Глава первая. БОЛЕЗНЬ БЕЗ ДИАГНОЗА

Глава первая. БОЛЕЗНЬ БЕЗ ДИАГНОЗА

Вернувшись вечером 1 ноября 2006 года домой после нескольких деловых встреч в центре Лондона, Александр Литвиненко уже ночью почувствовал боли в животе и тошноту. К утру ему стало хуже, начались рвота, головокружение и все признаки пищевого отравления. Жена Марина, несмотря на протесты мужа, вызвала «скорую помощь». В Лондоне для этого нужно набрать по телефону 999 и минут через десять подъедет «амбуланс» с медперсоналом, готовым оказать помощь на месте или отвезти больного в ближайшую больницу. Литвиненко доставили в Барнет-госпиталь — самый крупный медицинский центр северного Лондона. Это очень большая и современная больница (построена в 1999 году), обслуживающая около 500 тысяч человек. Литвиненко был помещен в гастроэнтерологическое отделение. Поскольку у него были явные признаки пищевого отравления, обычно связанного с бактериальной инфекцией, сразу было начато лечение большими дозами антибиотиков и взята кровь на анализ. В Англии наиболее часто бактериальное пищевое отравление связано с заражением пищевых продуктов сальмонеллой, но точное определение причин желудочно-кишечной инфекции требует несколько дней. Жена осталась в больнице, так как сам Литвиненко, даже после шести лет жизни в Англии, почти не владел английским.

В течение первой недели диагноз — бактериально-пищевое отравление — оставался неизменным. Возникли подозрения, что его причина — ленч в японском суши-баре, в котором Литвиненко встречал знакомого итальянца именно 1 ноября.

Сомнения в верности диагноза возникли только через неделю, когда жена, дежурившая в палате, обратила внимание на выпадение волос из пышной шевелюры мужа. Очередной анализ крови показал заметное снижение числа молодых лимфоцитов — это указывало на ослабление иммунной системы. Больного проверили на СПИД и гепатит «В», но тесты оказались отрицательными. Проба костного мозга показала явные аномалии в делящихся клетках. Началось пожелтение кожи — это указывало на нарушение желчеобразования в печени. Диагноз бактериального пищевого отравления был изменен на химическое отравление неизвестной природы. В Барнет-госпитале есть большое радиологическое отделение, в котором используют радиацию для лечения больных раком и радиоизотопы для диагностических целей. В этом отделении есть вся необходимая аппаратура для диагностики лучевых синдромов любого типа. Однако в него Литвиненко не отправляли — радиационное отравление просто не подозревалось.

В больницах государственного здравоохранения в Великобритании разнообразные тесты и анализы делают по наличным симптомам, а не по всему спектру возможностей. При бюджетном финансировании нередко приходится отказываться от очень дорогих методик. В частных больницах, особенно в США, наоборот, число разнообразных анализов и обследований очень велико, так как их оплачивает либо страховая компания, либо сам пациент. В этом случае Литвиненко прошел бы через очень большую серию анализов и тестов и по сумме их показателей неизбежно установили бы наличие острой лучевой болезни и присутствие источника альфа-излучения. Американская медицина ориентирована на приборную диагностику. В современных ядерных державах, к которым относятся США, Англия и Франция, где существуют радиохимические заводы, радиоизотопы применяются в разных отраслях промышленности и в медицине, сброс радиоизотопов из научных лабораторий производится в общие системы канализации. С учетом этого тест на радиоактивность, кстати, один из самых дешевых, является обязательным. Европейская и особенно британская медицина более консервативна и по-прежнему полагается в основном на интуицию врачей, а не на компьютерные анализы.

Снижение активности костного мозга возникает при многих отравлениях, прежде всего тяжелыми металлами, например свинцом и ртутью, так как именно быстроделящиеся клетки наиболее чувствительны к ядам. Если пациент не чувствует ухудшения через неделю, то врачи ожидают начало регенераций в костном мозге, полагая, что действие антибиотиков и выведение токсина с мочой должно вести к выздоровлению. Не исключено, что в местной больнице просто не оказалось опытного токсиколога. Из-за относительно скромных зарплат в обычных больницах наиболее компетентные специалисты постепенно переходят в частные клиники или даже уезжают в США, где их доходы сразу увеличиваются в три-четыре раза. Им на смену приходят молодые врачи, практиканты и иммигранты, чаще всего из бывших британских колоний, где медицинское образование формировалось по британским программам. В Европе наиболее высокий уровень медицины и особенно токсикологии существует в Германии. Самые опытные радиационные токсикологи работают в России, Украине и Белоруссии.

Друг Литвиненко американец Александр Гольдфарб, часто приходивший в палату, как биохимик, работающий в большом медицинском центре в Нью-Джерси, безусловно понимал ограничения британской медицины. Он поэтому решил пригласить одного из наиболее опытных лондонских токсикологов профессора Джона Генри (John Henry), который работал в частной больнице и преподавал в одном из колледжей Лондонского университета. Джон Генри незадолго до этого прославился тем, что только по фотографии установил диагноз — отравление диоксином — Виктору Ющенко, кандидату в президенты Украины, попавшему во время выборной кампании с неизвестным отравлением в австрийскую больницу. Жизнь Ющенко в это время была уже вне опасности, но на коже лица возникли многочисленные язвы. Австрийские доктора подозревали вирусное заболевание. Джон Генри, посмотрев на фотографию, напечатанную в газете, сразу определил, что это отравление диоксином — промышленным ядом. Австрийская клиника признала этот диагноз только через месяц, так как попытки идентифицировать яд оказались безуспешными. Диоксин, попадая в организм в небольших количествах, растворяется в жирах и надолго остается в жировой ткани, а не выводится с мочой и не циркулирует в крови. Симптомы отравления диоксином иногда проявляются через две-три недели после его попадания в организм. Отравители Ющенко не найдены и до настоящего времени.

Относительно Литвиненко профессор Генри также только по внешнему его виду уверенно заявил, что картина заболевания соответствует отравлению таллием. Такое отравление могло быть только преднамеренным. Джон Генри сообщил свой диагноз не на консилиуме врачей в больнице, а на срочно проведенной пресс-конференции для журналистов. 17 ноября в телевизионных программах, а затем и в газетах была объявлена сенсационная новость. Бывший российский шпион Литвиненко, бежавший из России и перешедший на службу к Борису Березовскому, отравлен большой дозой таллия, который в прошлом использовался в производстве некоторых пестицидов и крысиного яда. Таллий — металл зеленого цвета — токсичен в форме солей и вызывает нарушения в работе нервной системы, желудочно-кишечного тракта и выпадение волос на голове. Литвиненко еще не потерял все волосы, но было решено побрить его голову, что увеличивает шансы последующей регенерации волос.

Возникшая сенсация и немедленный наплыв в больницу репортеров газет и телевизионных команд привели к необходимости перевода пациента в другую больницу. Лондонская полиция взяла дело Литвиненко под свой контроль и стала проводить интервью с больным, с его женой и друзьями. В этот же день, 17 ноября, Литвиненко был переведен в больницу Университетского колледжа, расположенную в центре Лондона. Здесь больному была предоставлена отдельная палата с круглосуточной полицейской охраной. Пациент был помещен в гематологическое отделение, имевшее отдел химической патологии.

Диагноз отравления таллием сохранялся, и больному начали давать большие дозы антидота, краски «Прусская голубая» (Prussian blue), которая способна образовывать комплексы с таллием и с цезием и ускоряет их выведение из организма. Литвиненко с большим трудом мог заглатывать большие 500-миллиграммовые капсулы, по три раза в день. Этот антидот связывает таллий только в кишечнике, не проникая в кровь. В этот период Литвиненко все еще не мог нормально принимать пищу. Его кишечник не функционировал нормально, и большие дозы краски, накапливавшиеся в желудке и кишечнике, создавали проблемы. Было вообще нелепо давать пациенту такой антидот через 17 дней после предполагаемого отравления. Таллий — это медленно действующий яд. Но его действие распространяется на несколько дней, а не недель. Назначение антидота было сделано без тестов на присутствие таллия. Полагались на авторитет профессора Генри. Только на четвертый день пребывания Литвиненко в новой больнице и при продолжающемся ухудшении состояния больного, за судьбой которого следила уже вся британская пресса, радио и телевидение, группа лечащих врачей сделала следующее заявление, появившееся 20 ноября на сайте больницы, публиковавшем рапорты два раза в день: «…Результаты анализов, полученные сегодня, а также клинические признаки болезни приводят к выводу о том, что отравление сульфатом таллия является маловероятной причиной состояния больного… Все симптомы соответствуют признакам радиоактивного отравления».

Пресса не обратила на это сообщение никакого внимания. Все продолжали говорить и писать про таллий.

Радиоактивное отравление не было пока определено анализами. Врачи просто обратили внимание на то, что внешний вид больного и анализы крови соответствуют случаям тех больных, которые прошли курс интенсивного радиационного лечения.

Между тем рентгеновская томография выявила в кишечнике и прямой кишке больного три округлых уплотнения, каждое 2–3 сантиметра в диаметре. Об этих «инородных предметах» сообщила вся пресса. Вскоре они были идентифицированы как сгустки антидота, краски «Прусская голубая». Профессор Генри продолжал настаивать на верности своего диагноза, и конфликт между ним и главным лечащим врачом Амитом Натвани также стал предметом обсуждения прессы.

К этому времени Борис Березовский переключил сотрудничавшую с ним знаменитую рекламную компанию «Bell Pottinger» на освещение всех событий, связанных с болезнью Литвиненко. Эта фирма прославилась в прошлом тем, что осуществляла рекламу предвыборной кампании консерваторов в 1979–1980 годах и обеспечила победу Маргарет Тэтчер. Глава рекламного агентства Тим Белл получил вскоре титул лорда. Лорд Белл от имени Березовского и Гольдфарба заключил с крупнейшей воскресной газетой «Санди тайме» эксклюзивный договор на освещение всех событий, связанных с болезнью Литвиненко. Именно по инициативе лорда Белла было решено сделать фотографии больного Литвиненко в больничной палате и распространить их через электронную почту по всем средствам массовой информации. Эти фотографии 21 ноября обошли весь мир. Фотографирование тяжелых больных для коммерческих или политических целей является грубым нарушением элементарной врачебной этики. Такие фотографии используются только в пределах больницы для внутренних дискуссий между врачами или на научных симпозиумах, но всегда анонимно, с маскировкой лица. Жена Литвиненко, Марина, протестовала: ей не хотелось, чтобы жалкий вид мужа стал достоянием газет и журналов. Но все нормы этики были отодвинуты на второй план, хотя летальный исход еще не представлялся неизбежным — больному давали 50 процентов шансов на выздоровление.

22 ноября, когда Литвиненко находился в полубессознательном состоянии от постоянно получаемых наркотиков для обезболивания, Ахмед Закаев, его чеченский друг в Лондоне, неожиданно приехал в больницу вместе с имамом Центральной мечети в Лондоне и заявил, что Литвиненко просил его обеспечить переход из православия в ислам. Жена и отец Литвиненко так же, как и Алекс Гольдфарб, пытались возражать, но Закаев был упрям и сумел осуществить над больным какие-то ритуалы. Больному была зачитана глава из Корана. Британская пресса этот эпизод замалчивала. Однако чеченский сайт в Интернете и другие мусульманские сайты сообщили о нем в тот же день.

Никакого серьезного лечения больного все еще не проводилось. Радиационное поражение пока подозревалось, но не диагностировалось. На гамма-радиацию Литвиненко проверяли еще в прежнем Барнет-госпитале, но с негативным результатом. При лучевой болезни острого типа лечение состоит в частых переливаниях крови и в пересадке костного мозга, обязательно от родственников. В данном случае донорами могли быть прилетевший из России отец и сын Толя, двенадцати лет. Алекс Гольдфарб в последующем писал, что разговоры о возможных пересадках костного мозга уже обсуждались. Последняя стадия лучевой болезни, как правило, сопровождается различными инфекциями из-за прекращения иммунных функций. Исчезают иммунные барьеры для микрофлоры в ротовой и носовой полостях, в кишечнике. Активизируются скрытые вирусы, обычно массивной сыпью на коже. Наиболее подробно все эти симптомы были описаны для жертв Чернобыльской аварии. У Литвиненко этих признаков не было, у него начались перебои в работе сердца. Вечером 22 ноября состояние больного резко ухудшилось и его перевели в отделение интенсивной терапии, где он был подключен к аппарату искусственного дыхания. Под постоянным контролем были и другие органы. Одновременно моча и кровь Литвиненко были направлены на проверку радиоактивности в радиологическое отделение больницы. Проверка показала наличие альфа-радиации. Обычный сцинтилляционный счетчик может определить наличие альфа-радиации, но не способен установить характер радиоактивного изотопа. Для идентификации источника облучения кровь и моча Литвиненко были срочно посланы в научную лабораторию при британском атомном центре в Алдермастоне.

Природу радиоизотопа можно было определить спектральным анализом излучения. Все альфа-источники выбрасывают небольшое количество гамма-импульсов, и отношение альфа- и гамма-импульсов уникально для каждого из них. Данные анализа, которые сообщили в больницу 23 ноября, были совершенно неожиданными — полоний-210. Смертельные отравления этим изотопом были исключительно редкими и только в результате несчастных случаев в атомной промышленности. Большинство данных по токсикологии полония были получены в опытах на животных. Были известны и антидоты, их, в частности, получают рабочие урановых рудников, в воздухе которых концентрация полония значительно повышена. Возможно, что кто-либо в больнице колледжа срочно стал проверять по Интернету данные о полонии. Но было уже поздно. Литвиненко скончался вечером 23 ноября от сердечного приступа, через три часа после информации о полонии.

Информация о смерти Литвиненко появилась на сайте больницы без указания причин. Полиция ввела двухдневный мораторий на сообщения о радиоактивности, чтобы определить уровень радиации и распространенность загрязнений. Идентификация полония не представляет слишком больших трудностей. Однако определение количества полония-210 в организме требует очень сложного и длительного анализа с выделением полония на какую-то металлическую мишень-электрод. Широкая публика узнала о смерти Литвиненко 24 ноября не из сообщений больницы, а из заявления Гольдфарба, который собрал возле больницы срочную пресс-конференцию. Перед множеством телекамер и микрофонов Гольдфарб зачитал «заявление» самого Литвиненко, продиктованное им якобы за два дня до смерти. Русский устный текст заявления не был зафиксирован, но английский вариант никак не был похож на то, что мог сказать умирающий человек. Никто, однако, не имел возможности что-то проверить. Зачитываемое Гольдфарбом «заявление» сразу шло в вечерние программы телевидения. Ответственным за смерть Литвиненко оказывался по тексту лишь один человек, находившийся в данный момент в Финляндии на саммите ЕС — Россия, — президент Владимир Путин.

Точные причины смерти Литвиненко официально не сообщались даже в том «досье», которое было направлено в Москву британской прокуратурой в мае 2007 года. Не сообщались и дозы полония-210, которые были обнаружены в теле покойного. Определить их только по моче и крови нельзя, так как главным органом выделения полония из организма являются печень, желчный пузырь и кожа, а не почки. Литвиненко попал в больницу в начале ноября с симптомами острого желудочно-кишечного синдрома неизвестной природы. При сильных лучевых поражениях организма радиационный «кишечный синдром» появляется не сразу, а через 10–15 дней после облучения, так как радиация поражает только делящиеся стволовые клетки кишечника, а не функциональные клетки внутренних слизистых поверхностей. Уменьшение числа лимфоцитов в крови также происходит постепенно, так как костный мозг перестает регенерировать их число. Полоний-210, как альфа-источник, мало повреждает стенки кишечника, так как крупные альфа-частицы не пробивают стенку кишечника и не влияют на стволовые клетки на его наружных поверхностях, пронизанных капиллярами. Критическими органами при полониевом отравлении являются почки, печень и костный мозг. Были предположения, что Литвиненко умер от «токсического шока», который мог быть вызван нарушениями работы почек. Однако систематические анализы крови и мочи не могли пропустить нарастание такой опасности. Симптомы, которые появились у Литвиненко в ночь на 2 ноября, если они были связаны с альфа-радиацией, не могли быть результатом отравления 1 ноября. Повреждающий эффект радиации и особенно альфа-радиации появляется не сразу, а накапливается постепенно, так как постепенно растет и аккумулированная доза. Если связывать смерть с полонием, то он поступил в организм где-то между 15 и 20 октября.

Между тем британская полиция, знаменитый Скотленд-Ярд, ошибочно приняв за день отравления 1 ноября (так, наверное, было указано в «истории болезни»), стал искать радиоактивность везде, где Литвиненко побывал в этот день, восстановив его маршрут по Лондону по разговорам его мобильного телефона. Жена с сыном Литвиненко были временно переселены в другой дом для обследования прежнего. Даже через 25 дней после предполагаемого отравления следы полониевого излучения обнаруживались во множестве мест, хотя происхождение таких следов было не всегда объяснимо. Уже через неделю таких поисков возникли многочисленные противоречия и несоответствия, так как полоний обнаруживался и в некоторых местах, которые Литвиненко посещал до 1 ноября. В результате этого появилась новая теория о том, что Литвиненко отравляли полонием-210 дважды, 15–16 октября и 1 ноября. Первой дозы, которую получил Литвиненко, оказалось якобы недостаточно. Поэтому отравители приехали в Лондон еще раз, чтобы добавить до летального уровня.

Этой новой теории двукратного отравления была посвящена специальная вечерняя аналитическая программа «Панорама», передававшаяся 23 января 2007 года в 20.30 по первому каналу Би-би-си. Эту программу иногда смотрят до 20 миллионов телезрителей, и она поэтому эффективнее газет. В печать вскоре просочились сообщения о том, что двукратное отравление не противоречит и результатам патолого-анатомического и радиологического расследования, проводившегося 1 декабря 2006 года тремя командами экспертов. Однако реальные результаты post-mortem, то есть патолого-анатомического обследования, публикацию которых полиция обещала много раз, были в конечном итоге засекречены и пока неизвестны. Поэтому ни общая доза облучения, ни даже конкретная причина смерти не могут пока считаться официальными.

Обращение Литвиненко в мусульманство создало проблемы для похорон, которые состоялись лишь через две недели после смерти. Закаев настаивал на исламском обряде в мечети и на мусульманском кладбище. Жена и отец требовали православных обрядов. По британским законам приоритет в подобном споре принадлежит семье. Однако гроб с телом покойного сначала отвезли в мечеть для прощания, а затем отпевали в лондонской православной церкви. Похороны состоялись 8 декабря на Хайгейтском кладбище. Это кладбище обслуживает тот район Лондона, где Литвиненко жил.

Профессор Джон Генри, заявивший 16 ноября о том, что Литвиненко отравлен большой дозой таллия и что это намеренное убийство, ненадолго пережил Литвиненко. Он умер 8 мая 2007 года в возрасте 68 лет во время операции по удалению пересаженной ему в 1976 году почки. Его собственные почки были отравлены еще в молодости, и он много лет зависел от диализа. Все эти сведения, ранее неизвестные, появились в многочисленных некрологах. Журналы и газеты с удивлением писали, что Джон Генри с двадцатилетнего возраста был членом католической секты Опус Дей, требующей от своих членов безбрачия. Свободный от семейных забот, доктор Генри был постоянным комментатором газет, журналов, радио и телевидения о разнообразных случаях отравления в Лондоне и в других местах. Он появлялся в телевизионных студиях в любое время дня и ночи. Его профессиональные интересы были сосредоточены на «социальных» ядах, кокаине, экстази, марихуане и других наркотиках. Он также был экспертом по детоксификации в почках, регулярно дежурил в лондонском центре по отравлениям и спас немало молодых людей, попадавших сюда после отравления наркотиками.

Эти новые сведения о профессоре Генри неизбежно наводят на мысль о том, что его пригласили 15 ноября в больницу Барнет не столько для того, чтобы помочь местным врачам, которые уже начали обсуждать возможность лучевой болезни, а для того, чтобы объявить для прессы о намеренном отравлении Литвиненко российскими секретными службами. Врачи больницы Барнет ввели для пациента стерильные условия и не соглашались с требованиями Гольдфарба о необходимости обращения в полицию до завершения всех анализов. Вмешательство Джона Генри создало сенсацию и конфликт с врачами и необходимость перевода Литвиненко в другую больницу. Результаты анализов в Барнет, полученные 17 ноября, были отрицательными по таллию. Но в новой больнице Литвиненко начал получать большие дозы не нужного ему антидота. Однако детальный медицинский анализ пост-мортема останется, по-видимому, засекреченным в течение долгого времени. Полоний-210 создал, конечно, значительно большую сенсацию, чем таллий. Он дал также уникальные возможности для полиции, вооружившейся военно-полевыми сцинтилляционными дозиметрами.