Глава 4 Урок второй: приватизация

Глава 4

Урок второй: приватизация

«Приватизация дает три результата. Первый, хотя и не самый главный, – это доход в бюджет. Второй – трансформация собственности из государственной в частную, что, в свою очередь, приводит к развитию более эффективного частного сектора. И третий – борьба с коррупцией, неизбежно возникающей там, где деньги соприкасаются с государством», – объясняет Каха Бендукидзе.

В Грузии, как и в других постсоветских странах, государственная собственность стала переходить в частные руки в самом начале 1990-х годов. Приватизация была возведена в ранг экономических приоритетов, но касалась почти исключительно малых и средних объектов, бо?льшая часть которых почти полностью стала частной к 1998 году, в то время как крупных объектов она практически не коснулась. При этом особого фискального эффекта массовая приватизация 1990-х не принесла.

Эдуард Шеварднадзе вспоминает, что «старался быть очень осторожным при продаже объектов», даже относит к своим ошибкам то, «что поспешил с приватизацией государственных предприятий»[58], а к ошибкам Михаила Саакашвили – продажу крупных «стратегических» объектов.

Саакашвили в своей речи по итогам 2004 года сказал: «Во время правления Шеварднадзе было продано до 90 процентов государственной собственности, но из этого страна практически ничего не получила, а мы за один год от приватизации остальных 10 процентов планируем получить до 200 миллионов долларов»[59].

В этих словах отражается особенность подхода новой власти. В 2003 году были проведены только две масштабные сделки, которые окрестили тогда чемпионскими. Это передача китайскому посольству здания за 1 миллион долларов, а также (прямо перед Революцией роз) продажа 51 процента акций Зестафонского завода ферросплавов за 7,5 миллиона долларов. Причем обе сделки состоялись без аукциона: правительство подготовило сделку, а одобрил ее президент. Впрочем, самым распространенным способом приватизации в дореволюционной Грузии оставался аукцион, хотя и формальный. Объявления о продаже того или иного объекта печатались только в газете «Собственник», которая выходила тиражом в триста экземпляров. Так что если кто-то серьезно претендовал на покупку, то он просто выкупал весь тираж, и о предстоящем аукционе никто ничего не знал.

Каха Бендукидзе объясняет:

Есть два способа приватизации. Первый – так называемый конкурс красоты, когда приходит покупатель и начинает обещать то-се, «мамой клянусь»… Второй – когда объект достается тому, кто предложит лучшую цену. Продавать нужно за деньги, а не за обещания: кто больше заплатил, тот и лучше разберется с этим. Прозрачный аукцион с низкой начальной ценой, а там как получится! Этот подход в Грузии был абсолютно непопулярен. Причем он был непопулярен и среди моих коллег, которые говорили: «А если он закроет предприятие, если ничего не сделает?» На что я отвечал: если кто-то заплатит большие деньги, то он костьми ляжет, чтобы это предприятие работало. Но это никого не заинтересовало.

Тогда я понял, что нужна какая-то большая идея. И мы собрали всех ключевых министров: премьера, министра финансов, министра обороны, министра внутренних дел, генпрокурора. Я выписал на доске имеющуюся у нас госсобственность и предложил подумать, за сколько ее можно продать. Все увлеченно начали предлагать различные цифры, я писал среднее значение по каждому объекту, потом просуммировал, и получилось чуть больше 700 миллионов долларов (и это при бюджете Грузии в 400 миллионов!).

У всех загорелись глаза. «Как 700 миллионов? Да на такие деньги мы столько всего сможем сделать!» И действительно, отношение к приватизации полностью изменилось.

Старт широкомасштабной приватизационной политике был дан 15 июля 2004 года, когда Министерство экономики Грузии представило список из 372 объектов, подлежащих приватизации на первом этапе (2004–2006 годы)[60]. Всего планировалось продать около 1800 мелких, средних и крупных предприятий.

Так началась реализация концепции, о которой Бендукидзе объявил 1 июня 2004 года прямо у трапа самолета, привезшего его в Тбилиси: «Продается все, кроме совести».