ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЬ ШУМЕЙКИ
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЬ ШУМЕЙКИ
Лебединая песнь, как мне представляется, была пропета 30 августа по ленинградскому телевидению замечательным певцом-"демократом" В. Ф. Шумейко.
Сам-то Владимир Филиппович, судя по всему, был уверен, что это лишь очередной дуэт с очаровательной Беллой Курковой, королевой эфира, и они даже объявили, что запланирован новый дуэт. Но, увы, то была песня умирающего лебедя, ибо на другой день после возвращения Шумейко в Москву президент подписал указ об отстранении его и вице-президента от исполнения обязанностей. Правда, сказано, что временно, но даже выходящая в Брюсселе газета "Либр Бельжик" в своем сообщении взяла это словцо в демонстративные кавычки.
…И вот льется на всю страну песня умирающего лебедя демократии. А несравненная Белла выступает при этом вроде подголоска-подпевалы. Незабываемая картина!.. Коснулся, скажем, певец актуальной темы компромата и тут, дав волю, как видно, давним замашкам, так пропел с чарующей улыбкой: "Белла Алексеевна, ну какой против вас может быть компромат! Вы такая вся из себя блондинка, известная родине…" Жестом нимфы, вылезшей при лунном свете из Невы, Белла поправила свою прическу и оцепенела. Еще бы! Такой комплимент от первого вице, который к тому же считается Правой Рукой президента… Вот на меня, сказал он, действительно катят бочки и тут же проникновенно добавил: я не мог бы, зная за собой вину, вот так, дорогие телезрители, смотреть вам в глаза, сидеть вот за этим столом (должно быть, имелось в виду, за одним столом с такой качественной блондинкой. — В. Б.), беседовать, приезжать сюда по Играм Доброй Воли, ехать на Валаам возводить монастыри. Не мог бы! Меня просто Господь Бог покарал бы, если я виноват, но продолжаю работать так, как работаю.
Лично я при этих словах чуть не прослезился, но моя жена, сидевшая у телевизора рядом, засмеялась. "Бог — это не ГАИ, даже не комиссия партийного контроля, — сказала она. — Он не имеет обыкновение карать немедленно, дает возможность покаяться. Недаром говорят: "Бог правду видит, да не скоро скажет". Так что у Шумейко все впереди". Действительно, подумал я, не покарал же его Вседержитель еще в апреле, когда он заявил, например: "Что добавили мы во внешней торговле со времен Петра? Только нефть и газ… Вот вам и социализм". А ведь не только самому Богу, но и любому рядовому херувиму доподлинно известно, что до нашествия шумеек мы торговали самолетами и автомобилями, станками и холодильниками, оружием и телевизорами, книгами и кинофильмами, спектаклями и концертами… С чего бы это первейшие страны Запада и Японии до сих пор так интересуются нашими технологиями и нашей техникой? На том же, скажем, "Авиационно-космическом салоне" в Жуковском. С чего бы это американцы покупают у нас ракетные двигатели, которые изготовлены нашими умельцами 25 лет тому назад для полета на Луну (потом эту программу закрыли)? С чего бы это американская компания "Саентифик дименшнз", имеющая свое отделение в Москве, "уже получила 280 заявок из США на российскую технологию"? С чего бы это президент компании Геймер ездит в Россию чуть не каждый месяц и восклицает при этом: "Такой возможности никогда прежде не было и, вероятно, не будет. Это похоже на открытие Атлантиды".
Вот вам и социализм, Шумейко. Атлантида уникальнейших открытий и изобретений, обогнавших время идей и технологий, Атлантида умов и талантов. И за то, что вы это все задарма распродаете, непременно взыщется со всех вас по всей строгости Страшного Суда. А вам достанется больше остальных. Ведь это вы персонально отвечаете в правительстве за науку.
А пока Всевышний оставил без внимания даже апрельскую несусветицу вице-премьера об успехах нынешней экономики: "Спад производства замедлился… Падение производства остановилось… Мы добились стабилизации… Производство даже начало подниматься… Мы добились…" Производство — это ведь не только промышленность, которой из сострадания к умирающему лебедю мы здесь касаться не будем, но и сельское хозяйство. Так вот, по данным Госкомстата, на тот самый апрель 1993 года, когда первый вице-премьер клялся в стабилизации, всероссийское стадо крупного рогатого скота составило 38,9 млн голов, а в 1987 году, до нашествия хищников демократии, было 60,5 млн, соответственно свиней — 19,5 и 40,2 млн, овец и коз — 36,1 и 64,1 млн. А коров было 21,3 млн голов, стало 13,1, да еще продуктивность их упала до уровня 1983 года.
Но, разумеется, все это никак не сказалось на калорийности питания ни господина Шумейко, ни мадам Курковой, о чем свидетельствует их прекрасное настроение…
Прошло пять месяцев с апреля, но и сейчас даже в своей лебединой песне Шумейко с прежним пылом продолжал проклинать вчерашний день родной страны и превозносить президента, его команду, их успехи и достижения. "Три года назад, — заливался он, — мы стояли в очередях буквально за всем. Полки магазинов были пусты. Один березовый сок!" Мне показалось, что Белла для подтверждения сказанного сейчас запоет на свой манер известную песню на слова Матусовского: "И родина щедро поила меня березовым соком…" Но лебедь не дал ей, выросшей на березовом соке и мухоморах, раскрыть рта, продолжал: "От уверенности в том, что достаточно написать бумагу, и все пойдет, правительство, слава Богу, уже освободилось". Уже!.. Видно было, что собеседница едва удержалась, чтобы при этих словах не обнять речистого вельможу и не поздравить с великим достижением правительства. А я подумал: "Боже милостивый, с таким-то представлением о жизни взяли на себя роль руководителей и реформаторов огромной державы!"
А что последовало за прозрением? Как же! Теперь правительство ежедневно с утра до ночи занимается экономикой, услышали мы. Правительство ежедневно, ежечасно, ежеминутно держит под контролем все ситуации. Но не только в неусыпном контроле сила правительства, оказывается, есть еще один могучий фактор. "Говорю вам, глядя каждому в глаза, — на высочайшей ноте пропел Шумейко, — нет сегодня на политической арене лидера, который равнялся бы с Борисом Николаевичем Ельциным по всей совокупности качеств, которыми он обладает". И было похоже, что имеется в виду арена не российская, а мировая. Что ж, замечательно! Не так давно подобные восторги о Брежневе, Андропове, Горбачеве, сидя у них за пазухой, извергал и сам Борис Николаевич…
Тут позвонил один телезритель, видимо страдающий недугом кишечно-желудочного тракта, и, прервав песнопение, сказал, что если правительство продрало наконец глазки, круглые сутки бдит и держит на контроле все ситуации в стране до единой и если президент по совокупности своих достоинств превосходит Ярослава Мудрого, Владимира Святого и, разумеется, Петра Великого, вместе взятых, если все это так, то, черт возьми, почему в аптеках нет клизм?
Казалось бы, удар под дых. В самом деле, каким образом сей насущный предмет, как и вся проблема-здравоохранения, мог улизнуть от внимания вечно бодрствующего правительства? Но Шумейко не растерялся, он сказал: "Россия возрождается. Молодежь — будущее России. Я отношусь к молодежи очень хорошо. А Россия еще войдет в следующий век самым мощным, самым сильным государством мира. Но, уважаемые телезрители, нельзя же, невозможно по взмаху волшебной палочки, в одно мгновение решить сразу и все. Это большевистские штучки…"
На восхищенно-преданном лике Беллы Курковой было написано: конечно, развитой капитализм немыслим без изобилия клизм. Но дайте только срок, и Владимир Филиппович (правда, Вова?) завалит нас этими штучками любой конструкции и расцветки. Их будут продавать даже в фойе театра Марка Захарова. Правительство снова, таким образом, превратит нашу родину в сверхдержаву. Оно создаст единое клизменное пространство…
А мне померещился голос того телезрителя: "Разве кто-нибудь требовал решить "сразу и все"? Какое "сразу", если вы уже несколько лет верховодите страной? Какое "все", если вы не решили абсолютно ничего?"
Словно желая опровергнуть именно этот голос, тенор продолжал:
— Да, народ разделился на богатых и бедных, и это плохо. Да, миллионы людей страдают, и это очень плохо. Да, 33 процента, то есть 50 миллионов, ниже черты, и это еще хуже, но…
Между прочим, именно так и сказал: "ниже черты". А какой — язык не повернулся. И вся его песня изобиловала такими вот скользкими выражениями: "Я работаю так, как работаю…", "Он делает то, что делает…", "В стране идет все то, что идет…", "Движение России, которое происходит…" Предприниматель из Йошкар-Олы спросил, когда деловым людям станет выгодно заниматься не одной лишь торговлей, а еще и производством. Он ответил: "Вот как только станет, так и станет". Ну школа-то всем хорошо известная — горбачевская.
Так вот, говорит Шумейко, дела обстоят плохо, очень плохо, еще хуже, но "другого пути в экономике нет, ну, поверьте, нет другого!" И ссылается на каких-то безымянных ростовских директоров предприятий, которые будто бы думают так же, как он. А Куркова тотчас, как из подворотни, поддерживает его рассказом о каких-то вагонных попутчиках, тоже безымянных, которые будто бы всю ночь не давали ей спать страстными восклицаниями: "Шумейко — это голова!" Поразительное дело! Ну неужели они надеются, что после всего известного нам о них кто-то поверит теням их безымянных единомышленников и им самим!..
Какой-то телезритель слезно попросил: кроме истребления березового сока, назовите еще хоть один примерчик ваших достижений. Шумейко тут как тут: Россия, перешла в совершенно новую ипостась: в 1995 году начнет расти добыча нефти! Хотя не скрою, что вся инфраструктура нефтедобычи сгнила…
Так с чего ж будет расти? Но ладно, допустим. Так ведь до этого еще дожить. А что теперь?
— А теперь, слава Богу, Россия впервые после 1913 года сможет вывозить за границу хлеб. Урожай в полях небывалый! Россия перешла в совершенно новую ипостась!
Тут позвонила Зоя Николаевна Храпова. Она плакала в трубку; за буханку платим 88 рублей, за батон — 77. Что делать? Как жить при такой ипостаси?
О, Господи, а он, видите ли, еще и навострился Запад нашим хлебом кормить! Ну разве это не фраерские замашки? А ведь урожай-то еще надо собрать, сохранить. Между тем отовсюду идут вести, что он гибнет из-за недостатка горючего для уборочной техники…
— Как долго медикам нищенствовать? — спросил кто-то по телефону. — Ведь не получаем зарплату с июня…
— Все меры будут, — в своей усеченной манере ответил Шумейко.
И вдруг обрушился на не названных по именам саботажников:
— Президент олицетворяет реформы. Президент ведет всю Россию вперед!.. Но не выполняются все распоряжения, все указы президента…
Все? И что же, он шагает в новую ипостась один-одинешенек? Это явная неправда, поклеп, даже клевета. Министр внутренних дел Ерин, министр иностранных дел Козырев, начальник управления охраны Барсуков, начальник контрольного управления Ильюшенко, адвокат, именующий себя Макаровым, теленачальники Брагин, Попцов и многие другие… той же нации реформаторов проворненько и точнехонько выполняют все указы, все распоряжения Ельцина. Повелел он, допустим, лишить дач и охраны непослушного Зорькина — и тотчас. лишили. Приказал уволить врача и отнять машину у Руцкого — и немедленно выполнили. Такие примеры можно приводить без конца. Нет, правда совсем в другом. И, к изумлению многих, мы эту правду услышали.
Умирающий лебедь сказал: "Где решения трудовых коллективов в поддержку президента? Где? В поддержку новой Конституции — где? Почему мы уповаем только на одного президента? Почему не подпирают президента и правительство снизу? Где это движение снизу? Почему президент всегда один, всегда один?.."
Куркова тут же сцапала быка за рога, конкретизировала:
— Дамы и господа! Проводите собрания в своих трудовых коллективах — на заводах, в колхозах, институтах! Леди и джентльмены! Принимайте резолюции в поддержку президента и правительства! Шлите Борису Николаевичу письма (можно без марок), срочные телеграммы, наконец, звоните мне — я передам ему ваши теплые чувства. Вот вам адрес, вот телефон…
Это было поразительно! Так прямо и откровенно признать перед всей страной отрыв президента и правительства от народа, их полную изолированность и крах!..
— Зачем переизбирать президента? Он же не мешает проводить реформы, он олицетворяет их. Зачем менять правительство? Ведь оно только за последние семь месяцев приняло 625 постановлений, 900 распоряжений и дало свыше 14 тысяч поручений. Чувствуете, какой мы взяли разгон? Я лично в этом году только одних поручений подписал более 3 тысяч. Вот как насобачился! Зачем же меня лично менять? Я освоил искусство управления страной. А зачем Полторанина менять? Начальник контрольного управления Ильюшенко недавно заявил в "Вечерней Москве", будто в истории с Домом советской культуры в Берлине им "была допущена одна оплошность", что "его просто подставили". Вздор! Этот молодой человек Ильюшенко ничего не понимает. Никакой оплошности, никаких подставок! Все дело в том, что у Полторанина была громадная боль за то, что собственность России попадает куда угодно, только не в Россию. Понимаете, жуткая боль. Как у Вертера, покончившего жизнь самоубийством. Только по причине этой боли он и подписал несколько бумажек, не имея на это никакого права…
Шумейко был чрезвычайно возбужден, порой возникало даже такое впечатление, что он не в своей тарелке, и озадачивали его бесконечные похохатывания, большей частью беспричинные, игривость и многое другое. Так, когда Куркова произнесла слова "правительственная команда", его прямо-таки передернуло, и он сказал:
— Я вас очень прошу, не надо так выражаться. Меня слово "команда" коробит. Пусть так говорят в Америке, а у нас свой путь…
Собеседница ничего не ответила, но мы-то слышали, как за три минуты до этого сам Шумейко сказал: "Верховный Совет хочет разрушить окружение президента, всю эту команду…"
Это удивляло тоже. Но еще больше удивляло отношение Шумейко к "советскому менталитету". Он говорил о нем с величайшим презрением. По его мнению, сей менталитет включает в себя и боязнь брать на себя ответственность. А вот, мол, у членов правительства уже выработался устойчивый антисоветский менталитет, согласно коему он, Шумейко, не боится брать на себя решение всех вопросов и говорить все, что вздумается.
Допустим, недавно всем газетам, которые писали, что он не совсем хороший человек, Шумейко, разумеется подозревая их в клевете, заявил: будьте любезны, голубчики, представьте мне лично документальные доказательства, что я действительно не совсем хороший, а то в суд потащу…
И вот при таком-то отвращении к советскому менталитету, при таком-то восторге перед менталитетом антисоветским мы вдруг увидели у Шумейко и Курковой лютую тоску о "движении снизу", о собраниях трудящихся, о резолюциях сплоченных коллективов, о письмах поддержки, о телеграммах одобрения… Мать моя мамочка, леди и джентльмены, да это же как раз и есть не что иное, как "советский менталитет", типичные "большевистские штучки"! Как говорится, против чего боролись, на то и напоролись…
Были в песне еще и такие слова: вам все время с той стороны говорят, что достаточно сформировать другое правительство какого-то там народного согласия, какого-то там народного доверия, и мы заживем счастливо. Поменяем правительство, и у нас все поменяется. Раз — и все, и мы пришли. Большевистские штучки!.. Тяжело было слушать эти антибольшевистские одесско-ростовские штучки. В самом деле, ведь никто же ничего подобного "с той стороны" не говорит. Все понимают, что шустрая орава шумеек наворотила горы такой лжи, устроила завалы таких малограмотных глупостей, возвела стены такой отчужденности и злобы между людьми, что новому правительству, где, разумеется, может найти место кое-кто из членов и нынешнего, долго предстоит разгребать всю эту мерзость. До счастливой жизни будет далеко. Но кое-что изменится и сразу. Прежде всего новое правительство перестанет лгать народу — о его прошлом, настоящем и будущем.
Может быть, Шумейко еще будет где-то фигурировать, подписывать бумаги, давать интервью, но лебединая песенка его спета, и ничего добавить к тому, что уже сказал, он не способен.
Ведь еще летом в докладе заместителя Генерального прокурора, заслушанном в Верховном Совете, было сказано, что Владимир Филиппович замешан в неблаговидных делишках по служебной линии, настолько неблаговидных, что Верховный Совет из санитарных соображений предложил президенту немедленно убрать его подальше от правительства. Правда, тогда заботливый Брагин в лучшее вечернее время предоставил Шумейко телеэкран, и тот произнес речь. О, это было грандиозно! Жаль тех, кто не слышал.
Прежде всего Владимир Филиппович заявил, что трудится на благо Отечества самозабвенно, самоотверженно, не жалея живота своего. И вот благодарность — хотят разлучить с любимой работой и обожаемым президентом.
Далее оратор признался, что является видным политиком, восходящей звездой, что его знают во всем мире, даже в бананово-лимонном Сингапуре, — и как же можно такую личность, такого титана и мамонта в чем-то обвинять, как посмели требовать его отставки! Да пусть лучше (так и сказал!) весь Верховный Совет уходит в отставку. Дескать, нам, то есть ему и Полторанину, Козыреву и Грачеву, Шапошникову и Бурбулису, вольготнее будет.
А кроме того, сказал, у меня ведь есть жена, теща, дети, правда, некоторые за границей уже, но… Тут он вытащил случайно оказавшуюся с собой фотографию и показал нам кучу своих родственников, восседающих на скромном диванчике абиссинского производства. И вот, говорит, теперь из доклада Макарова (не того адвоката, который именует себя Макаровым и которого в правительстве ценят и любят, а совсем другого — из доклада нелюбимого прокурора Макарова) родная жена, теща и детки узнают, что их муж, зять и папочка как будто бы не так хорош, как они всю жизнь думали. Какие тут возможны последствия? Страшно подумать. Кто за это ответит? Нет-нет, говорит, я долго терпел, но больше терпеть не желаю. Решено: подаю в суд на Макарова и на Руцкого. Ужо им!..
Но больше всего Шумейко повествовал о том, как он уверен в своей непогрешимости, правоте и как спокоен. Я, говорит, смотрю на моих обвинителей и вижу: они исхудали, почернели, позеленели. А я? Как огурчик. Цвет лица у меня свежайший, аппетит отменнейший, сон, как у одного президента после волейбольного матча. А главное, я спокоен, совершенно спокоен, абсолютно спокоен.
Шумейко грозил, что подаст в суд. Его дружок Полторанин тоже грозил подать на Руцкого, даже подсчитал: шесть миллионов стоит урон, нанесенный его так называемой чести и так называемому достоинству. Но вот прошло уже много времени. Полторанин молчит. Инфляция взмывает, полторанинская честь с достоинством в цене падает. Но экс-вице не торопит разведку. Он хорошо понимает, что, обратившись в суд, обрушит на себя такую гору, которая не оставит от него и мокрого места.
По этой же причине вряд ли побежит в суд и Шумейко. И никто из них не побежит. Ведь уже давно их открыто, в печати называют ворами, взяточниками, преступниками, оккупантами, предателями, а они молчат… Шумейко не побежит до тех пор, пока его не поведут туда на веревочке. По пословице: "Незнайка на печи лежит, а знайку на веревочке ведут". А уж кто, как не Шумейко, настоящий знайка. И где что лежит, знает, и что почем, знает, и у кого что добыть, знает.
Если бы Шумейко был даже абсолютно не виновен в том, о чем говорил прокурор Н. Макаров, ему и тогда не избежать веревочки. Хотя бы за то, что, занимая третий или четвертый пост в государстве, он постоянно клевещет на свою страну, на свой народ, лжет. Явившись, например, в гости к сотрудникам "Литгазеты", он заявил, что в 1988 году 90 процентов населения ратовали за рынок, ибо они, эти 90 процентов, "были измотаны существовавшим строем". В доказательство он сослался на свою собственную жизнь. Он при том бесчеловечном строе как молодой коммунист прошел путь от слесаря-сборщика до генерального директора крупнейшего в Европе приборостроительного завода. Да еще стал депутатом парламента. Представляете, как измотался на этом пути вверх! Вот и отдохнуть бы сейчас на скамеечке рядышком с Полтораниным, которого тоже приведут на веревочке.
Остается лишь добавить, что финал лебединой песни по ленинградскому телевидению оказался достоин всего остального. Телезрительница Андреева Людмила Николаевна спросила: "Когда снимут Хасбулатова?" Ах, как вмастила! Тотчас раздался очередной сытый смешок вице-премьера: "Хороший вопрос!" Эхом отозвалась ухмылочка директорши ленинградского телевидения: "Отличный вопрос! Прекрасный вопрос! Вопрос вопросов!" А моя жена захохотала: "Жил-был у бабушки серенький козлик…"
И вот теперь представьте себе состояние козлика, когда на другой день возвращается он в Москву и видит, что Хасбулатов, как прежде, восседает на своем председательском месте в Верховном Совете, а его собственный кабинет в Кремле на замке, у двери стоит часовой и ласково молвит: "Ваше благородие, фраеров не велено пущать. Указ президента-с…"
Ах, Боже мой! Что станет говорить Куркова Белла Алексеевна, известная всей стране блондинка!..
[17]