Глава одиннадцатая. ЛИТВИНЕНКО В ЛОНДОНЕ. ТОРГОВЛЯ СЕКРЕТАМИ ИЛИ ШАНТАЖ — ЧТО ОПАСНЕЕ?

Глава одиннадцатая. ЛИТВИНЕНКО В ЛОНДОНЕ. ТОРГОВЛЯ СЕКРЕТАМИ ИЛИ ШАНТАЖ — ЧТО ОПАСНЕЕ?

В газете «Обсервер» от 3 декабря 2006 года, в интервью с Юлией Светличной, о котором я уже писал в восьмой главе, она признается: «В конечном итоге я почти пожалела, что дала Литвиненко мой е-мейл. После нашей первой встречи он начал посылать мне информацию с такой интенсивностью, что я начала удалять многие послания, не раскрывая их… Некоторые из его е-мейл были конфиденциальными документами ФСБ — наследницы КГБ…»

Можно вспомнить и свидетельство Акрама Муртазаева: «…К тому же опер ушел не один. А с документами, видео- и аудиопленками».

Светличная начала получать на свой электронный адрес именно эти документы. Они приходили к ней столь часто только потому, что Литвиненко просто включил ее в свой компьютерный почтовый список. Некоторые другие бывшие советологи получали документы от Литвиненко по почте или по е-мейл уже более двух лет. Многие из них были кем-то переведены на английский и содержали разъяснения переводчика. Английский текст содержал ошибки, что говорило о том, что перевод производили, очевидно, в России. На каждом таком документе стоял гриф «Секретно».

Можно предположить, что, задумав уже давно отъезд из России, Литвиненко начал собирать секретные документы ФСБ, полагая, что они будут иметь коммерческую ценность в США. Оказавшись в Англии и получив приличный грант от Березовского для написания книги о ФСБ «Лубянская преступная группировка», он использовал большую часть этих документов при написании книги, которая, однако, не вызвала интереса. Ее продавали и в Москве — тираж не был конфискован. Не удалось найти для этой книги английского издательства. Все эти документы были интересными и подлинными, но, как я уже упоминал, они относились к периоду правления Ельцина и разоблачали преступную практику ФСБ того времени, когда этой организацией руководили генералы Барсуков и Ковалев. В них не было абсолютно ничего, компрометирующего Путина. Если бы кто-то взялся писать историю КГБ — ФСБ в период 1993–1998 годов, то такие документы могли бы пригодиться. Могла бы вызвать интерес, например, докладная записка подполковника ФСБ М. И. Трепашкина на имя президента Б. Н. Ельцина «О незаконной деятельности руководства ФСБ РФ», датированная 5 мая 1997 года. В ней утверждалось, что в ряды ФСБ проникли мафиозные боссы, которые с одобрения руководителя ФСБ Ковалева блокируют расследования чеченских мафий, действующих в Москве, получая за это большую «комиссию». Другие конфиденциальные документы представляли собой внутреннюю переписку между сотрудниками ФСБ о деятельности разных банд и мафиозных групп в Москве и о взятках, которые получали от них отдельные офицеры. Содержалась здесь и расшифровка кличек главарей бандитов. Некоторые из них действовали на территории Узбекистана (нелегальный вывоз хлопка), в Грузии, в Киргизии и т. д.

Но беззаконием в период правления Ельцина в Великобритании, да и, наверное, в США, в 2005–2006 годах могли интересоваться только немногие академические историки. Западная пресса рассматривала период Ельцина как «либерально-демократический», и западные лидеры вспоминали о нем с ностальгией. Россия стояла с протянутой рукой, когда к власти в ней пришел Путин и начал устанавливать авторитарный режим, а одновременно — отдавать долги и ставить условия. Коммерческую ценность могли теперь иметь только разоблачения Путина. Ельцин, так же как ранее Горбачев и Брежнев, стал представлять собой лишь академический материал для диссертаций.

Трудно критиковать Литвиненко за то, что он переоценил интерес Запада к секретным документам ельцинского периода. Мафиозный характер руководства страной в те годы был известен и без этого. Секретные докладные свидетельствовали лишь о том, что и в ФСБ были офицеры, пытавшиеся, хотя и без успеха, бороться с коррумпированностью ее сотрудников. Надежды, которые питал Литвиненко относительно материалов ФСБ, имелись и у многих других работников спецслужб, уезжавших на Запад. Можно вспомнить Калугина, Швеца, Гордиевского и некоторых других, пытавшихся зарабатывать книгами о работе КГБ. Бестселлеров среди них не было. Но такие же ошибки совершали и некоторые советские писатели, надеявшиеся издать на Западе книги, которые им не удалось опубликовать в СССР. Эти книги издавались, но не вызывали большого интереса. Я напомню здесь лишь несколько заголовков таких книг, не называя авторов: «Инерция страха», «Факультет ненужных вещей», «Суховей», «В подполье можно ловить только крыс», «Управляемая наука», «Красная наука», «Заложники», «Спуск под воду», «Генерал и его армия» (о Власове), «Ожог», «Прогулки с Пушкиным», «Претендент на престол»… Этот список можно продлить на несколько страниц. Некоторые из этих книг издавались только на русском языке и требовали субсидий. Среди авторов было немало талантов, но тематика их творчества просто не годилась для западного читателя. На гонорары с этих книг жить было невозможно. А нередко их вообще не было. Авторам приходилось искать какую-то оплачиваемую работу в русских газетах, на радиостанции «Свобода», в издательствах «Посев», «ИМКА-Пресс», в русском издании журнала «Америка» и т. п.

Литвиненко пробовал писать короткие очерки для чеченского сайта в Интернете. Платят ли там что-либо или нет, я просто не знаю. Все это, очевидно, и привело его в конечном итоге к мыслям о шантаже.

Я не думаю, что его первые попытки в этом направлении были успешными. В Лондоне есть много очень богатых русских, которые не афишируют происхождение своих капиталов. Но если обнаружится, что м-р X или м-р К до приватизации были секретарями горкомов КПСС или майорами КГБ, а потом успешно продали свой бизнес и уехали в Англию, чтобы спокойно жить и учить своих детей в частных английских школах, то их «советское» прошлое уже никого не интересует. Ходорковский был, например, членом ЦК ВЛКСМ. Это ему только помогло. Их деньги, миллионы, или десятки миллионов, лежат в английских банках или в их офшорных отделениях, и именно это придает им респектабельность. Английское правосудие совершенно не интересует, честно или нет, например, тот же Роман Абрамович приобрел за несколько лет больше десяти миллиардов долларов. Это чисто российская проблема, от которой английский футбол крупно выиграл. В мае 2006 года, когда Литвиненко излагал Юлии Светличной свой план получения по 10 тысяч фунтов с каждого из богатых русских, которые не хотели бы разглашения сведений о происхождении своих капиталов, он был еще очень беден и даже не мог пригласить свою собеседницу «на чашку кофе». Главные надежды он тогда возлагал на таинственное «досье ЮКОСа», которое в сентябре 2006 года он самолично отвозил в Израиль Невзлину, второму после Ходорковского главному акционеру этой компании. Невзлин впоследствии утверждал, что приезд Литвиненко в Израиль был для него неожиданностью, но он все же согласился с ним встретиться и получить «досье». Ему, безусловно, было интересно посмотреть этот документ, составленный, конечно, не Литвиненко, а группой людей, в которую входил Юрий Швец. Швец в прошлом был реальным советским шпионом в США и специализировался на финансово-экономических проблемах. В газетах сообщалось, что Юрий Швец после смерти Литвиненко перешел на секретный адрес, ссылаясь на то, что его жизни угрожает опасность.

Шантажист обычно не работает в одиночку. Ему нужна страховка. Объект шантажа предупреждается, что непродуманные и резкие ответные меры неизбежно приведут к выходу важной информации наружу. Нельзя поэтому исключить, что новые обвинения против Ходорковского и Лебедева, которые были предъявлены бывшим директорам ЮКОСа в начале февраля 2007 года следователями Генпрокуратуры, каким-то образом связаны с информацией, содержавшейся в том «досье», которое Литвиненко отвозил в Израиль Невзлину. В Израиль, безусловно, отправили либо копию, либо только часть документов. Вряд ли все материалы для шантажа были изложены на бумаге. Часть из них, очевидно, передавалась устно, для этого и подходил бывший работник КГБ, достаточно владеющий методикой допросов, угроз и обещаний. После смерти Литвиненко копии, а может быть, и оригиналы этих материалов, могли оказаться в России. Не исключено, что авторам «досье», если оно было ценным для следствия, могла быть выплачена «комиссия», но не в том, конечно, размере, который они ожидали от ЮКОСа. По сообщению газеты «Время новостей» от 6 февраля 2007 года, «Ходорковскому и Лебедеву насчитали 25 миллиардов долларов преступных доходов». Считалось, что «дело Ходорковского и Лебедева» давно закрыто. Но неожиданно следствие получило новые материалы, часть которых, судя по комментариям газеты, была получена из-за границы. Ранее существовали предположения о том, что руководители и сотрудники ЮКОСа похитили и легализовали путем вывоза за рубеж около 7 миллиардов долларов. Как констатирует газета, названные новые цифры «превзошли все ожидания. Как следователи насчитали такие без преувеличения “сумасшедшие” размеры украденных и отмытых Ходорковским и Лебедевым средств, осталось неясным. Генпрокуратура ничего, кроме факта самого предъявления обвинения, не комментировала. А адвокаты, по их словам, еще не успели даже просто сориентироваться в огромной массе документов обвинительного материала».

Литвиненко умер 23 ноября 2006 года. Вскоре после этого, в начале декабря, Ходорковского и Лебедева этапировали из колоний, где они отбывали заключение, в Читу в СИЗО областного центра. Было очевидно, что это сделано с целью предъявления каких-то новых обвинений. Предъявление этих обвинений откладывалось несколько раз и произошло только 5 февраля 2007 года. Вся эта акция проводилась с необычайными мерами безопасности. В Читу для охраны СИЗО и прокуратуры прибыло более 100 сотрудников спецслужб. Адвокатов обвиняемых тщательно обыскали перед посадкой в самолет в аэропорту.

ЮКОС уже несколько лет назад, когда было впервые возбуждено дело против Ходорковского, Лебедева и Невзлина, стал самой крупной российской нефтяной компанией с самостоятельным экспортом и в Западную Европу, и в Китай. Существовал даже проект постройки ЮКОСом собственного нефтепровода с терминалом в Мурманске. Юридические действия против ЮКОСа были стимулированы не тем, что Ходорковский уже тогда считался самым богатым олигархом России, и не его политическими амбициями, как это принято утверждать почти во всех западных статьях о проблемах ЮКОСа. Правительство России было обеспокоено начавшимися в 2003 году переговорами о слиянии ЮКОСа и «Сибнефти» Романа Абрамовича с последующим объединением новой компании с двумя американскими гигантами — ЭксонМобил и Шеврон Texaco. Переговоры велись секретно, но о них администрация Путина узнала от Юрия Голубева, одного из директоров ЮКОСа. Если бы состоялась продажа части акций уже созданной компании «ЮКОС — Сибнефть» американцам, то Россия потеряла бы контроль за значительной частью своих нефтяных ресурсов.

Такую акцию, как известно, совершил ранее Михаил Фридман, владевший нефтяной компанией Тюмени. После секретных переговоров в Лондоне он продал 50 процентов своих акций межнациональной корпорации «Бритиш Петролеум». Возникла новая компания, но уже не российская. За счет ТНК «Бритиш Петролеум» увеличила свои нефтяные ресурсы почти вдвое, но заплатила за это всего лишь 7 миллиардов долларов, что составляло меньше 5 процентов общей капитализации объединенной компании. Для России это была крайне невыгодная сделка. Тюменская нефтяная компания к настоящему времени была бы одной из крупнейших в России, и ее капитализация превышала бы в несколько раз те 7 миллиардов долларов, за которые в 2003 году были проданы 50 процентов ее акций.

ЮКОС в 2003 году был крупнейшей нефтяной компанией России. Однако большая часть прибылей шла в разные инвестиции в других странах и распределялась как дивиденды. Доходы оседали на депозитах в западных банках. Но тогда так делали многие компании, так как российские банки были слишком ненадежными и часто разорялись. Они просто не умели производить всех финансовых операций, которые необходимы очень крупным клиентам с миллиардами долларов прибылей. Не было еще практики обложения налогами «супердоходов».

В 2002 году, незадолго до ареста Михаила Ходорковского, в составе исполнительного руководства ЮКОСа было шестнадцать членов, причем сам Ходорковский был не только председателем исполнительного комитета, но и входил в состав компенсационного комитета и комитета по назначениям. Он также являлся членом совета директоров, состоящего из четырнадцати человек, среди которых были американские, французские и швейцарские банкиры и бизнесмены. Невзлин вышел из состава совета директоров, так как был избран в Совет Федерации, верхнюю палату российского парламента. Его также избрали президентом Гуманитарной академии, которой он пожертвовал 100 миллионов долларов. После ареста Михаила Ходорковского в октябре 2003 года Невзлин, находившийся в это время в Израиле, предпочел отложить свое возвращение, и должность президента этой академии долгое время оставалась вакантной.

Главные обвинения Ходорковского и Лебедева были связаны с умышленной неуплатой налогов сначала только за 2001-й, а затем и за 2002 год. В 1999–2000 годах цены на нефть были еще невысокими и доходы ЮКОСа были, очевидно, не слишком значительными.

Арест Ходорковского в октябре 2003 года не означал еще ликвидации компании, хотя такая возможность и комментировалась. Государство требовало уплаты вполне законных налогов. Однако руководство компании утверждало, что суммы налогов слишком высоки и их уплата может привести к разорению. Но неожиданно на чрезвычайном собрании акционеров ЮКОСа 28 ноября 2003 года было решено почти всю прибыль компании за девять месяцев в размере двух миллиардов долларов распределить на дивиденды. В этом случае акционеры могли получить по несколько сотен миллионов долларов. Это решение стимулировало активность прокуратуры и налоговой инспекции, которые начали проверять налоги и за 2003 год. В конечном итоге конфликт, подробности которого излагать здесь нет необходимости, привел к тому, что двенадцать членов совета директоров ЮКОСа и исполнительных директоров быстро уехали за границу, в основном в Англию. В то время никто точно не знал, какие суммы денег находятся на счетах ЮКОСа за границей. Предполагалось, что общая сумма приближается к 8 миллиардам долларов. В исполнительный комитет ЮКОСа был назначен британский адвокат Стефен Куртис (Stephen Curtis), который срочно начал распределять финансовые фонды компании по труднодоступным офшорным счетам, чтобы сделать их недосягаемыми для налоговых служб России. Деньги ЮКОСа, полученные от российской нефти, были теперь распределены по тайным счетам — от Гибралтара до Антильских островов. Это были миллиарды долларов. Между тем ЮКОС продолжал добывать и продавать нефть, хотя уже начались меры по его аукционной продаже по частям. Формального нарушения законов не было, все решения принимались судами.

Стефен Куртис был очень богатым адвокатом, его личное состояние оценивалось в десятки миллионов фунтов. Его основной офис располагался в Лондоне, но он жил с семьей в обширном поместье в живописном приморском районе Дорсет в старинном замке. Это поместье было расположено примерно в двухстах километрах к западу от Лондона. Обычно Куртис прилетал в Лондон и возвращался домой на личном вертолете. 3 марта 2004 года, несмотря на очень плохую погоду и ограниченную видимость, Куртис решил лететь домой на вертолете. Через двадцать минут полета вертолет рухнул на землю и взорвался. Пилот и пассажир погибли. У вертолета поломался ротор, и пилот за 28 секунд до аварии сообщил о возникших проблемах. Длительное расследование аварии определило, что она произошла по техническим причинам, а не в результате постороннего вмешательства. Однако возникла версия, что эта авария была организована российскими спецслужбами. Подобные домыслы были практически неизбежны, они существуют и до сих пор, хотя никаких доказательств в их подтверждение представлено не было. И ныне, упоминая об этом происшествии, британские газеты называют его «загадочной аварией», хотя ничего «загадочного» в падении маленького вертолета при сильном порывистом ветре нет. Между Лондоном и Дорсетом есть прекрасное железнодорожное сообщение, и вертолет давал выигрыш во времени не более получаса. Очень большое богатство — это тоже большой фактор риска для жизни.

Сам Стефен Куртис незадолго до этой аварии обращался в британскую контрразведку с просьбой об охране, считая, что за ним охотятся российские секретные агенты. Он утверждал, что получал анонимные угрозы и даже хотел перенести свой офис из центра Лондона в более безопасное место. Куртис был главой юридической компании, специализировавшейся на создании таких офшорных счетов для супербогатых клиентов, которые были бы недоступны для налоговых служб разных стран, включая Британию. Местные миллиардеры также стараются не платить налогов, которые при супердоходах составляют 40 процентов.

Ходорковский, хотя уже и отбывал срок в лагере, не был лишен акций ЮКОСа. Даже после расчленения компании оставшаяся часть ЮКОСа все еще имела капитализацию в 16 миллиардов долларов. Ходорковский, Лебедев и уехавшие за границу основные акционеры контролировали более 50 процентов акций через группу «МЕНАТЕП», расположившуюся в Гибралтаре.

В Генеральной прокуратуре РФ было возбуждено дело против некоторых других членов исполнительного комитета ЮКОСа. Они также были обвинены в уклонении от налогов и финансовых махинациях. На этом основании Прокуратура требовала экстрадиции российских членов руководства ЮКОСа, скрывшихся в Англии. Но английские суды всегда выносили решения не в пользу России. Наибольшее внимание прессы в Англии привлекло дело Александра Темерко, члена исполкома и совета директоров ЮКОСа. Представление Прокуратуры РФ было поручено рассматривать тому же судье Тимоти Воркману (Timothy Workman), который в прошлом по аналогичным представлениям рассматривал дела Ахмеда Закаева и Бориса Березовского. Адвокаты Темерко утверждали, что обвинения российской прокуратуры имеют «политическую мотивировку» и что в России он не будет иметь справедливого суда. В экстрадиции было отказано.

Литвиненко, судя по его книге «ЛПГ», имел опыт шантажа, который применялся в конфликтах между спецгруппами ФСБ и мафиозными группами. Взятка — тоже форма шантажа. Маловероятно, что Литвиненко был способен составить какое-то серьезное «досье» по делу ЮКОСа. Главной в таком «досье» являлась, очевидно, финансовая информация о том, где и сколько финансовых ресурсов, которые юридически принадлежали России, скрыто на офшорных счетах руководителей компании. Сумма в 25 миллиардов долларов слишком велика, чтобы можно было ее «упрятать» очень глубоко. В конечном итоге и Темерко, и другие «беглые» олигархи имели большие расходы на жизнь, пользовались кредитными карточками, лечились в частных больницах и время от времени вынуждены были контактировать с банками. Возможно, что за всеми этими операциями велась серьезная слежка с использованием электронных средств. Сейчас все банки проводят операции через суперкомпьютерные системы. Создать абсолютную защиту от очень талантливых «хакеров» невозможно. Но рассуждать об этом в деталях пока рано. Ходорковскому и Лебедеву предъявлены обвинения, и суд по этому новому делу будет, возможно, долгим. Но цепь событий — составление именно на Западе нового «досье» по ЮКОСу, выбор бывшего «опера» спецназа ФСБ для доставки этого «досье» лично Невзлину в Израиль, отравление Литвиненко, обеспечившее длительную летальную болезнь без диагноза, обнаружение новых и очень больших финансовых проблем у ЮКОСа почти сразу после смерти «курьера» Литвиненко — вряд ли могла быть случайной.