Страна, у руля которой стояла интеллигенция

Страна, у руля которой стояла интеллигенция

Коммунистическая идея никогда не была народной идеей ни в России, ни в других странах СССР. Это интеллигентская идея. И все вообще идеологии по сути своей — интеллигентские.

Интеллигенция сложилась как часть субэтноса «русских европейцев», как феодальное сословие старой России. Коммунисты были частью (на мой взгляд — совсем не лучшей частью) этого сословия. Они взяли власть и, как всякий господствующий слой, навязали свое отношение к жизни, свою культуру всему остальному народу. И русскому народу, и всем народам СССР.

Поэтому вся интеллигенция, уже независимо от своей политической позиции, оказалась частью правящего слоя СССР, его привилегированным сословием. Даже не входя в номенклатуру, интеллигенция была таким сословием. Давайте уточним термины: сословие — это вовсе не имущественный класс. Сословие — это группа, которая отделяется от других юридически, правами и обязанностями, и этнографически — то есть поведением, бытом, привычками, культурой, вплоть до одежды и состава пищи.

Официально все было не так. Интеллигенция считалась «прослойкой». Невероятно, но факт — некоторых интеллигентов это невероятно оскорбляло. Как же так?! Рабочие — класс, и крестьяне — тоже класс. Л интеллигенция — всего лишь «прослойка»?! Ах! Ах! Обидели юродивого!

Если не выяснять, кто тут прослойка, то получается: лишь небольшая часть интеллигенции вошла в состав номенклатуры. Основная часть интеллигенции имела или среднюю зарплату, или ниже средней. За «годы застоя» зарплата рабочих и руководства предприятий росла быстрее, чем зарплата интеллигентов: сказывался хозяйственный расчет. Предприятия могли доплачивать работникам и давать им массу возможностей и пайков, а интеллигент сидел на твердом государственном бюджете.

Интеллигенция, как и полагается феодальному сословию, образовывала иерархию. На низовых этажах пирамиды — рядовые учителя, врачи, инженеры. Наверху — верхушка ученых и людей творческих профессий.

Лучшее материальное положение было у сотрудников Академии наук и крупных вузов. Академия, могучее ведомство науки, имела свои санатории, систему здравоохранения, детские сады и даже целые Академгородки, со своим научным начальством, своей администрацией и своей системой жилищного строительства. Как правило, в Академгородках квартиры получали довольно быстро.

Зарплату выше средней имели люди с учеными степенями — а было их к концу «застоя» больше 500 тысяч. Много получали члены творческих союзов — вплоть до мастерских немалого размера (художники).

Творческие работники высшего полета и академики имели привилегии, вполне сравнимые с номенклатурными. В новосибирском Академгородке академику полагался даже особняк-коттедж с немалым участком. Академик… не буду его называть… археолог такой… жил у себя владетельным князем и украсил свой участок древними изваяниями, так называемыми «каменными бабами».

За «бабами» ездили специальные машины из института Сибирского отделения Академии наук СССР, которым академик руководил. Как-то пришла телеграмма: «Указанном районе все бабы порченые тчк. Срочно вышлите координаты района зпт где целые». На телеграмму ответили, «целые бабы» были доставлены, куда положено.

Это не анекдот, совершенно подлинная история.

Конечно, это байки самой верхушки, но даже самые что ни на есть рядовые учителя и врачи, хотя имели зарплату порядка 60–80 % от зарплаты рабочих, жили лучше. Во-первых, в силу самого характера труда. Во-вторых, возможностей блата у интеллигенции было куда больше. И потому, что услуги мог оказать свой брат интеллигент — чаще всего за «спасибо», просто делая что-то хорошее своему брату интеллигенту. И потому, что хороший специалист всегда в цене. Не всякий рабочий мог спереть на своем заводе что-то ценное. А вот позаниматься с ребенком, полечить, дать рекомендации… Это интеллигент всегда мог.

А самое главное, сама по себе принадлежность к интеллигенции была престижна. Ученый академической специальности был «главнее» «прикладника», а любой вообще ученый выше интеллигента без ученой степени. Торговые махинаторы, которые по щелчку пальцев могли достать любой дефицит, директора больших предприятий, номенклатурные работники не из мелких — все они охотно готовы были дружить с музыкантами, учеными, писателями. Причем в системе ценностей советской цивилизации писатель стоял намного выше, чем директор завода. Это он снисходил до друга с его непрестижной профессией.

СССР был удивительной страной, где богатые «неудачники» завидовали бедным «удачникам». Уходил человек с завода, где получал 300 рублей — уходил в младшие научные работники, на зарплату в 140. И был счастлив: к нему начинали относиться так, как он хотел.

В такой обстановке интеллигенция легко утверждала свою систему ценностей и отношение к жизни.

Современному молодому россиянину сложно представить себе мир, в котором не работать было просто стыдно. И никто ведь не работал ни спичрайтером, ни маркетологом, ни франчайзером, ни менеджером. Все конкретно пахали. Это было наследием эпохи Просвещения. И как напряженный труд создал современную инфраструктуру в Австралии и в Южной Африке, так напряженный труд создал инфраструктуру СССР, включая БАМ и Магнитку.

Молодому россиянину так же трудно представить себе мир, в котором владение материальными ценностями не так уж и престижно. Престижно было привезти нечто интересное из-за границы… Хоть фаянсового Будду, хоть электробритву, хоть хрипящую и подвывающую пластинку. Но это — как своего рода раритет «из оттуда», знак того, что человек где-то побывал за рубежом. А самой по себе пластинки или электробритвы почти не ценили.

Вот ЗНАТЬ — это было престижно. Как у Высоцкого знаком принадлежности к элите было умение «Шиллера читать без словаря». Так же и принадлежность к тем, кто ищет Тунгусский метеорит или проверяет дельфинов на разумность, — ценилась.

Жизнь в геологических и археологических экспедициях не была особенно комфортной — жизнь в палатках, еда приготовлена на костре, и основа этой еды — рожки и консервы. Но люди в экспедиции ехали! Ехала молодежь, ехали в отпуск самые различные люди. Зачем? За романтикой.

А я еду, а я еду за туманом,

За мечтами и за запахом тайги.

Ехали за туманом, ехали в необычную обстановку, ехали, чтобы узнать что-то новое, ехали чтобы приобщиться к науке, ехали за обществом себе подобных, за интересным разговором у костра.

Интересно, можно ли сегодня в России завести в ресторане разговор о тайнах истории? Такой, чтобы сошлись официанты, начали бы задавать вопросы, спорить, прониклись бы уважением к собравшимся за столиком интеллигентам?

В своем «Вокзале на двоих» борец за демократию Э. Рязанов создал мир, где главного героя отделяет от официантки главным образом материальный фактор. А было не совсем так… Намного сильнее интеллигент отличался знаниями и принадлежностью к более высокому обществу, и именно этим становился лидером для советского человека.

Это не красивая сказка, я не раз наблюдал именно такие сцены. С одной стороны, было мало информации о том, что больше всего интересует массового человека. Представляю, как расхватывали бы в СССР любые печатные истории про Галину Брежневу и ее любовников! Или боевичок, в котором советский офицер спецназа «мочил» бы американцев и мусульман на Переднем Востоке. А ничего такого не было, время Ксении Собчак и героев боевиков Бушкова не пришло.

С другой стороны, а действительно — что, культура никак невозможна без клубнички, без обсасывания грязного белья, без сцен насилия, крови и жестокости? Даже культура массового человека? В СССР как-то без этого обходились, и «почему-то» вполне получалось.

Героями для молодежи, лидерами для массового человека, примерами для подражания были и артисты кино. Но это были совсем другие актеры, чем современные. Нонна Мордюкова не плясала голой, Ирина Арефьева не снимала лифчика перед кинокамерой, а Леонид Броневой не втирал торт в физиономию Вячеслава Тихонова. Эти невероятно интересные и потрясающе смешные сцены нам еще предстояло увидеть по мере приобщения к сокровищам мировой культуры, познавая, как живут «во всем цивилизованном мире». Мы были тогда недостаточно цивилизованными, и наши актеры кино вели себя, как вменяемые люди.

И вообще очень популярны были познавательные телевизионные программы: «В мире животных», «Очевидное—невероятное», «Клуб кинопутешественников». Смотрели их и дети, и взрослые.

А кроме популярных актеров и певцов, внимание к себе приковывали ученые, писатели, путешественники, герои прошедших войн, государственные деятели прошлого. Интересоваться ими было так же «правильно» и так же престижно, как интересоваться вопросами, далекими от повседневного быта.

Чтение было повседневной, бытовой нормой. Да, именно нормой! Не читать было примерно тем же, что не чистить зубов или пукать за столом. Слова про «самую читающую страну в мире» принято воспринимать с иронией… А ведь в них много верного.

Советские люди много читали потому, что больше делать было нечего? В какой-то степени: телевизор не передавал 30 увлекательных программ с мордобоем, убийствами и половыми отправлениями. Не было ночных клубов, стриптиза (о ужас!) и казино (и еще раз — какой ужас!). Газеты ничего не писали о прокладках, сникерсах и памперсах. Журналы «Знание—сила» и «Техника—молодежи» писали о науке, а толстые журналы «Новый мир», «Наш современник» и «Звезда» публиковали литературные произведения, критику и публицистику, а не рассказы о том, какая кинозвезда какой певице сделала ребеночка. В этих журналах даже картинок не было! А в научных журналах публиковались фотографии скифского золота и астрономических объектов, а не голых задниц.

В общем, издевались коммунисты над людьми… Что же нам оставалось, бедняжкам, как читать?!

Другая причина в том, что над СССР реял типично интеллигентский культ книги. До сих пор среди тех, кому «за сорок», много людей, которые не смогут выбросить книгу на помойку или использовать ее в туалете. Такие люди преобладали среди редакторов, корректоров, работников типографий…. всех, кто делает книги. Книга для них была сама по себе предметом священным, а в своей работе они видели своего рода культ. Как любовно изготовлялись и выпускались книги в СССР! И как их любили читать…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.