Страна прочных семей

Страна прочных семей

Впрочем, для большинства женщин главным полем деятельности оставалась семья. Мужчины, как правило, тоже были преданы семьям и считали их чем-то неотъемлемым от себя.

Поколение, которому сейчас меньше 30, твердо знает: главное в личной жизни — это оргазм! Об этом рассказывают по телевидению, поют на радио, пишут в газетах, журналах и книгах.

В «годы застоя» оргазм был глубоко личным делом. Есть он у тебя? Сиди тихо и про себя радуйся. Нету? Не беда, есть вещи куда поважнее.

Л вот семья была делом очень важным и как бы касавшимся не только тебя лично. Девушек просто «выпихивали» замуж — и семья, и все общество. Надо же девушке «устраивать свою судьбу»! Причем заметьте, если она становится серьезным специалистом, это вовсе не «устроение судьбы». Даже ученая степень — вовсе не «устроение». Вот выйти замуж!!! А подружки выходят замуж и помогают знакомиться, своим примером показывают, как надо «устраивать судьбу»!

Сложность в том, что люди-то уже были сложные, индивидуальные. Им бы познакомиться друг с другом получше, может быть, попробовать пожить вместе, пообщаться, посмотреть друг на друга в разных ситуациях…

Но мораль общества оставалась патриархальной — привет и из века Просвещения, и из не тронутой городской цивилизацией, общинной деревни. Низ-зя! До брака — ничего низ-зя! Да и встречаться молодым людям было попросту негде, не было у них отдельных квартир. Пожить вместе — это же безнравственно… В личные дела молодых людей совали нос и родители, и друзья-подруги, и «трудовой коллектив», и комсомольская организация.

Нет уж! Никаких экспериментов. Пусть после вегетарианского ухаживания с кино и торопливыми целованиями в подъезде будет свадьба на 60, а лучше на 200 гостей, шутовские плакаты на стенах, требующие от молодых демографического взрыва, пошляцкие шутки и скоромные намеки, пьяные вопли «горько», жалкие попытки вспомнить обрывки народного свадебного обряда и прочий маразм… И неважно, что частенько выходили замуж без особых чувств и разводились спустя несколько лет. СССР был страной, где в 1975 году в 22 года замужем было 85 % женского населения, а вот в 32 — только 55 %. Сходила замуж, сменила фамилию… Что еще надо-то? Старшие дамы объяснят «новенькой», что «так у всех», «так всегда», все нормально. Так все живут, не надо лишних огорчений.

Но и для мужчин не иметь семьи было как-то несерьезно. Родители парня считали, что он «должен» жениться. При этом молодые люди очень долго зависели от родителей и материально, родители могли активно участвовать и в выборе жены, и в жизни пары. Это могло вызывать напряжение, протест молодых… Но «правила игры» были именно такими.

Западные исследователи порой приходили к выводу, что в СССР европейская модель семьи в 1960-е сменилась на африканскую. Европейская семья строится вокруг мужа и отца. Его заработок и положение в обществе определяет положение всех членов семьи, он в доме главный. На его мнение во всех случаях жизни ориентируются жена и дети.

В африканской семье главная — мама. Не жена, а именно мама. Она распоряжается семейным достоянием, определяет место в жизни детей… а на заднем плане мелькают муж… или сменяющие друг друга мужья — как ей захочется.

В мире, где мужчины совершенно подавлены государством, «достать дефицит» важнее, чем заработать, а знакомства важнее официального положения в обществе, женщины стали фактическими главами семей. Они распоряжались заработанным, вели хозяйство и были главными в доме.

В фильме «Бриллиантовая рука» выведен «типичный советский человек», эдакий «середнячок»… На вопросы корреспондента, обращенные к герою дня, отвечает его жена.

Мне рассказывали о картине «Матрена Ивановна получает от первого секретаря товарища Голопупова премию своего мужа, Василия Кондратьевича Наливайко». Сам картины не видел, но верю в ее существование — она очень в духе советских нравов. Жена вполне могла бы принять премию на глазах смущенно переминавшегося с ноги на ногу мужа.

Не надо считать, что женщины в СССР стали чем-то «хуже» своих западных сверстниц. Большинство из них если и не были страстно влюблены в мужей (примеры сильно любивших женщин я тоже знаю, и немало), то были очень преданы семьям и много делали для них. Они были основными носителями норм патриархальной морали, патриархальная же мораль — это и плохо, и хорошо. Как посмотреть.

В середине 1960 годов сессией выездного суда судили мерзавку, пытавшуюся убить пасынка — трехлетнего мальчика, сына мужа от первого брака, она пыталась сбросить его в яму деревенского туалета. Ребенок спасся, уже в яме, уцепившись за деревянную перекладину. Когда преступницу вели к зданию суда, ее едва отбили от толпы разъяренных женщин. Причем дамы вели себя очень лояльно к милиции. Они не отталкивали милиционеров, а пытались протиснуться сквозь оцепление и добраться до подсудимой. Еле отбили. Такие случаи могли пересказываться со смешком, но убеждали — если в семье и не без урода, женщины последовательно отстаивают нормы семейной жизни. И уродов в своей среде не потерпят. Кстати, мужчины намного лояльнее относились к злостным алиментщикам. Которые не убийцы, конечно, но тоже ведь нарушали некие нормы.

Принято смеяться над тем, как партийные организации возвращали в лоно семьи блудных мужей. Но что такого особенного делали партийные организации? До них точно так же и крестьянская община, «мiръ», не позволяла «блудодеям» вести себя «не так, как надо». В СССР многие семьи сохранялись потому, что беглый муж был обречен жить согласно моральному кодексу строителя коммунизма. В противном случае он терял членство в партии, а вместе с ним — и престижную работу.

Как всегда, во всем плохом было и свое хорошее. Общество оценивало человека среди прочего и по тому, каким он был мужем и отцом. Быть хорошим семьянином было престижно в той же степени, что читать книги, много знать и читать Шиллера без словаря. А материнство оставалось чем-то почти священным. Абсолютное большинство женщин, независимо от положения в обществе и уровня доходов, хотели иметь детей. Бросившая детей или даже равнодушная к ним осуждалась.