Предпосылки распада ичкеризма

Предпосылки распада ичкеризма

Как уже отмечалось, ичкерийская система состоит из относительно самостоятельных составляющих, часть из которых послужила его базисной конструкцией, на основе которой посредством наращивания других элементов возникло это причудливое социальное порождение.

Чеченская религиозно-родовая структура, основанная на тейпах и мюридских братствах, имеет устойчивые корни во временно-пространственной почве и ее распад возможен только в процессе длительного эволюционного развития в меняющихся социальных условиях.

В отличие от нее система, настоенная на идеях ичкеризма и состоящая в основном из вооруженных формирований, криминальных группировок и спецслужб, является объектом, поддающимся более-менее успешному оперативному устранению при условии оказания на нее целенаправленного и всестороннего воздействия.

Под этим воздействием подразумевается сочетание боевых действий, специальных операций, пропагандистских акций и социально-политических мероприятий, направленных на лишение нелегитимных образований общественной базы на территориях их обитания.

Это очень большой вопрос, нуждающийся в самостоятельной разработке, поэтому, коснувшись его аспектов лишь поверхностно, мы уделим основное внимание специальным операциям, которые могли бы способствовать устранению надстроечной структуры тайного общества «Ичкерия».

Конечно же, предпринимаемые в этом направлении меры должны дополнять друг друга и осуществляться в комплексе с целью стимулирования коррозии и разложения структур ТОЙ изнутри и одновременной дискредитации их идеологической базы.

Все это относится к сфере деятельности различных силовых, правоохранительных, пиаровских, информационных, социальных и прочих государственных и негосударственных структур, среди которых важнейшее место занимают спецслужбы.

Прежде чем рассмотреть данный вопрос, сделаем небольшое отступление и попытаемся прояснить некоторые аспекты проблематики.

Надо однозначно признать, что в начальный период деятельности Дудаева значительная часть чеченцев поддерживала его лозунги, потому что после десятилетий коммунистического давления и репрессий идеи свободы и процветания были востребованы народом, и он был готов пойти ради них на требуемые жертвы. Но первые же годы дудаевского правления разочаровали людей, которые постепенно убеждались в том, что «народный президент» на глазах превращается в «великого магистра» тайного общества, осуществляющего темные дела во главе кучки авантюристов, эксплуатирующих популярные лозунги в угоду собственным корыстным интересам. Поэтому, вполне естественно, в Грозном созрела серьезная оппозиция, в которую вошли общественные и политические деятели, представители интеллигенции и бывшие партработники, поддержанные частью населения.

Однако параллельно с ней возникала и другая оппозиция, состоявшая в основном из бывших соратников Дудаева, отстраненных им от кормушки и властных рычагов в результате итогов подковерной борьбы различных кланов за уютное место под солнцем.

Если первая оппозиция проводила многочисленные митинги на Театральной площади и прибегала преимущественно к методам политической борьбы, то вторая оппозиция кучковалась в разных местах на «тайных вечерях» и делала главную ставку на силовые способы достижения целей.

И те, и другие взывали к чеченскому народу и к России. И те, и другие стремились низвергнуть пошатнувшийся режим Дудаева, который, казалось, вот-вот действительно рухнет.

В этой обстановке российское руководство, воплощенное в зыбкой фигуре Ельцина, видимо, не без подсказки терпевших очередную перетряску спецслужб, во главе которых стояли не высокие профессионалы, а преданные чиновники, допустило стратегический просчет, делая ставку на оппозицию номер два. Следствием этой ошибки стала авантюра с танковой атакой Грозного, затеянная ФСК с подачи автурхановско-лабазановской карикатурной оппозиции. Эта акция, как известно, была позорно провалена 26 ноября 1994 года и достигла обратного результата, укрепив позиции Дудаева. Попавшие в плен российские военнослужащие были в одночасье преданы своими начальниками из силовых ведомств, пославшими их на «прогулку по Грозному». Эти большие начальники, потупив очи, заявили, что никого никуда не посылали и вообще ничего не ведают о происшедшем. После разоблачения их лжи российские политики различных рангов выторговывали у Дудаева по-одному и группами несчастных военных, обещая ему разные посулы и параллельно зарабатывая себе политические очки.

Японские самураи после подобного позора делали себе харакири, а российские «самураи» типа Грачева и Степашина предпочли делать харакири другим, пуская потоки крови своих сограждан.

В результате провала этой бездарной авантюры чеченских горе-оппозиционеров и их непутевых московских покровителей политиканствующая толпа возвратила Дудаева на пьедестал, а его противники с ярлыками предателей на их лидерах были отброшены на обочину общественной жизни.

Далее произошло следующее. От подготовленной в Сочи встречи между Ельциным и Дудаевым российская сторона без объяснения причин отказалась, а слепцовский раут Дудаева и Грачева не дал позитивных результатов. Последний пригрозил за два часа силами одного десантного полка провести победную кампанию по разгрому Ичкерии, а его оппонент плевать хотел на эти угрозы «лучшего министра обороны» великой державы. Оба генерала были достойны друг друга и меньше всего думали о тех, руками которых собирались воплощать в жизнь свои амбиции.

Из деятелей, стоявших у истоков чеченской трагедии, «одних уж нет, а те далече», и мы не ставим себе задачу анализа предпосылок и хода военных действий, касаясь лишь той их части, которая имеет отношение к теме разработки.

Итак, произошло то, что произошло, а в итоге мы сегодня оказались в ситуации, когда завершение активных военных действий вовсе не будет означать окончательного воцарения мира и тишины в ичкерийских горах.

Однако все же вывод о том, что ичкеризм постепенно лишится популярности, не будет ошибочным.

Его адепты так и не сумели создать некое подобие государственного образования, которое было бы признано хотя бы ближайшими соседями, не говоря о мировом сообществе.

Когда Басаев вторгся в Дагестан, чтобы увещевать непрошеного гостя, с ним встретились старейшины и религиозные авторитеты оккупированных ваххабитами сел. Они прямо сказали этому «полководцу», что ичкерийскому примеру Дагестан не последует, поскольку «объект для подражания» оказался слишком отвратительным. А если бы за Андийским хребтом ичкерийцы создали островок благополучия, а не логово мустасиров, то никого бы не пришлось уговаривать присоединиться к ним.

Басаеву было крыть нечем, кроме как автоматом, вследствие чего в «диалог» с ним вступили местные ополченцы и федеральные войска.

Отсутствие позитивных результатов практического воплощения является одной из предпосылок распада ичкеризма. Ни своему народу, ни другим ичкерийцы не подали ни одного привлекательного примера. А отрицательных же было — хоть отбавляй. Всему миру стало известно заложничество, еще раньше по странам и весям гуляли «чеченские авизо», угоны транспорта и скота стали настоящим бедствием для соседей беспокойного бантустана.

Земляки по региону и единоверцы по религии отвернулись от ичкерийцев, что имеет не только моральное значение, но и повлекло для последних материальные последствия. Если в первую чеченскую войну Дагестан приютил десятки тысяч чеченских беженцев и оказывал помощь многим оставшимся, то агрессия бандформирований 1999 года лишила население Чечни такой поддержки во время второй военной кампании. По всей вероятности, фактор изоляции от соседей сыграет не последнюю роль в разложении ичкерийской системы.

Среди предпосылок распада ичкеризма важное место занимает обеспечение социальной защищенности чеченского общества со стороны федеральных властей. Чем больше будет недовольных действиями Москвы, тем дольше протянется влияние ичкеризма, и наоборот, чем большее количество людей поймет, что альтернатива российской государственности — это такой лабиринт, из которого не видно выхода на столбовую дорогу цивилизации, тем скорее ичкерийская система будет неотвратимо разлагаться.

Рассмотрим некоторые возможные способы устранения ичкерийской системы.

После завершения основных боевых действий структуры этой системы, возможно, будут проявляться в разных обличьях, в числе которых ваххабиты, бандиты и мафиози. «Официальные» ичкерийские спецслужбы с развалом государственной машины, вероятно, сольются с родственными формированиями единомышленников. Их участники, скорее всего, будут иметь активных или пассивных сторонников в различных населенных пунктах и слоях общества, исходя прежде всего из тейповой принадлежности. Старейшины тейпов никогда не сдадут своих подопечных, если только они не провинятся перед общиной. Даже в этом случае никто в «ментовку» повинного не поведет, а разберутся с ним по-своему. С другой стороны, определенные разногласия могут происходить на религиозной почве. В данной сфере столкновения между пожилыми шейхами мюридских братств различных тарикатов и молодыми амбициозными ваххабитскими лидерами, считающими тарикатистов смертельными врагами, неизбежны. В настоящее время эти противоречия заглушены войной и сопутствующими ее бедами и особо разбираться кто есть кто — не с руки. Когда же установится относительное спокойствие и начнут делить должности, портфели, кабинеты и ключи, а также престижные места в религиозных организациях, то все всё вспомнят.

В отличие от религиозных экстремистов и бандитских шаек, которые наверняка будут продолжать заниматься своими делами соответственно «профессиям», мафиози на ниве своей деятельности светиться не станут. Они будут сотрудничать и с теми, и с другими и поддерживать с властями «лояльные» отношения.

Вместе с тем бандиты, ваххабиты и мафиози одновременно могут быть представлены одними и теми же лицами или даже организациями.

По всей вероятности, небольшие бандгруппы и отдельные абреки еще долго будут скрываться в горах и лесах Чечни, давая знать о себе дерзкими вылазками и громкими преступлениями. Мы ранее упоминали о некоторых известных чеченских бандитах прошлого, десятилетиями скрывавшихся от властей благодаря покровительству местного населения. Бандгруппы или «одинокие волки» не смогут сколько-нибудь продолжительное время оставаться на свободе, если к их поимке подключатся жители той местности, где они пребывают. Мало кто из местных жителей рискнет участвовать в поимках бандитов, ибо это повлечет за собой кровную месть со стороны родственников последних. Все хорошо знают аксиому, согласно которой захудалый кровник страшнее самого грозного прокурора. Страх перед кровником может быть преодолен лишь с помощью денег, достаточных, чтобы «помощник» мог обеспечить себе безопасное будущее.

В этой борьбе, вероятно, будут задействованы легендированные группы «повстанцев» или одиночные «борцы», снабженные соответствующими «крышами», под прикрытием которых им придется выполнять сложные и чрезвычайно опасные оперативные задания. Такая тактика вполне оправдала себя в схватке чекистов с оуновцами в Западной Украине, «лесными братьями» в Прибалтике и басмачами в Средней Азии.

Не исключено, что прибегнут и к созданию полностью негласных подразделений спецслужб или даже новых органов, «камуфляж» которых известен только отдельным лицам центрального аппарата. Такие «конторы» могут быть задействованы не только в самой Чечне, но и в Грузии, Азербайджане, Дагестане, Ингушетии и, разумеется, в Москве, где имеется хорошая перспектива использования большой чеченской диаспоры.

Возможно, назрела также необходимость запустить подконтрольные российским спецслужбам «чеченские структуры в изгнании» в те страны, где наиболее активно проявляют себя ичкерийские эмиссары.

Наверное, могут осуществляться и оперативные комбинации по дискредитации одиозных деятелей перед тейпами, духовенством, общественностью и другие подобные мероприятия. Для этого имеется достаточно весомая информационная база, поскольку главные функционеры Ичкерии вряд ли могут быть причислены к сонму праведников.

Тактических способов для развенчания ичкеризма достаточно много, и дадут они ожидаемый результат только при условии их использования в сочетании с другими конкретными мерами в иных сферах деятельности, включающих политические, социальные, пропагандистские, кадровые и прочие направления.

Вместе с тем даже самые успешные операции по разложению ичкерийской системы вкупе с другими верно избранными тактическими мерами сведутся к пустому сотрясению воздуха, если федеральные власти допустят стратегическую ошибку в вопросе идентификации чеченского народа с этой системой. Исключение такой ошибки явится одним из залогов распада ичкеризма, в противном случае его апологетика будет присутствовать достаточно долго. Чтобы этого не произошло, федеральной стороне придется повсюду проводить условные разграничительные межи между Чечней и Ичкерией.

Здесь уместно задаться одним вопросом: как же так получилось, что непрофессиональные спецслужбы и некадровая армия ичкерийцев сумели оказать эффективное противодействие профессиональным спецслужбам и регулярной армии великой державы?

В том-то и дело, что федеральным силам по вине их прежнего политического руководства пришлось иметь дело не со случайными дилетантскими формированиями, а с настоящим тайным обществом, возникшим на базе вековых традиций и менталитета тейповой психологии, которые послужили питательной средой для деятельности национал-авантюристов и региональной мафии, сумевших эксплуатировать народные чаяния в собственных корыстных интересах. Законы синархии, вендетты, омерты и прочие им подобные «внутренние уставы» тайных обществ обусловливают живучесть этих социальных образований, наделяя их иммунитетом против классических форм принуждения, применяемых вооруженными силами и правоохранительными органами государства. Примеры итальянских приверженцев Юпитера-Громовержца и ближневосточных асасинов красноречиво свидетельствуют о том, что даже сильнейшим армиям своего времени под командованием выдающихся полководцев приходилось годами вести борьбу против тайных обществ, укоренившихся в благоприятной для них социальной почве.

Жизнестойкость ичкерийской системы тайного общества и ее исторических аналогов в Европе и Азии, а также методы и масштабы борьбы с ними государственных институтов по ряду критериев вполне сопоставимы.

Можно сравнить также многое другое, что свойственно подобным образованиям, в частности, наличие у них харизматических лидеров. Названные нами Моле, Сиро и Хасан составили бы неплохую компанию Джохару, который вряд ли чем уступает своим предшественникам.

Лидерство Дудаева имело огромное значение для зарождения ичкеризма и угасание во многом мифологизированного образа этого человека в общественном сознании явится одним из признаков кризиса идейной составляющей всей системы. Поэтому представляется полезным остановиться более подробно на незаурядной личности основателя Ичкерии, с которым автору приходилось сотрудничать по разнообразным вопросам довольно продолжительное время.

В общении ичкерийский лидер был мягким и тактичным, никогда никому прямо ни в чем не отказывал, принимал всех подряд в любое время и по любому вопросу. Автор присутствовал, когда в президентский кабинет, расположенный еще в старом правительственном здании ЧИАССР, начальник его канцелярии Керимов привел старую русскую женщину для решения, по ее словам, «весьма важного и срочного вопроса». Оказалось, что некие лица запрещают бабке вывозить своих кур в Ставрополь, куда она переезжает на жительство. После нее появился капитан ВВС, служивший в Казахстанавиационной части, причем принес в кабинет увесистый портфель, как оказалось, никем не досмотренный. В это же время в приемной, в канцелярии, в коридоре и на лестнице ждали многочисленные посетители, которых был готов принять новый глава республики. В ночное время прием продолжался дома у брата Мирзы по улице Шорса 1, где с семьей проживал президент. Вся улица круглосуточно была забита автомобилями, и ходоки шли потоками. Но такое положение имело место только в начальный «романтический период чеченской революции», и вскоре Дудаев стал также недоступен и оберегаем, как глава режима, у которого много врагов.

Он был подвижен, резок, когда злился, голоса не поднимал, а как бы угрожающе шипел, вплотную приблизившись к собеседнику.

Одевался подчеркнуто просто и по-военному строго, не был гурманом, к алкоголю был равнодушен. Президент не любил публичных выступлений, не обладал ораторским даром, терпеть не мог громких споров, которые часто затевались в парламенте, с заседаний которого просто уходил, когда его не слушали.

Всегда уважительно относился к старшим, не перебивал пожилых людей, если даже не был с ними согласен, почитал религиозных авторитетов, причем независимо от их конфессиональной принадлежности. Относительно его политических взглядов можно сказать, что Дудаев до конца не понимал приоритеты ведущих мировых держав, которые идеи чеченской независимости никогда не поставят на весы против стратегического сотрудничества с Россией.

Если же ссылаться в этом плане на политические аналогии, которые иногда приводил в беседах Дудаев, то независимость Чечни от России никак не сопоставима с независимостью Бангладеш от Пакистана или отделением Эритреи от Эфиопии. Разные категории, разные ситуации, разные масштабы, разные времена. Впрочем Дудаев и не был одержим идеей полного отделения Чечни от России, а добивался доступными и известными ему средствами и способами хотя бы официально декларированного на словах права чеченцев иметь независимое государственное образование, а также публичного отказа России от применения силы при решении этого вопроса. Вот что он сказал еще в 1994 году в одном из своих интервью: «Идет спланированная акция под руководством высшей политической, военной, специальной власти России… На силовом решении чеченского вопроса нагревают руки другие силы в Москве. Когда Россия откажется от насилия, мы не только не выйдем из России, мы от нее не отлепимся».

С целью воплощения своих политических замыслов в международную практику Дудаев пытался прибегать к помощи Организации Непредставленных Народов (ОНИ), одновременно пренебрежительно отзываясь о деятельности ООН в сфере деколонизации. Как и следовало ожидать, его демарши в этом направлении не дали также желательных для него результатов.

С момента избрания Дудаева председателем Общенационального конгресса чеченского народа в 1990 году он оказался вовлеченным в бурный водоворот текущих событий, в котором со своими собственными интересами «крутились» самые разные общественные силы, такие как народные фронты, политические партии, номенклатурные, мафиозные и тейповые кланы, мюридские братства, уголовники, интеллигенция, деловые люди, духовенство, националисты, фанатики и много всякой случайной шушеры. Нового лидера общественно-политического движения, где все эти силы были представлены, тянули в разные стороны. Первый и единственный чеченский генерал был нарасхват, и никому не приходило в голову предъявлять какие-либо особые требования к «вождю нации». Генерал в силу своего понимания стоящих перед ним задач был вынужден лавировать между всеми этими группами и с порога не отвергал никого. Однако с течением времени и усложнением ситуации он столкнулся с необходимостью отдавать предпочтение тем или иным кланам и авторитетам. При этом каждый из них старался влиять на новоиспеченного лидера различными, не всегда чистоплотными способами.

После победы Дудаева на президентских выборах 1991 года, в чем в республике мало кто сомневался, на него оказывался сильнейший нажим со стороны тех, кто стремился получить легитимную «крышу» своим сомнительным устремлениям.

В этот острый момент президент допустил стратегическую ошибку, делая ставку на национальный экономический криминалитет в надежде подчинить его своим целям, а в итоге сам оказался заложником этномафии, связанной с родственными структурами в России и за границей.

В идеологическом плане Дудаев ни в малейшей степени не был русофобом, хотя некоторые российские СМИ и преподносили его таковым. Неологизм «русизм», запущенный Дудаевым в информационный оборот, вовсе не свидетельствовал о его националистических воззрениях, он вкладывал в это слово смысл, эквивалентный высшей степени шовинизма. Антирусские высказывания из уст Дудаева, имеющего русскую жену и детей-двукровок, а также большую родню со стороны родителей жены в Подмосковье, звучали бы, по крайней мере, кликушеством лицемера, что он прекрасно понимал.

Многочисленные факты преследования или даже физического устранения русских в Чечне в основном происходили потому, что они не были защищены ни со стороны властей республики, ни со стороны России, больше занятых взаимными разборками, чем выполнением государственных функций. Чеченцы находились под защитой тейпов, а русские оказались предоставленными сами себе, по причине чего страдали больше других.

Дудаева нельзя назвать также исламистом, он имел весьма поверхностные и отрывочные сведения о мусульманском богословии, хотя и интересовался историей и философией мировых религий и особенно ислама.

Экономические вопросы привлекали его в общих чертах, и он не старался вникать в подробности работы хозяйственных управленческих структур.

Правовое сознание и юридическая подготовка Дудаева, наверное, соответствовали «нормальному» уровню советских высших офицеров. На первом месте для него стоял не правовой акт, а тот, кто дает распоряжение об исполнении его содержания. Поэтому для него приказ всегда был важнее закона.

Особо интересовали ичкерийского президента история, философия и этнография, причем светским академическим источникам он предпочитал коранические, библейские, традиционалистские, эзотерические источники знаний.

Говоря на философские темы, Дудаев восхищался учением Гегеля, ставил его выше всех философов мира. Особенно по душе было президенту его следующее высказывание: «Мировая цивилизация начинается от кавказской расы», которое чеченский лидер взял в качестве эпиграфа к своей книге под названием «Тернистый путь к свободе», вышедшей в Грозном в 1993 году.

Особое внимание Дудаев уделял работе спецслужб, хотя ему так и не удалось создать профессиональные разведывательные и контрразведывательные структуры, работающие как часть государственного механизма. Этот пробел Дудаев старался компенсировать разовыми акциями лично преданных ему людей, добывавших нужную информацию прежде всего путем подкупа, шантажа или похищения. Для этих акций средств он действительно не жалел, чем, видимо, и объясняются те разрозненные случаи, когда в его руках оказывались секретные материалы российских госорганов.

При выполнении функций президента он всегда оставался больше генералом, чем политиком. Именно генеральские амбиции не позволили Дудаеву после ноябрьского 1994 года вторжения оппозиционных сил в Грозный объявить о непричастности к этому официальной России, о желательности чего подавался недвусмысленный сигнал из Москвы в форме отказа от собственных военнослужащих, попавших в плен к нему. Вместо того чтобы подыграть Москве и оставить в дураках верную ей оппозицию, обеспечив себе пространство для маневра и основу для контактов с российскими силовыми ведомствами, генерал, принудив пленных к публичному покаянию, щелкнул великую державу по носу, думая, что дал пощечину Грачеву. А это совершенно разные вещи, в которых Дудаев на свою беду не разобрался.

Вместе со всеми плюсами и минусами своей натуры Дудаев имел одну особенную черту, которая выделяла его среди соратников и, несомненно, способствовала складыванию вокруг фигуры президента харизматической ауры. Он, как никто другой, умел создавать таинственную обстановку в среде элементарных ситуаций и обыденных явлений.

Его загадочные полеты за границу, периодические исчезновения из поля зрения окружения и общественности, непонятные встречи с неизвестными персонами, ночные телефонные разговоры с абонентами из разных стран, особые намеки в беседах и выступлениях на некие скрытые обстоятельства и многое другое из этой же сферы, в которых не просматривалось конкретного содержания, в определенной мере гипнотизировали общественное сознание.

У президента отсутствовал установленный режим работы, он мог появиться в служебном кабинете или дома в любое время в окружении бряцающих оружием охранников или совершенно один.

Иногда Дудаев в присутствии многих людей знаками отзывал в сторону явного своего противника и о чем-то шептался с ним. Потом этот оппозиционер с пеной у рта доказывал своим единомышленникам, что Джохар лишь спросил у него о житье-бытье. Однако такое объяснение никого не удовлетворяло, и на него уже косо смотрели соратники.

В здании КГБ, захваченном боевиками, долгое время вместе с ними обитал странный тип, покинувший наурскую колонию во время упоминавшегося массового побега заключенных. Он был агентом оперативно-режимной службы Управления исправительно-трудовых учреждений МВД и использовался для выявления негативных процессов, назреваемых в среде заключенных.

Этот субъект, явно страдавший шпиономанией, за определенную мзду делал такие публичные заявления о «кознях российских спецслужб против чеченского государства», от которых за версту веяло примитивным вымыслом. При этом он неуклюже изображал из себя прозревшего Джеймса Бонда, коварно засланного Россией со спецзаданием к Дудаеву, но пришедшего к нему с повинной головой. Президент прекрасно понимал абсурдность ахинеи, которую нес «русский шпион», но поощрял его использование новоиспеченной службой национальной безопасности для рекламы своей бурной деятельности «во благо народа и государства».

Все это и многое другое подобное свидетельствовало о том, что советский генерал превратился в классного «великого магистра» тайного общества. Преемникам Дудаева не удалось создать подобный образ, и потому они так и не приобрели лавры лидера — судьбоносца.

Отсутствие «великого магистра» является явной предпосылкой разложения ичкерийской системы, которая вряд ли в одночасье исчезнет только по одной этой причине.

Другим несомненным обстоятельством, свидетельствующим о начале процесса распада ичкеризма, является проникновение в массовое сознание людей понимания того непреложного факта, что они вместе со своими идеями свободы, процветания и независимости оказались заложниками кучки людей, создавших на их судьбах структуру для собственного обслуживания и обогащения. Если российским идеологическим структурам удастся осуществить инъекцию такого понимания в общественное самовосприятие, то это, несомненно, ускорит процесс деичкеризации чеченского общества.

Эти организации могут также предпринять меры по развенчанию героизации абречества и выставлению на публичное обозрение преступных деяний ичкерийских «партизан», преследующих чаще всего собственные цели, далекие от бескорыстной борьбы «за веру и отечество».

Если в начальный период формирования идей ичкеризма в чеченском обществе господствовали религиозные воззрения мюридских братств, относящихся к различным тарикатам классического ислама, то в последнее время эти духовные устои подвергаются размыванию новым ваххабитским экстремистским учением, которое оказалось востребованным структурами тайного общества в качестве своей идейной составляющей. Развенчание и дискредитация ваххабизма как комплекса идей, противостоящих классическим исламским ценностям, а также обычаям и тейповым традициям, несомненно, сыграют свою позитивную роль в распаде ичкеризма.

Немаловажным условием существования ТОЙ являются его скрытые связи с внешним миром. Безусловно, насквозь криминализированная экономическая составляющая этого социального мутанта не может функционировать на легитимной базе, в связи с чем каналы его подпитки тщательно маскируются. Поэтому выявление и перекрытие этих каналов имеет большое значение для разложения ичкерийской системы, что относится к сфере деятельности спецслужб и правоохранительных органов.

Если по перечисленным и иным направлениям удастся наладить скоординированные фронтальные действия всех сил и задействовать необходимые средства для решения общей задачи по существенному развенчанию ичкеризма, то это станет предпосылкой стабилизации общественной жизни Чеченской Республики.

Если же борьба будет вестись с последствиями функционирования системы ТОЙ лишь путем подавления ее спорадических проявлений, то она сохранит свою живучесть в течение десятилетий. Поэтому распад ичкеризма остается необходимым условием, чтобы избежать назревание в регионе нового опасного кризиса в будущем.