не десятитысячной буйной толпой, а узкосословным органом, демократией для избранных. Летопись размещает вече у Никольского собора, где на вечевой площади умещалось не более 400–500 человек, — очевидно, преимущественно крупных землевладельцев. Немецкий источник 1335 года свидетельствует даже, что новгородское вече называлось «тремястами золотыми поясами».
Впрочем, примерно таким же был политический строй европейских торговых и ремесленных городов типа Венеции, Флоренции или Генуи. Никакой русской специфики.
Но самое главное: еще в 1017 году Ярослав Мудрый просил помощи у Новгорода в своей войне за власть со своим отцом, киевским князем Вольдемаром-Владимиром.
Новгородское вече согласилось помочь, но взяло за помощь не деньги и не земли… За свою помощь новгородцы попросили гарантию своей независимости — и получили. Ярослав даровал Новгороду особые грамоты за помощь новгородцев в завоевании Киева.
В Новгороде каждый новый князь после избрания клялся на грамотах Ярослава не нарушать вольностей Новгорода, и только тогда мог приступить к исполнению своих обязанностей.
Основой гражданственности новгородцев с XI века становится преданность не феодалу, не отвлеченной идее, а городской общине — Господину Великому Новгороду. Общество в Новгороде Великом было важнее государства, и в летописях общественные события вплоть до изменения цен на соль или на пеньку отмечались вместе с решениями князей, с войнами и договорами между государствами.
Владимир Мономах пытался изменить строй Новгорода и посадил своего внука на новгородский престол — но добился прямо противоположного. Как только он умер (1132 год) — новгородцы сразу свергли «нелюбого» князя Всеволода и произвели самую настоящею революцию.
С 1136 года Новгородом окончательно правило вече, а князь с новгородским вече заключал договор (как называли его на Руси — ряд). Сохранились несколько «рядов» Новгорода с князьями.
К князю обращались «государь», а не «господин». Господин Великий Новгород не имел в его лице конкурентов.
Если князь нарушал вольности, нарушал ряд, переставал нравиться новгородцам, они поступали очень просто: открывали городские ворота и сообщали, что «перед князем путь чист».
С 1095 по 1304 год князей сменили 58 раз. Многие князья сидели по 2 раза на новгородском столе, а рекорд побил Александр Невский: перед ним ворота открывали трижды. Всего же княжило в Новгороде за эти годы 40 человек.
В общем, не похоже на нравы татарского ханства.
Москали так ненавидели грамоты, данные Ярославом, что в XV веке, завоевав Новгород, они уничтожили эти грамоты, дарующие Новгороду право на самоуправление. Они даже вымарали из летописей всякое упоминание о них. Из своих летописей, конечно. До летописей в Великом княжестве Литовском, в Польше, в Германии и в Скандинавии руки у них были коротки. Так что о содержании жалованных грамот Ярослава мы знаем.
В общем — если русские «должны быть» любителями рабства, — то новгородцы вполне определенно не русские. А если новгородцы типичны — то это москали как раз не русские.
Новгородцы были активнейшими мореплавателями. У них был флот в сотни вымпелов, и эти вымпелы были ничем не хуже, чем корабли датчан или шведов.
Новгородцы не только ждали к себе купцов-гостей; они сами регулярно плавали по морю в Данию, в Любек и в Шлезвиг. В XII веке они основали свою колонию на острове Готланд, в главном городе Висби; там стояла новгородская церковь.
В 1187 году император Священной римской империи германской нации Фридрих II даровал равные права на торговлю в Любеке голландцам и русским.
Уже в XII веке в Новгороде появился Готский двор — основали его купцы с острова Готланд, предшественники Ганзы.
С конца XII века в Новгороде находился Немецкий двор и посольство Ганзы{38}. Этот двор имеет гораздо большее значение, чем смоленский, псковский, тверской, половецкий — то есть дворы и представительства других приезжих купцов.
Стремясь любой ценой доказать, что русские — не европейцы, что в Европе их всегда не любили, Лев Гумилев рассказывал сказки: мол, Новгород был неравноправным членом Ганзы. Но уж простите, равные права в Ганзе имели только 5 германских городов. Купцов из Фландрии, Англии немцы тиранили куда более жестоко, чем русских.
Новгород был не неравноправным, а своеобразным, самобытным членом Ганзы… как и почти каждый из ганзейских городов. Так же как Лондон, например.
Именно русских купцов из Новгорода ганзейцы так и не смогли вытеснить с Балтики, ликвидировать их морскую торговлю. Морскую торговлю Новгорода уничтожили вовсе не немцы, а московитский Великий князь Иван III.
Немцы же считали русских купцов очень честными и надежными. Действовал закон, что даже проторговавшийся русский купец не мог быть арестован ни в этом, ни в других городах Ганзы. Финансово несостоятельного купца отправляли в Новгород, чтобы он мог отдать долги.
По отношению к купцам английским или шведским таких правил немцы не заводили. Привилегия русским, однако.
И вообще, новгородцев считали очень приличными людьми, всегда отмечали их высокие нравственные качества и женскую честь новгородок.
Кое-что о народном фольклоре
По фольклору можно уверенно судить, о чем и как думает народ, что он считает важным в жизни и кто вызывает у народа приязнь и восхищение. Скажем, есть у англичан сказка, в которой некая девушка приходит в избушку к трем медведям… Как и русская Машенька, англичанка все сьела и переломала, но кончается сказка иначе: медведи вызывают полисмена… Право же, этот сюжетный ход заставляет задуматься.
Если же сравнить новгородские былины с киевскими, оснований для задумчивости существенно прибавляется.
Ведь главным героем былин, родившихся в Киеве, становится так называемый богатырь… То есть здоровенная дубина, главные достоинства которого — мышечная масса да готовность хвататься за меч или дубину по любому поводу и без повода.
По страницам киевских былин разгуливают Ильюша Муромец или Алеша Попович — здоровенные дебиловатые типы, которые то пьянствуют в компании Владимира Красное Солнышко, то кого-нибудь «мочат»: то Соловья-Разбойника, то Жидовина, то еще какое-нибудь «чудище поганое».
Есть, конечно, и в новгородском эпосе свой разбойничек — Васька Буслаев. Но в отличие от глубоко идейного Муромца Буслаев — откровенный деклассированный элемент, и его разбои совершенно лишены смысла защиты Отечества. Васька не верит «ни в сон, ни в чох», а разве что в свою банду-дружину, состоящую из таких же пропащих. Васька бьет и калечит кого попало, включая и «мужиков новгородских», причем откровенно, из любви к искусству, наслаждаясь собственной силушкой, упиваясь безнаказанностью.
Видимо, Буслаев имеет некий прототип — в новгородских летописях упоминаются события 1267-го, 1299 годов, когда во время пожара «коромольники» и «злии человецы» «грабиша торг», или даже «горшее зло сотвориша: …над товаром сторожа убиша».
Жаль сторожа, но летопись, по крайней мере, дает нелицеприятную оценку такого рода действиям. В киевских же летописях главное, чтобы «мочили» не своих.
Но вот другой, куда более интересный герой новгородского фольклора — предприниматель и специалист. Тот, кто силой таланта и силой духа добивается богатства.
В XIX веке, сочиняя оперу «Садко», Н. А. Римский-Корсаков делает своего героя тоже богатырем… Видимо, считая «богатырскую силушку» чем-то совершенно неотъемлемым от культурного героя Древней Руси. И напрасно… В новгородской былине Садко вовсе не отличается особым телесным могуществом. Он отличается силой и гибкостью мысли, умением хорошо играть на гуслях, личным обаянием, обширными знаниями. Садко отличается от Ильи Муромца так же, как интеллигентный, умный Одиссей Лаэртид от тупого здоровяка Геракла.
Известно два близких, но все же различных сюжета былины о Садко.
1. Садко — нищий гусляр, который спорит с купцами и призывает на помощь морского царя. С морским царем Садко ведет умные беседы, играет ему на гуслях и с его помощью выигрывает у купцов их лавки и делается богатым.
2. Садко спорит с купцами о том, кто богаче; этот спор оканчивается поражением Садко. Садко уходит в странствия, путешествует по разным странам — и эти страны описываются с большим знанием дела. В конце концов Садко спускается в подводное царство, к морскому царю. Он чарует морского царя своим пением, царь отпускает Садко, и он возвращается в Новгород.
Возможно, Садко — это исторический персонаж. В новгородских летописях упоминается некий Сътко Сытинец, который в 1167 году построил в Новгороде церковь Бориса и Глеба.
Но имел фольклорный Садко исторический прототип или нет — все равно в былине речь идет о совершенно иных людях и событиях.
И Садко — совсем не «охранитель земли Русской», не «радетель за други своя», а вполне даже эгоистический тип, устраивающий в первую очередь свою личную судьбу. В том числе, отнимая лавки у купцов.
Садко действует в мире совершенно городском, коммерческом, торговом, предпринимательском.
И он — моряк. Для Садко море — такое же естественное место действия, как для Ильи Муромца — сосновый лес или ковыльная степь. Море, плавание по морю так же естественно для него, как для Ивана-дурака более поздних московитских сказок — пешее путешествие.
Есть и еще один типичный персонаж новгородского фольклора. Зовут его Хотин Блудович. Его похождения тоже вписываются в фольклор городской, индивидуалистический, европейский… То Блудович затрахал насмерть купчиху, то говорил с девушкой, — оставаясь на улице, а дева в усадьбе, за забором… — и вставшим членом повалил забор… О дальнейших похождениях Хотина Блудовича, а их известно до тридцати, я лучше умолчу. И так все более-менее ясно.
Русские, бившие монголов
Типичная фраза: мол, «Русь пережила эпоху татарского ига»… Верно, пережила. Но не вся. Более того — Русь была первой страной, города которой монголы далеко не всегда могли взять. Первым таким городом стал Господин Великий Новгород. Спасли болота? По легенде, всего в 100 верстах от Новгорода, утонула в болоте шаманка на белой верблюдице. После этого, мол, монголы и повернули прочь от Новгорода.
Но, во-первых, монголы еще три раза подступали к Новгороду: младшие братья Александра Невского, Ярослав и Василий, в 1270 и 1272 годах пытались покорить Новгород силами татарских орд. В 1283 году хан Ногай по приглашению сына Александра, Андрея, громит окрестности Новгорода.
Но что характерно — громят они именно что окрестности Новгорода, а в сам город не входят ни разу. И даже не пытаются его осадить или штурмовать.
Во-вторых, точно так же татары ни разу не пытались взять ни Псков, ни Полоцк, ни Пинск. Никакие такие болота эти города не окружают — но монголы старательно делают вид, что «зелен виноград», что таких городов не существует.
Одновременно с Русью, завоеванной монголами, существовала Русь, монголов вообще не знавшая: западная Русь, нынешняя Белоруссия, Северо-Западная Русь, земли Пскова и Новгорода.
У нас вспоминать об этом не особенно любят… А жаль!
А была еще Русь, монголов бившая: юго-западная Русь, территория современной Украины.
Еще во время своего нашествия 1240 года Бату-хан не смог взять два города — столицы Даниила Галицкого: Холм и Кременец. Князь Галицко-Волынского княжества, Даниил Романович Галицкий, после 1242 года он перестроил свое войско, создав одну из самых сильных армий в Европе. Армия состояла из трех частей:
1. Рыцарская конница, с идеей личной ответственности и чести.
2. Легкая конница татарского образца.
3. Пехота по-швейцарски — то есть фаланги, которые легко перестраиваются в каре, с длинными копьями. Пехота, закованная в металл с головы до ног, не хуже рыцарей, легко противостояла коннице. Часть пехотинцев шла в бой с арбалетами.
С этой армией Даниил Галицкий не раз бил монголов, отбрасывал их к востоку за Днепр. В 1249 году монголы устроили еще один погром Галицкой Руси. Под угрозой набега и разорения Юго-Запад вынужден платить дань и признавать над собой главенство монгольского хана.
Но становится очевидно и другое: что ввести оккупационный режим монголы на большей части Руси не могут, сил не хватит.
В 1254 году Даниил пошел на Унию с католической церковью. Папа римский прислал ему регалии короля — корону и скипетр. В 1255 году Даниил торжественно короновался в городе Дрогичине как король.
Одна из частей Большого Московского Мифа — что титул царей (аналогичный королевскому) первыми получили московские великие князья в XV–XVI веках. Но это — очередная неправда. Первым из русских князей такой титул получил князь Даниил Галицкий. Причем Ивана III в XV веке никто царем не признавал, он был чистой воды самозванцем. А вот Даниила — признавали.
Еще один миф — что Даниилу Запад все равно не помог, оставил один на один с монголами. Из чего делается еще один далеко идущий вывод — что Запад никогда не считал русских ровней, не хотел принимать их интересы всерьез, а тем более — как свои собственные.
Неправда! Польские и венгерские рыцари вместе с русскими гнали кривоногих дикарей домой, в их ненаглядные степи.
Как жаль, что у нас до сих пор рассказывают такой плохой, неуважительный к самим себе миф: будто Русь целиком, безоговорочно покорили монголы.
А ведь в Руси, покоренной монголами, под игом, жили от силы 15 % русских людей того времени. Мы изучаем историю этих 15 % как историю всей Руси.
Мифы и история
Часть Большого Московского Мифа: что Русь была завоевана монголами и ценой ее гибели уцелела Европа. Но это не так. Часть Руси монголы завоевали, а часть — нет. Первые города, которые монголы не смогли взять, — это города Руси, Кременец и Холм. Первые города, за ограбление которых монголы заплатили слишком большими, неприемлемыми для них потерями, это Рязань и Козельск.
Жить завоеваниями выгодно только до тех пор, пока потери не велики, а добыча больше, чем можно заработать честным трудом. В Азии — в Китае, в Хорезме и в Персии — монголы теряли мало людей, а имущества приобретали много. Ну, в Руси и во всей остальной Европе потери монголов громадны, а захваченная добыча невелика: города горели, народ разбегался, даже женщины кончали с собой. Грабеж и насилие становились бессмысленны, не давали ожидаемых результатов.
Монголов отбила Европа, и Русь была частью Европы.
Еще один миф: про вечевой строй
Во всех учебниках, всех книжках по истории всегда пишут эдак осторожненько: мол, во время монгольского нашествия или «после монгольского нашествия» вечевой строй на Руси кончился. «Кроме Новгорода», — оговаривают иногда для объективности. Но ни точного времени, когда пал вечевой строй, ни обстоятельств дела как-то не упоминают.
…Потому что вечевой строй на Руси вовсе не «пал», а продолжал жить и развиваться — это раз. И в XIV, и в XV веках веча были в Киеве, Львове, Минске, Турове, Пскове… везде. И после XV века вечевой строй никуда не исчез. Вся Русь, кроме диковатого Северо-Востока, знала веча вплоть до введения более европейских форм демократии — Магдебургского права. Вся Западная Русь знала демократию и самоуправление вплоть до Переяславской Рады (1648), до отмены Литовских статутов на вошедшие в Российскую империю земли Великого княжества Литовского — в 1840 году.
В XIII веке вечевой строй кончился для тех 15 % русских людей, которые жили на Северо-Востоке. Причем запретили веча и сняли вечевые колокола вовсе не татары, это два.
В 1262 году по всей Руси вспыхнуло восстание против монгольских сборщиков дани — баскаков. В Новгороде, в Суздале, Ярославле, Владимире, как писал летописец, «и побиша татар везде, не терпяще насилие от них».
Конечно, война — это всегда риск. Всегда очень трудно судить, как повернется война, и насколько велик был шанс покончить с игом навсегда. Но война — это еще и выбор, в том числе и выбор нравственный. Даже Северо-Восток вовсе не рвался объединяться с татарами.
Русские Великого княжества Литовского и Русского
Не желая идти под монголов, русские княжества объединялись с Литвой.
Вот и еще одна легенда: «Поражением Руси (от монголов. — А.Б.) воспользовались Польша и Литва, которые захватили западные княжества. Зачастую сами князья добровольно принимали литовское подданство, чтобы спастись от более тяжелого монгольского ига»{39}.
И далее: «После татаро-монгольского нашествия на Русь литовцы сумели захватить многие западные русские княжества. Почти 2/3 территории Литвы состояло из бывших русских земель»{40}.
«…из бывших русских земель». А почему, собственно, из БЫВШИХ? Потому что не в составе Москвы? А когда окажутся опять в составе Московского княжества, сразу же станут опять просто русскими? А не БЫВШИМИ русскими?
Абсурд…
Литовский Великий князь Гедиминас-Гедимин, «король литовцев и русских», ни разу не воевал ни с одним из русских княжеств. Тем не менее в начале XIV века вассалами Литвы оказались княжества Белой Руси: Минское, Лукомское, Друцкое, Турово-Пинское; Волынь в состав княжества не вошла. Но тоже сделалась вассалом. К концу правления Гедиминаса (1341) русские земли составляли три четверти территории его государства. А русские — 80 или даже 85 % его подданных.
Сын Гедиминаса Ольгерд княжил с 1345 по 1377 год и продолжал дело отца: присоединил к Великому княжеству Литовскому Смоленск, Брянск, Киев, Подолию и укрепил отношения с другими княжествами, уже вассальными.
В 1362 году Ольгерд Гедиминович наголову разбил татар Золотой Орды при Синих Водах, в Подолии, и тем самым подтвердил, что Русь не зря видит в Литве защитника против татар.
Захват и покорение русских земель?! Вот уж нет. Великое княжество Литовское возникало как почти добровольное объединение. У всех подданных Великого князя Литовского были общие внешние враги, и какие! Крестоносные ордена, это раз. Татары Золотой Орды — это два! Вскоре появился и третий общий враг: Московия.
Русские в Великом княжестве Литовском и Русском вовсе не были московитами. Московская политика им совершенно не нравилась, и они вовсе не называли себя москалями. Скорее они отказывали москалям в праве называться русскими.
А Великие князья категорически протестовали против привычки московских князей именоваться «Государями Всея Руси». С их точки зрения, московские князья не имели на это никакого права. А были они вовсе не литовцы, а русские: Гедиминас сам полурусский; он был женат на Марии Тверской и имел от нее целый выводок детей.
Сын Гедиминаса Ольгерд первым браком женат на витебской княжне Марии Ярославовне, вторым — на тверской княжне Ульяне Александровне.
Сын Ольгерда, которого в Литве звали Йогайла, на Руси Ягайло, а в Польше — Ягелло (1348–1434), после крещения в католицизм стал Владиславом Ягелло и женился на последней королеве из рода Пястов — Ядвиге.
Ядвига умерла родами, но Ягелло остался королем. Он реформировал Краковский университет, который с тех пор так и называется — Ягеллонским. Он женился еще три раза и с четвертой женой обеспечил польский престол наследниками. А был он русский на семь восьмых. При Владиславе Ягелло русская знать оттеснила многие старопольские фамилии от престола.
Ягелло много раз воевал с Москвой, за что его ославили чудовищем, которого трясло при виде русского лица, при звуках русского языка.
…А на каком языке пела ему колыбельные песни мама, тверская княжна Ульяна Александровна? Какое лицо склонялось к нему с момента появления на свет, впечатавшись навеки в память?
Русский язык оставался государственным языком Великого княжества Литовского. Летописи велись именно на этом языке. С московитами — ничего общего, но Русь — она и в Речи Посполитой Русь. Просто Русь бывает очень разной.
В Речи Посполитой
В 1569 году Великое княжество Литовское принимает Унию с Польшей, сливается с ней в одно государство.
Объединительный сейм, в работе которого приняли участие феодалы и Литвы, и Польши, начал работу в январе 1569 года, в пограничном городе Люблине.
Литовская сторона, правда, в марте прерывает переговоры… по их мнению, поляки пытаются не соединить государства, а включить Литву в Польшу. Литва же настаивает на полном паритете объединяющихся государств.
И тогда поляки делают ход неоднозначный, но очень умный: польский король обратился к местным сеймикам, обещал при присоединении к Польше равные гражданские права, участие в совместном сейме и помощь Польши в обороне восточных границ Литвы (то есть против татар и московитов).
Шляхетская республика манит сильнее, чем возможность участия в делах господаря! Шляхта Подляшья, Волыни, в Брацлавском и Киевском воеводствах хочет тех же привилегий, что и в Польше. Сеймики этих областей заявляют, что уходят под польскую корону. Великое княжество уменьшается более чем вдвое, от него отрывается южная, самая теплая, плодородная и населенная часть.
Уния все-таки подписана 28 июня; 1 июля ее утвердили раздельно депутаты польского и литовского сеймов.
Согласно Люблинской унии 1569 г. возникало новое государство, в которое входили и Польша, и Литва — Речь Посполитая (Rzeczpospolita), что в переводе означает «республика». «Польское королевство и Великое княжество Литовское есть один единый и неделимый организм, а также не разная, но единая Речь Посполитая», — говорится в акте Унии.
Республика имела общего короля, избираемого совместно шляхтой Польши и Литвы. Единообразное государственное устройство предполагало введение одних и тех же административных единиц: воеводств и поветов. Создавалась одна денежная единица — злотый; отменялись взаимные пошлины. Согласно Унии, Ливония рассматривалась как общее владение Литвы и Польши. На международной арене Речь Посполитая выступала как одно государство.
При этом Речь Посполитая состояла из двух частей: Короны и Княжества. У Короны столицей был Краков. Он был столицей и для православных русских людей, людей, живущих в Киеве или во Львове. Столицей Княжества был Вильно. А новой и общей столицей всей Речи Посполитой становилась Варшава.
Согласно Унии, в Литве сохраняется свое особое законодательство и суды; отдельные высшие административные должности; своя казна, войска. Официальным государственным языком Княжества остался древнерусский. На русском языке писались все официальные документы вплоть до 1791 года: Конституция 3 мая 1791 года в Речи Посполитой отменила остатки литовской государственности.
Шляхта Речи Посполитой — в том числе русская — имела исключительные права, больше чем знать во всей Европе. Привилеи 1387, 1432, 1434, 1447 годов давали все больше привилегий феодалам, все больше отнимая у крестьянства.
В XVI веке в Великом княжестве Литовском возникло даже что-то вроде конституции. Кодексы феодального права утверждались в 1529, 1566, 1588 годах и назывались Литовскими статутами (от лат. statuo — постановляю).
Простолюдины не имели ничего даже похожего на привилегии шляхты — но и крепостные по Статуту 1588 года имели свои, пусть жестко ограниченные, права.
А города на территории Великого княжества Литовского управлялись точно так же, как во всей Европе. Магдебургское право в нем получили: Брест (1390), Гродно (1391), Слуцк (1441), Киев (1494–1497), Полоцк (1498), Минск (1499), Могилев (1561), Витебск (1597).
Московия XVII века
Может быть, типичный для русских менталитет присутствовал в Московии XVI–XVII веков? И тут все не так однозначно…
«Судебник» Ивана III 1495 года с простотой, достойной Московии, знают только две группы населения: тяглые люди, которые платят подати и тянут тягло, и служилые люди, которые правят государеву службу.
Но в сравнении с этим «Судебником» «Соборное Уложение» 1649 года делает огромный шаг вперед: оно знает три основных класса общества: служилые люди, уездные люди и посадские люди.
Кроме них, примерно тысяч двести московитов относятся к духовенству. Это сословие имеет совершенно особые права и обязанности, это никак не слуги государства.
Внутри трех основных сословий и между ними «оставались промежуточные, межеумочные слои», которые «не входили плотно в их состав и стояли вне прямых государственных обязанностей, служа частному интересу»{41}.
Это холопы, которые тоже очень не одинаковы. От «вечных» холопов, почти что рабов, до холопов на время, жилых холопов, кабальных, задворных, и даже боевых: лично не свободных воинов, становившихся вольными после смерти хозяина.
Это вольногулящие люди, или «вольница»: люди, которые не находились в зависимости от частных лиц и в то же время не были вписаны в государевы тяглые волостные или посадские общины.
Это архиерейские и монастырские слуги и служки.
Это «церковники», то есть дети духовенства, ждавшие или не сумевшие найти себе места, кое-как кормившиеся около своих родителей или родственников; или это вполне взрослые безместные попы.
Приходится сделать два интереснейших вывода.
1. Общество «кондовой» допетровской Руси оказывается крайне пестрым. В нем сосуществуют множество групп, которые различаются по своим правам и обязанностям, по степени своей свободы и по богатству.
2. Если произвести простейшие рассчеты, то получится интереснейшая цифра: в XVII веке из 12 или 14 миллионов московитов не меньше пятисот тысяч НЕТЯГЛЫХ и НЕСЛУЖИЛЫХ людей (если считать с духовенством).
Стоит добавить к этому числу еще и полтора миллиона свободных сельских обывателей — черносошных крестьян. Итого — два миллиона лично свободных людей в стране, которая, казалось бы, должна до мозга костей быть пропитана холопством и где, по официальной версии, вообще нет и быть не может свободных людей.
Почему-то даже величайшие историки XIX века совершенно игнорировали эти факты. С. В. Соловьев вообще не замечает этого явления, В. О. Ключевский упорно говорит о «чисто тягловом» обществе Московии XVII века… Хотя приводимые им же самим факты и цифры неопровержимо свидетельствуют — нет, общество Руси этого времени уже вовсе не «чисто тяглое».
Я лично вижу тут только одну закономерность: достаточно признать, что весь XVII век шла ломка традиционного уклада, труднейший отказ от привычнейших стереотипов, пересмотр всего национального сознания, и тут же не оказывается места для важнейшего мифа: о «чисто тяглой» Руси, о ее приверженности к рабству и холопству.
Российская империя XIX века
Малоизвестный факт: освобождение крепостных Александром II в 1861 году коснулось всего 28 % населения Российской империи. Причина одна — остальные крепостные давно уже были освобождены.
А многие регионы России вообще не знали рабства, холопства, крепостного права. Ни в каких формах. Никогда. Такова Сибирь, от Урала до Тихого океана. Когда правитель Русской Америки Баранов спросил у одного охотника, хочет ли он вернуться с Аляски в Россию, тот замотал головой:
— У нас на Аляске бар нету…
Коротко и ясно.
Таков русский Север от Ярославля и дальше до Архангельска и Мурманска. Общественный строй Севера XV–XVII веков мало отличался от общественного строя стран Скандинавии.
Такова Новороссия — 500 тысяч квадратных километров теплой черноземной земли в Причерноморье и на Северном Кавказе, отвоеванных в середине — конце XVIII века.
Эту динамичную, теплую землю, одно из месторазвитий русского капитализма, очень любил А. Куприн. Случайно ли?
Даже не хочется подробно писать про земское самоуправление, частную собственность, реформы Столыпина, думскую Россию 1905–1913 годов. И писали об этом частенько, и времена уж очень близкие, известные.
И это все — русские
Зачем я написал эту большую главу?
Уж конечно, не для того, чтобы доказать — не было в русской истории жестокости, деспотизма, подлости низших, отвратительного измывательства высших. Было! Все было, господа!
Но, во-первых, было вовсе не только в одной русской истории…
Мейссенский фарфор известен во всем мире. Вот история фарфора известна меньше… Создал его Иоганн Фердинанд Бётгер в начале XVIII века. В 1710 году в Мейссене начала работать первая мастерская. А чтобы мастер Иоганн не мог создать вторую мастерскую, саксонский герцог Август велел посадить мастера в тюрьму. На всякий случай. Чтобы не было конкуренции.
Герцог вовсе не был таким уж садистом. Он велел хорошо кормить мастера, давать ему все, что попросит. Свидания с женой? Пусть хоть переселяется к супругу. Свидания с друзьями? Без вопросов. Надо только хорошенько обыскивать посетителей, чтобы не принесли чего неподходящего. Никаких предметов, с помощью которых мастер сумеет бежать.
Герцог часто приходил к мастеру, вел с ним долгие умные беседы, показывал себя чуть ли не другом. Но из заключения не выпускал. Мастер умер года за два до смерти герцога в своей комфортабельной тюрьме.
Мораль проста: не надо считать самодурство, произвол и жестокость откровением русской души. Римская империя жила в режиме рабовладения явно без русского влияния.
А во-вторых, и это самое главное — на Руси было много чего.
За тысячу двести лет русской истории перед нами возникли совершенно разные, иногда прямо противоположные типы русских людей.
Древляне режут полян, сжигают их города… Они русские.
Ученые из Петербурга создают Периодическую таблицу элементов и учение о биосфере. Тоже русские.
Буйные новгородцы выгоняют не потрафившего князя. Русские, русский обычай.
Выезжает на кривые улицы Москвы не то царь, не то хан, и все встречные-поперечные бросаются ниц, физиономиями в грязь. И это — русские, что тут поделать!
Московские дьяки вымогают взятки у просителей. Русские.
Помещики отпускают на волю крепостных без выкупа. Тоже русские.
Франциск Скорина переходит в католицизм. Он русский.
Протопоп Аввакум требует сожжения живыми всех, кто пляшет под музыку. Пусть сумасшедший, но русский.
Нестеров пишет картину «Философы»: Павел Флоренский прогуливается вместе с Сергием Булгаковым, они тихо беседуют о чем-то. Русский художник изображает русских философов.
Порой русские даже встречаются, спорят, воюют как представители разных укладов, направления развития, государств.
Вот русская шляхта, буйная феодальная вольница, стоит у престола выборных польских королей. И с отвращением смотрит на дорогих сородичей, прибывших из далекой, дикой, слишком холодной Московии. На их полутатарскую одежду, на холопские земные поклоны… Им не о чем говорить, они вызывают друг у друга разве что смех, эти разные русские люди.
Вот московиты завоевывают Прибалтику, шведские земли, на которых сейчас стоит Петербург. Земли эти населены, в том числе и русскими людьми. Только они не московиты, эти русские, они — последние из новгородцев. И они — лояльные, честные подданные шведского короля. Швеция проигрывает войну, и русские люди грузятся на корабли — плыть домой, в Швецию.
— Предатели! — ругают их солдаты московитского царя Петра, который вскоре объявит себя еще и императором.
— Мы привыкли быть гражданами… Мы не холопы. Это вы холопы, оставайтесь… — примерно так отвечают им новгородцы, отплывая в Европу, домой.
И те и другие — явно русские.
Если уж об особенностях русских — так это скорее невероятная пластичность. Какими только не бывали русские, какие только роли не играли! И пресловутая ментальность у всех разная.
Русские евразийцы очень любили поговорку: «Поскреби русского — увидишь татарина». Ох, не советую скрести… Ох, наскребете на свой хребет, господа «патриоты»… А то ведь вдруг вылезет вовсе не татарин, а оборотистый новгородец, питерский интеллигент, купец из города, управляемого по Магдебургскому праву, член местного муниципалитета. И будет плохо, потому что совершенно неизвестно, как все эти лица отнесутся к вашим убеждениям. У новгородцев ведь всегда были с собой эдакие увесистые трости-дубинки — а то в морских плаваниях много кого можно встретить. Новгородцы — это еще что! А то поскребешь современного русского — и вылезет русский шляхтич с саблей и пистолетами за поясом. Или соратник Разина или Пугачева — те вообще с кремневыми ружьями, а у тех такой калибр… Эдакая небольшая пушка, знаете.
Так что вы лучше не скребите, плохо будет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.