Страна, в которой никто и никуда не торопился

Страна, в которой никто и никуда не торопился

Советский Союз 1920—1930-х годов производил на современников впечатление страны, которая все время мчится куда-то. Объективно темп жизни был даже медленнее, чем в 1970-е. Но по ощущениям это была вздернутая на дыбы, совершенно безумная жизнь. А 1970-е — начало 1980-х воспринималось как время тишины и покоя. Почему?

А что, собственно, заставляет переживать время как напряженное, быстро летящее?

Или наплыв событий в частной жизни, необходимость много работать, везде успевать, цепляться за жизнь.

Или присутствие при судьбоносных грандиозных переменах.

В 1930—1950-е годы было и то и другое. Вся эпоха между 1914 и 1945 годами — тридцатилетие невероятно напряженное. Две мировые войны, ряд локальных войн и революций, гражданские войны везде и повсюду, коммунистический эксперимент — все это кардинально меняло лицо мира. Смерть Сталина, возвращение политзэков, изменения в политическом строе, рост народного благосостояния были событиями меньшего масштаба, но тоже судьбоносного, глобального.

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые.

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир.

На таком пиру не особенно уютно…

Я на жизнь взираю из-за столика.

Век двадцатый, век необычайный…

Чем ты интересней для историка,

Тем для современника печальней.

Николай Глазков

Но человек, живший в эту эпоху, действительно присутствовал при очень многом. И он все время лез, цеплялся, трудился, осваивал, воевал, выживал.

С 1914-го и до смерти Сталина война сменялась другой войной, грандиозная стройка — еще более грандиозной, а волна репрессий — новой волной. И миллионы людей волей или неволей срывались с места, обживая новые территории, профессии и способы существования.

Вот в «застойное» время не происходило грандиозных событий, а если происходили — то спокойнее и с меньшим числом трупов. Частному человеку прожить тоже сделалось проще. Сравнивая обезумевший «век необычайный» со спокойной разумной «просто жизнью», нетрудно сделать вывод про «застой».

Устроенный быт и обеспеченность всегда порождают слой людей, стремящихся к отвлеченным, нематериальным вещам. В «годы застоя» не надо было совершать много усилий, чтобы физически выжить. У большинства людей оставалось много времени и сил после официальной работы. На что эти силы потратить?

Да на что угодно! На углубленное изучение марксизма, а с тем же успехом — анархизма и народничества. Между прочим, встречались убежденные эсеры и не менее убежденные анархисты! Отцов-основателей они читали весьма отрывочно, что сумели достать, и порой очень далеко отходили от учения князя Кропоткина и народника Морозова.

С тем же успехом силы и время можно было потратить на поиски «снежного человека» или НЛО, спиритизм, чтение книг, самодеятельную песню, преферанс по ночам и споры на кухнях, в дыму сигарет и за водкой.

А мы с другом читали и изучали книги Льва Гумилева, своего рода «теневой кружок». Собирались субботними вечерами, сидели до глубокой ночи, в сигаретном дыму, рассуждали о пассионарности и роли ландшафтов.

Теневая умственная жизнь — типичнейшее явление эпохи. Плохо ли это?

И еще… Я дописываю эту книгу в октябре 2009 года. Сегодня вечером я впервые за много дней погулял вечером возле Петропавловской крепости. Снеговые тучи плыли со стороны Финского залива, желтые листья дубов отсвечивали в свете фонарей. Я неторопливо шел и думал… последний раз я позволял себе это в июле. Уложил спать дочек и вышел в ночь, выкурить трубку и смотреть, как гаснет последний свет, как мерцает небо над сопкой с легендарной часовней, изображенной на 10-рублевой купюре (это было в Красноярске).

Когда-то у меня было много времени для того, чтобы смотреть на то, как плывут в небе облака и как лед из Ладоги уходит в море, а лед из Маны плывет по Енисею. Никто в «годы застоя» не заставлял меня смотреть на это и неторопливо думать о чудесных русских стариках, которые видели все это в далекие 1920-е… Ну, люблю я это поколение. Или о последней книге Стругацких. Или просто о жизни.

Сейчас тоже никто не мешает, но времени категорически нет. То, что было повседневной нормой, превратилось в праздник, в редкое и ценное событие.

Эрмитаж… Я уже две недели, как «задолжал» статью одному моему другу и соратнику, который трудится в этом музее. Вот это важно! А когда я последний раз просто неторопливо гулял, глядя на картины Эрмитажа? Года полтора, кажется…

Книга «просто так», «для души»? Читал, врать не буду: пока ехал в электричке в Великий Новгород, на конференцию. Взял с собой последнюю книгу Хейердала «В погоне за Одином» и читал аж четыре часа…

А каждый день перед сном? Нет времени… совершенно нет времени…

Если бы продолжались «годы застоя», я не стал бы известным писателем: никто бы никогда не напечатал ни одну из моих книг… Да мне и не пришло бы в голову ничего подобного написать. Но если бы не «годы застоя», не молодость, проведенная без всякой крысиной гонки, мне бы и не о чем было писать. Потому что знания накапливаются не в судорожном пароксизме, а при спокойном размышлении. Когда есть время думать и сравнивать, а свои мысли есть кому поведать и услышать ответное мнение. Мысли, которыми стоит поделиться с читателем, приходят во время неторопливого созерцания, когда луч солнца золотится на коже, ночной ветер холодит лицо, а кроны сосен уплывают в багрово-дымный закат.