Глава 4. Приступить к ликвидации

Глава 4. Приступить к ликвидации

«Борьбу посредством агитации не признает. Смерть и страх переднею считает движущей силой. Прославился заявлением вслух о своей готовности со счастьем по приказу партии убить самого себя. Для его характера это не фраза. Физически вынослив, с гипнотическим взглядом. Настойчивый. С волей, быстро подавляющей окружающих...» Феликс Дзержинский внимательно перечитывал дело Бориса Савинкова из архива царской полиции. Пора было начинать первую смелую операцию молодой советской разведки — попытаться заманить на территорию большевистской России одного из самых ее лютых врагов. Тем паче сам Савинков напрашивается. При переходе границы был задержан его адъютант Леонид Шешеня. Чекисты долго сомневались: пришел ли он один или «хозяин» благополучно проскочил пограничников. Однако Шешеня пожаловал один-одинехонек. Задание его было простейшее: посмотреть, чем, фигурально выражаясь, ды-

шит советская власть, и растормошить резидентов «Союза защиты Родины и свободы», которые очень некстати впали в летаргический сон.

Шешеня был свято убежден: на Лубянке сидят дилетанты, которых боевой штабс-капитан обведет вокруг пальца. Однако долго «крутить кино» ему не удалось. Припертый к стене списком своих преступлений против советской власти, совершенных в отряде Булак-Балаховича, он быстро сдался на суд победителей. Заодно провалил и двух агентов: Зекунова — в Москве и Герасимова — в Смоленске. Первый как раз и был ярчайшим представителем не вовремя уснувших боевиков, зато второй оказался лидером мощнейшей подпольной организации, о существовании которой чекисты даже не подозревали. Неожиданная удача лишний раз убедила Дзержинского: пора сыграть с Савинковым по-крупному. Тем более что результаты очной ставки Зекунова и Шешени убедительно свидетельствовали — «клиент созрел»:

«Федоров: Вы подтверждаете, что по заданию руководящего центра СЗРиС лично от Савинкова шли на связь к этому человеку?

Шешеня: Если напротив меня сидит Михаил Дмитриевич Зеку нов, я шел к нему.

Федоров: Уточним этот факт с другой стороны. Вопрос к Зе-кунову: какой пароль должен был сказать вам Шешеня ?

Зеку нов: «Вы не знаете, где здесь живет гражданин Рубинчик ?»

Федоров: Вы подтверждаете эту фразу-пароль ?

Шешеня: Да.

Федоров: Что вы должны были услышать в ответ ?

Шешеня: «Гражданин Рубинчик давно уехал в Житомир».

Федоров: Верно?

Зекунов: Верно.

Федоров: Кто вам дал пароль ?

Зекунов: В Варшаве, в савинковском центре, именуемом облас-

тным комитетом союза. Этот пароль мне дал начальник разведки Мациевский.

Федоров: А вам кто дал ?

Шешеня: Тот же Мациевский.

Федоров: Значит, мы установили, что вы оба именно телица, которым принадлежат фамилии Зекунов и Шешеня и которые являются сообщниками по савинковской контрреволюционной организации СЗРиС. С какой целью вы шли к Зекунову?

Шешеня: Выяснить, почему от него нет никаких сведений. Потом...

Федоров: Минуточку, если бы вы обнаружили, что Зекунов умышленно не работает, иначе говоря, дезертировал, что вы должны были сделать ?Ну-ну, Шешеня, мы же договорились, встреча у нас откровенная.

Шешеня: Я должен был принятьмеры по обстановке, так сказать.

Федоров: Меры всякие, вплоть до...

Шешеня: Вплоть до убийства.

Федоров: Вот, Зекунов, значит, вам жизнь спасли наши пограничники, которые не дали Шешене перейти границу. Еще какие цели были у вас?

Шешеня: Если бы я обнаружил, что Зекунов не умеет работать как резидент, я должен был с его помощью осесть и устроиться в Москве и помочь ему наладить дело, а затем вернуться в Польшу.

Федоров: И на какой срок вы собирались тогда остаться в Москве?

Шешеня: Условливались — на год.

Федоров: И что было бы главным в вашей работе вместе с Зе-куновым?

Шешеня: Установить связь со всеми находящимися в Москве савинковцами. Добыча и переправка разведывательных материалов, касавшихся Красной армии и внутреннего положения в стране, связь с другими антисоветскими элементами.

Федоров: Так. Значит, вам наши пограничники помешали выполнить шпионское задание?

Шешеня: Так точно.

Федоров: И, таким образом, вы ни в чем не виноваты и мы вас зря держим за решеткой ?

Шешеня: Нет, не зря.

Федоров: А за что же ? Ну-ну, Шешеня, все — откровенно.

Шешеня: Я участвовал в рейдах против Советской республики.

Федоров: И, таким образом, на ваших руках есть кровь наших советских людей ?

Шешеня. Да, есть.

Федоров: А ваши руки чисты?

Зекунов. Чисты.

Шешеня: Не повезло мне на границе.

Зекунов: А мне с курьером, трус оказался. Выболтал все на свете.

Шешеня: На мне много висит, Михаил Дмитриевич, приходится стараться.

Зекунов: За эти старания там вас не похвалят. Знаете наш закон — предателю жить незачем ?

Шешеня: Я, брат, и так и так смерти подлежу.

Зекунов: Но там-то наверняка.

Шешеня: От этих тоже пощады не жди. Чека, одним словом.

Зекунов: К стенке торопитесь ?

Шешеня: Они торопят.

Зекунов: Кабы торопили, давно б кончили. Вы уже сколько здесь?

Шешеня: Месяц.

Зекунов: Давно б кончили. Зачем-то вы им еще нужны.

Шешеня: Да ну ?..

Зекунов. Это уж так и есть».

План был прост, как все великое: Савинкову необходимо было внушить, что на родине действует подпольная организация «Ли-

беральные демократы», которая готовит свержение коммунистического строя. Но, поскольку все видные политики, которые могли бы возглавить вновь сформированное национальное правительство, находятся в эмиграции, необходима консолидация сил. Для этой цели за границу отправляется член центрального комитета партии Мухин. Его роль было поручено исполнять Андрею Павловичу Федорову. На подготовку легенды он попросил у Дзержинского пять дней. В установленный срок на стол основателю «карающего меча большевистской партии» лег документ, с которого, собственно, и началась фаза «Синдикат-2» операции «Трест»:

«Фамилия, имя, отчество — Мухин Андрей Павлович. Родился в 1888 году в семье богатого крестьянина Мариупольского уезда. Мать умерла, когда ему было 5 лет.

До 1904 года учился в гимназии в городе Мариуполе, но не окончил ее — исключен за связь с местной анархистской организацией. Отец увозит его в Харьков, где репетиторы подготовляют его к поступлению в местный университет, в котором он и учится до 1909 года. Будучи студентом, попадает под влияние известного харьковского эсера Мирошниченко. Дело грозит обернуться исключением из университета, но отец своевременно устраивает его перевод в Новороссийский университет. Там в первые же месяцы учебы он участвует в студенческой забастовке протеста против казни социалиста Ферара. За это его исключают из университета, и он возвращается домой к отцу. Спустя год он —в Харьковском университете на правах вольного слушателя, а в 1914 году экстерном сдает выпускные экзамены.

Сразу по окончании университета он заболевает — нервное истощение. В результате в армию его взяли только в августе 1915 года. Как имеющий высшее образование он был направлен в Александровское военное училище, которое окончил с отличием. Выпуск был ускоренным, и в 1916 году он уже на фронте в качестве

офицера для поручений при штабе полка. Ранение в первый же месяц фронтовой службы. Из госпиталя в Воронеже выписан в январе 1917года и получает двухмесячный отпуск...

Ехал домой через Москву, где постоянно жш брат отца — путейский инженер. Здесь застал отца, и они вместе пережили Февральскую революцию. Отец спешно увез его домой, в Мариупольский уезд.

После большевистской революции отец не стал ждать, пока голытьба растащит его большое хозяйство, и выгодно продал его мариупольскому купцу. А сами они выехали в Москву, к брату отца. По дороге отец заболел тифом и умер. С огромным трудом Андрей все же пробился в Москву и поселился у дяди. Нигде не работал и не знал, что делать. Весной 1918 года случайно встретил в Москве начальника Александровского военного училища полковника Камен-щикова, который ввел его в круг военной интеллигенции. Здесь он познакомился с Новицким, который помог ему получить хорошую работу в тресте, занимающемся внешнеторговыми делами, а позже ввел в созданную им подпольную контрреволюционную организацию интеллигенции «Либеральные демократы», а еще позже рекомендовал его в состав ЦК.

Женат. Ждет первого ребенка».

На Лубянке прекрасно сознавали: обмануть опытнейшего подпольщика Савинкова будет крайне сложно. Поэтому, чтобы не создавать себе дополнительные и вовсе не нужные в таком деле хлопоты, Федоров перемешал выдуманные факты своей «легенды» с реальными деталями собственной биографии. Имя и отчество были свои. Родители были бедняками, и из гимназии его не исключали, хотя анархистские настроения были тогда в моде. Он действительно учился в Харькове и был исключен из университета, но вовсе не из-за связи с эсерами. Федоров был активным участником революционных беспорядков, устроенных большевиками, и подбивал к тому же рабочих порта.

Во время Гражданской войны он был разведчиком красных. Был даже пойман деникинской контрразведкой и чудом избежал расстрела. С 1919 года он служил во Всероссийской чрезвычайной комиссии, где занимался борьбой с контрреволюционерами, работавшими на иностранные разведки.

Все это было хорошо и правильно. Дело оставалось за малым: сообщить Савинкову, что в России действует мощнейшая контрреволюционная организация. Но как это сделать? Выход был найден. Удалось перевербовать Зекунова, который резонно заметил: встать к стенке никогда не поздно. После месяца тщательного инструктажа его отправили в Варшаву. Там он и сообщил нужным людям, что Шешеня благодаря возобновлению еще дореволюционных знакомств вошел в контакт с представителями «Либеральных демократов». Сообщить дальнейшие подробности гость из Москвы не мог, потому как был человек маленький, которому сам Шешеня не очень-то доверяет в таком важном деле.

Резидент Савинкова в Варшаве Философов, вовремя оповещенный о посланце из самого сердца большевистской России, проклинал на чем свет стоит и его, и Шешеню. Ведь нужно доложить такую важнейшую новость в Париж, «отец» постоянно справляется, что слышно с родины, а как сообщать, если толком ничего не известно? Только название — «Либеральные демократы». Но Философов прекрасно знал отличительную черту русской интеллигенции: умение потопить суть вопроса в пустой болтовне и взять название, которое совершенно не отражает чаяния организации. Решено было для начала отправить Савинкову письмо, написанное Шешеней, а там уж вождь пусть сам решает, что к чему: «Дорогой мой отец! В самом начале, в Смоленске, я попал в беду, вышел из которой хоть и с шумом, но благополучно. А в Москве меня ожидала новая беда — Зекунов сидел в тюрьме. Он служил в военизированной железнодорожной охране, в его дежурство произошло ограбление склада, и его посадили за халат-

ность. К счастью, все обошлось недорого. Через месяц его выпустили и в наказание перевели на другую работу, а он на эту новую работу не согласился и ушел из охраны совсем. Теперь у него работа очень удобная для нашего дела.

Я устроился в Москве неплохо, имею комнату почти что в центре. Работаю пока в полувоенной организации по закупке лошадиного фуража, но работа не постоянная, а, как здесь говорят, по договору. Пока что потерпим, а там посмотрим. Возможности есть, и хорошие.

Теперь о самом главном. Все получилось неожиданно и даже, прямо скажу, случайно. Я встретил в Москве на улице человека, которого хорошо знал по первым годам войны, он был в штабе нашего полка. Мы с ним немного дружили. Теперь решили дружбу восстановить. Он военнослужащий, работает в военной академии профессором. Как он из штабиста стал профессором — не знаю, а спрашивать пока неловко. Я к нему присматривался, а он — ко мне. И первым открылся он —и как обухом по голове ударил. Оказывается, он нам прямой и близкий родственник и имеет к тому же очень большую семью, настолько большую, что мы с вами и подумать не могли бы. Родня раскидана по всей стране, и среди нее немало больших людей, в том числе и военных. В семье очень строгие порядки, и живут весьма скромно. Мой знакомый говорит, что жить широко еще не настало время.

Чтобы проверить и лично убедиться в правдивости рассказа об «ЛД» моего знакомого Новицкого, я по его предложению вступил в их организацию и стал посещать сходки «пятерки», в которую меня включили вместо умершего директора школы. Сообщаю состав моей пятерки: 1 — адвокат, заместитель председателя Московской коллегии адвокатов; 2 — ответственный работник Наркомата путей сообщения; 3 — директор большого магазина; 4 — преподаватель английского языка в школе; 5 — я. Собираемся два раза в месяц, вырабатываем обвинительное заключение

большевикам. Эта работа проводится теперь по всей организации. Каждый член организации вносит в обвинение что-то свое. Получается очень сильно: не общие слова или брехня про все на свете, а точно: там-то, тогда-то, то-то, извольте, господа большевики, за это отвечать. В общем, «ЛД» — дело серьезное, но малоактивное и для большевиков пока малочувствительное. Новицкий говорит, что сейчас у них продолжается накопление сил, а действия они начнут позже.

Не имея с вами связи, я сам решил: а что если эту организацию включить в наш союз?Ведь с самого начала Новицкий ухватился за меня, стоило мне намекнуть, что я — человек Савинкова. Я соврал еще, будто я здесь, в Москве, возглавляю одну из самых больших организаций нашего союза. Он не поверил. Стал проверять, но он же о нашем движении знает меньше меня, а я предъявил ему Зекунова и еще двух членов моей группы. Тогда я сказал ему, что я ваш личный адъютант, Новицкий этому заметно обрадовался.

Когда зашла речь о вас, я быстро загнал его в угол. А некоторое время спустя Новицкий говорит мне: «Помогите нам установить связь с вашим главным руководителем». Я ему в ответ, чтобы поддразнить его, говорю, что нам с ними будет неинтересно, мы — люди решительного действия, мы ходим не с кукишем в кармане, а с маузером. И сразу я понял, что сказал не так, особенно про маузер. Но было поздно, и Новицкий в тот раз вопрос о связи с вами больше не поднимал. Однако спустя две недели он опять поставил вопрос о связи с вами, и я окончательно понял, что плохо веду игру, в чем честно и признаюсь: не оказался на уровне в вопросе тактики. Но главное все же в том, что я нашел эту организацию «ЛД» и установил связь с Новицким, который является одним из ее руководителей. Но теперь какой-то ход нужно сделать с вашей стороны, чтобы Новицкий видел наш интерес. С его стороны интерес есть».

Савинков трижды перечитал письмо. Он даже вспомнил этого самого Новицкого, не подозревая, что чекисты пустили этим

пробный шар. Никакого решения он не принял, но приказал Варшаве все внимание уделить этому делу. И прежде всего — узнать политическую программу «Либеральных демократов».

***

Зекунов вернулся в Москву и тщательно доложил о результатах своей поездки. Чекистов интересовало буквально все, ведь мелочей в таком деле просто не бывает. Тем более что теперь уже в Варшаву предстояло отправляться Федорову. Согласно плану, он должен был потребовать встречи с самим Савинковым, и, когда ему в этом откажут, разыграть жгучую обиду, но и не отказаться познакомить членов «Союза защиты Родины и свободы» с идеологией «Либеральных демократов». Свою «тронную речь» Федоров выучил буквально наизусть, тщательно шлифуя детали в разговоре с начальником контрразведки Артузовым, который на этом своеобразном экзамене играл роль помощников Савинкова.

В действительности все случилось, как и предполагали на Лубянке. Разумеется, ни к какому Савинкову Федорова никто просто так допускать не собирался. На этот случай есть помощники, которые и ограждают бесценное время вождя от траты на пустые разговоры. Поэтому именно Философову было суждено первому узнать, что же это такое — «Либеральные демократы». Слушал он очень внимательно, ведь основные тезисы Федорова ему было необходимо потом рассказать лидеру организации: «Почему мы выбрали именно господина Савинкова, а не другого? Этот вопрос обсуждали всего-навсего два доверяющих друг другу человека из руководства «ЛД»: я и профессор военной академии Новицкий, заместитель лидера организации и мой давний друг. Он еще не поддерживает меня в ЦК открыто, но уже оказывает мне всяческое негласное содей-

ствие. Он дал мне на свой риск и доверенность на эти переговоры. Деятели из эмиграции монархического толка исключаются категорически. Монархия — трагедия России. Эсеры старого покроя, от которых ушел ваш Савинков,—эти вообще неизвестно что и для чего существуют. Военные — те мечтают об интервенции, а мы считаем, что крови Россия пролила достаточно. Но вот Новицкий с помощью Шешени получает программу вашего союза. Не все в ней мы можем принять, но основная идея нам понятна и привлекательна — мы тоже за демократическую, парламентарную Россию. Но при таком положении на переговоры мы должны идти только с самим Савинковым. Ибо только он, как нам кажется, может полновластно и окончательно определить отношение вашего союза к тому, что в его программе мы не принимаем. И решить главный вопрос — о политической консультации нашего руководства...»

Все вроде бы правильно, но червь недоверия к любому гостю из «большевизии» гложет Философова. Он напишет Савинкову подробный отчет о ходе переговоров, укажет отдельно на сомнения и о принятом решении: отправить в Россию одного из членов «Союза зашиты Родины и Свободы». Пусть посмотрит на месте что к чему с этой загадочной пока организацией. Через несколько дней из Парижа придет ответ: «Вашерешение послать туда Фомичева считаю совершенно правильным со всех точек зрения. В случае неудачи наша потеря легковосполнима. Всякая проверка там нашими глазами стала более чем необходимой.

Будем теперь терпеливо ждать. Не стоит ли напечатать в нашей газете статью без подписи — этакое туманное предчувствие чего-то под знаком «плюс» и парочку намеков, но более чем осторожных. Понимаете? Только предварительно пришлите мне — подумаем, так сказать, вместе. Это очень, очень важно!

Терпение, мой друг!»

***

Для встречи «ревизора», чье явление было как раз приятнейшим для чекистов, все было готово. Конспиративная дача как нельзя лучше соответствовала статусу таинственной и могущественной организации. Шешеня, осознав, что вымолить прощение можно только исключительно чистосердечной службой, рьяно взялся исполнять свою роль. Фомичеву было решено приготовить и сюрприз: встречу с самым настоящим контрреволюционером. Профессор Исаченко возглавлял одну из тайных монархических организаций и уже давно должен был быть арестован. Но Артузов, подобно Плюшкину, берег в своем хозяйстве даже ржавый гвоздь. Его план был чрезвычайно прост и эффективен: во время встречи демократ Фомичев и монархист Исаченко неизбежно переругаются на почве реализации планов по спасению Родины. Таким образом, будет укреплена вера посланца из Варшавы, что «Либеральные демократы» — единственные возможные союзники Савинкова в Красной России.

Все так и вышло. Уже через пятнадцать минут переговоры начали происходить на повышенных тонах, а участники—обмениваться взаимными оскорблениями. В результате Фомичев с высоко поднятой головой покинул «зал заседаний», обвинив Исаченко в полном непонимании исторических и политических процессов, произошедших в России в последние годы. После чего спокойно отправился на заседание объединенного центра «Либеральных демократов» и савинковцев, а профессор — во внутреннюю тюрьму на Лубянку, где, по всей видимости, был вскоре расстрелян.

Фомичев, к восторгу чекистов, сам завел разговор о том, что нужно объединять усилия в борьбе с ненавистными Советами. Представители «Либеральных демократов» для вида изобразили мучительные сомнения, но вскоре согласились. Поставив, правда, одно немаловажное условие: это должен быть только первый

шаг. Им необходимы политические консультации с Савинковым, и желательно личные, а не посредством писем и многочисленных посредников. Довольный удачно завершенными переговорами, Фомичев отбыл в Варшаву.

Философов, получив отчет «ревизора», был настольно доволен ходом дела, что забыл проинформировать Савинкова. Лидер «Союза защиты Родины и свободы» узнал о московских договоренностях совершенно случайно и, понятное дело, был взбешен. В гневной отповеди варшавским автономистам он указывал, что сам будет решать, что важно, а что нет. И если подобное повторится впредь, заменит всех местных руководителей союза. Получив наконец-то содержательный отчет о встречах Фомичева с руководителями «Либеральных демократов», бывший террорист взял время на раздумье. Он понимал, что эта организация действительно существует и с этим надо считаться. Но еще лучше он сознавал, что оказывать политические консультации на расстоянии — верх авантюризма, который он себе позволить не может. В этой ситуации, поскольку сам он в Россию пока не собирался, выход был только один: принять представителя организации в Париже. Если «Либеральные демократы» — все же провокация чекистов, то он как опытный подпольщик ее раскроет. А если все чисто, то можно будет начать объединительный процесс уже на серьезном уровне и готовить свой собственный переезд в Россию. И пока в Москву шло письмо о готовности Савинкова к переговорам во Франции, сам бывший эсеровский террорист внимательно перечитывал программные документы «Либеральных демократов». Вот самый первый вариант, написанный Федоровым. На нем есть пометки Артузова, Пузицкого и Менжинского, свидетельствующие о том, с какой тщательностью чекисты готовили эту операцию:

Общие обстоятельства, объясняющие появление в России новой контрреволюционной организации «Либеральные демократы» («ЛД»).

Признание, что Советская власть укрепляет свои позицш России.

(Пометка на полях Артузова: Не только в России, но ивмеэ дународном мире. Необходимо привести подтверждающие э/ факты.)

Основные классы населения — пролетариат и крестьянство получили от Советской власти немалые выгоды, льготы и гара тии. Так, например, почти полностью ликвидирована безработ ца в промышленности. На глазах у рабочих происходит замети расширение производства. На свое жалованье рабочий может впс не прилично жить. Нэп насытил внутренний рынок всем необ> димым. Крестьяне получили землю и безраздельно ею владею Кроме того, русские крестьяне впервые видят уважительное к а отношение.

Можно сколько угодно говорить и писать о грабительск смысле продналога, но факт состоит в том, что этот налог к жел только для богатых крестьян.

Вот почему, когда большевики говорят, что в стране ликвис руется социальная база для контрреволюции,—это и правда, и / правда. Для нас важно выяснить, в чем неправда.

Возникновение организации «ЛД»

Тайная организация «Либеральных демократов» («ЛД») вознш в среде старой интеллигенции как одно из конкретных выражении антисоветской позиции. В ней Савинков увидит и достоверные щ меты известных ему антисоветских настроений интеллигенции нечто новое — то, что эта организация очень серьезно задумана, хо руководство ее и не лишено некоторой наивности, так свойствен русской интеллигенции. Он увидит, что организация родилась в а ках, но естественно и живет в среде, ее породившей.

(Пометка Артузова на полях: Вместо «живущая» надо наг сать «действующая» — пусть думают, что «ЛД» уже что-то < лает, а не только наполняет силы.

Ввиду того что в данных «ЛД» использован опыт подлинных контрреволюционных групп интеллигенции в самых разных местах России, у Савинкова должно сложиться впечатление, что «ЛД» — массовая и глубоко разветвленная контрреволюционная организация.)

Руководство «ЛД» продолжает считать главной своей задачей дальнейшее накопление сил и в этом смысле располагает неограниченными резервами. И если руководство «ЛД» решает обратиться к помощи извне, то только по причинам, которые изложены ниже.

(Пометка Пузицкого: Следует сказать, откуда у организации средства. Я думаю, можно назвать такие источники: добровольные взносы членов организации, персональные пожертвования, сдача личных ценностей и другие способы сколачивания средств, известные нам по подлинным организациям.)

Перед лицом исторических событий

Проста и каждому ясна программа «ЛД»: интеллигенция - это известно всем — соль и ум своего народа. Коммунисты этого не признают. В ответ интеллигенты не признают коммунистов и объявляют им непримиримую борьбу.

Пока мы только накапливали силы и это считалось главным делом, члены «ЛД» говорили о себе:мы «накописты». В накапливании сил достигнуто немало. Наконец, «ЛД» может гордиться и всей массой организации, между тем в организации весьма пестрый состав. Но пестрота состава нисколько не мешала единству организации вокруг главной политической программы.

(Замечание Менжинского на полях: Здесь нужно показать, что сделала «ЛД» в осуществлении своей программы, кроме того, что она накапливала силы. Надо дать какие-то чисто интеллигентские примеры, вроде помощи в устройстве на приличную работу членов «ЛД» или материальной поддержки особо бедствующих членов «ЛД». И еще парочку таких же деляческих занятий, говорящих, однако, Савинкову о том, что у организации есть и деньги, и всякие другие возможности.)

Но, видимо, неизбежным было возникновение в свое время у наиболее нетерпеливых членов «ЛД» мысли, что-de пора от накопления сил перейти к действию. Это еще не был политический раскол организации, ибо мысль эта о действии не имела необходимой поддержки в самой организации. А в центральном комитете эту мысль поддержал только один человек (Мухин А.П.). Однако позже выяснилось, что мысль о переходе от накопления сил к действию заразительна, или, точнее сказать, соблазнительна, особенно для людей, столь много переживших, претерпевших и еще продолжающих страдать от большевиков. Так наряду с «накопистами» в «ЛД» появились «активисты».

И к настоящему моменту вопрос о действии приобрел настолько широкую популярность в организации, что мы вынуждены были приступить к его обсуждению.

(Пометка Пузицкого: Нужно уточнить для Савинкова, что обсуждение велось только на уровне высшего руководства и организация о нем не извещена.)

В возникших спорах истина не родилась. В них возникли и остались нерешенными такие, например, вопросы:

A. Какую обстановку внутри России и в международном масштабе руководство «ЛД» считает объективно идеальной для своего решающего выступления против большевиков ?

Б. Что подразумевается под понятием «решающее выступление» ?Восстание ?Дворцовый переворот ?! Террористические акты ? Диверсии ? Саботаж ?

B. «ЛД» и зарубежные контрреволюционные силы. «ЛД» и европейские страны. А Америка ?

(Замечание Артузова: Пункт «в» лучше сформулировать так: «Как «ЛД» реагирует, если в момент решающего выступления, и в частности в момент напряженного положения, Запад предлагает «ЛД» свою помощь ?»)

Из этих проблем некоторая ясность есть только по последним двум: учитывая печальный и кровавый опыт проииюго, «ЛД» категорически отказывается от помощи иностранных государств, от иностранной интервенции в особенности; «ЛД» отказывается и от помощи зарубежной русской контрреволюции, ибо считает монархию еще большим злом для России, чем большевизм. В этом отношении вопрос стоит так: или «ЛД» действительно та реальная сила, которая может однажды взять власть в свои руки и построить демократическое государство XX века, или «ЛД» — жалкая марионетка в руках иноземных генералов, без которых она оказывается бессильна. Это руководству «ЛД» ясно. И все же, как уже сказано выше, споры вокруг программы действия ни к чему не привели. Если не считать, что теперь за переход к действию голосуют два члена ЦК Кроме того, споры не содействовали единству организации, ибо, как конспиративно все это ни обсуждалось, сведения о разногласиях среди руководителей просочились в организацию.

Отсутствие ясности в вопросах действия следует объяснить еще и тем обстоятельством, что в руководстве «ЛД» нет ни одного человека с опытом политического деятеля, «ЛД» даже систему конспирации организовала сама и, кстати заметить, сделала это неплохо—в «ЛД» не было до сих пор ни одного провала. Но «активисты» правы в том отношении, что, как бы «ЛД» хорошо ни законспирировалась, а надо готовиться к открытому сражению за власть, за изменение государственного строя в России. Действительно, как ни отодвигай это, однажды это надвинется неотвратимо, и, если к этому не готовиться, можно в решающий момент оказаться бессильными даже совладать с имеющимися у организации силами. Это не парадокс, а реальная ситуация, сознаваемая уже всеми членами ЦК«ЛД» как серьезная и насущная проблема, однако для большинства членов ЦК эта проблема чисто теоретическая.

Так или иначе именно в этой ситуации родилась идея получить политическую консультацию у известных, находящихся за границей русских политических деятелей. Речь шла о таких деятелях, как Чернов, Савинков и Керенский. В результате обсуждения при-знана наиболее желательной фигура Савинкова. Но руководители «ЛД», если решат вступить с ним в консультативные переговоры, считают своим долгом откровенно сказать, в чем были сомнения и в отношении фигуры Б. В. Савинкова. Вся его прежняя деятельность — имеется в виду его борьба против царизма как террориста и как участника Боевой организации эсеров — вызывает у руководства «ЛД» уважение, но оно же считает необходимым прямо сказать, что у него никогда не будет пользоваться одобрением то, что делал Б. В. Савинков с момента падения русской революции в октябре 1917года, имея в виду и его попытки организовать военное подавление революции, и вызванное им бессмысленное кровопролитие в Ярославле, Муроме и других местах России, и, конечно, организацию им поддержки из-за границы монархической белой армии, и вообще его ставку на иностранную интервенцию.

И все же руководство «ЛД» считает Б. В. Савинкова сейчас единственным политическим деятелем, к которому оно может обратиться за советом, честно предупредив его о плюсовом и минусовом отношении членов ЦК«ЛД» к его деятельности, начиная с того, что руководство «ЛД» решение об этом обращении за советом к Б. В. Савинкову принимает пятью голосами против трех».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.