Иран

Иран

То самое телефонное резюме по поводу моих писательских потуг я выслушивал от Михаила Иосифовича, находясь во втором терминале аэропорта «Шереметьево» и ожидая посадки на рейс Москва — Тегеран. За пару недель до этого позвонил Раджаб Сафаров — специалист номер один по этой стране — и предложил слетать в Иран, снять пару сюжетов. Мне тогда было, честно говоря, все равно куда лететь — лишь бы подальше от реальности. И я немедленно согласился. Замечу сразу, что парой сюжетов эта поездка не ограничилась.

Тогда как раз накатила очередная волна конфронтации между Ираном и США. Настолько, что наблюдатели всерьез обсуждали возможность бомбардировок. То Буш, то Ахмадинежад выступали с почти воинственной риторикой, и актуальность иранской темы в особых пояснениях не нуждалась. Короче говоря, прилетаем в Тегеран. Глубокая ночь, часа два, если не ошибаюсь. Раджаб Саттарович сделал так, что нас встретили по высшему разряду: ВИП-зал, мягкие диваны, чайкофе, печенюшки всякие. Расположились в ожидании. Дело в том, что визу для туристов там ставят прямо в аэропорту, и по этой гостевой визе можешь гулять по стране чуть ли не месяц. Вот мы и ждем, пока проштампуют. Но что-то очень долго ждем. Оказалось, что у нашего сопровождающего чистые страницы в паспорте закончились. Казалось бы — ерунда, но паспортный контроль в любой стране, даже для ВИПов — это гильотина. Договориться почти невозможно. Нависла реальная перспектива лететь ему обратно. А что мы, спрашивается, без переводчика и без контактов тут делать будем? Пьем чай, закусываем печеньем.

Два с лишним часа у Раджаба ушло на то, чтобы поднять с постели чуть ли не самого иранского посла в Москве, который выступил перед пограничниками с личным поручительством. Короче, штампанули ему прилет на свободный уголок в паспорте — и здравствуй, Тегеран!

Мигающий красный

Половина пятого утра. Садимся в «саманд» — местная версия «пежо». Едем. Город кажется бесконечным, даже когда пробок нет. Обращаю внимание на прекрасную дорожную разметку, на грамотно расставленные светофоры. Но светофоры эти все, как один, мигали красным. Наверное, ночной режим включили…

Это мое предположение обнаружило свою несостоятельность уже днем, когда мы отправились на первую съемку. Светофоры — один, второй, третий, десятый — продолжали исправно мигать красным, несмотря на жуткое количество автомобилей на улицах. Интересуюсь у Раджаба. Оказывается, несколько лет назад Иран, столкнувшись с проблемой возросшего количества автомобилей на улицах, обратился к японцам с просьбой организовать образцовое дорожное движение в Тегеране. Какие вопросы?! Японцы с присущей им исполнительностью тщательнейшим образом изучили план города, активность движения в зависимости от времени суток, пропускную способность улиц и магистралей и перспективы увеличения автопарка. За короткое время была подготовлена и реализована программа действий, которая не то что Тегерану, но и Москве не снилась. Новые дороги, новая разметка, новые светофоры — катайся и получай удовольствие. И в Японии так бы и было.

Но Иран — не Япония. В Тегеране большинство водителей, удивленно и даже одобряюще посмотрев вокруг, продолжали ездить так, как привыкли. То есть как придется, по понятиям. Проехать стало совершенно невозможно, поскольку одни подчиняются сигналам светофора и дорожным знакам, а другие — как Аллах на душу положит. Да ладно бы только проблема с пробками — аварий после правильной организации движения стало не меньше, а больше! Короче говоря, отчаявшись навести порядок и предпочитая не плыть больше против народного течения, власти решили переключить светофоры в режим мигающего красного. Выиграли от этого все, кроме пешеходов. Подтверждаю: перейти улицу — развлечение из разряда экстремальных. Машин огромное количество, едут быстро, а их техническое состояние порождает известные сомнения в том, что при случае они сумеют вовремя затормозить. Поэтому способ перебраться на другую сторону только один. Сделать вид, что ты не видишь приближающихся автомобилей и смело идти вперед! Опасно? Очень опасно. Но только в этом случае водитель сбросит скорость. Если же выдашь себя и он поймет, что ты его заметил, — готовься к тому, что машина поедет быстрее. Тогда беги что есть духу, пока не задавили…

Выслушав эту историю от Раджаба, я задумался: но что такое мигающий красный? У нас тоже по ночам включают мигающий режим, но желтый. И с ним мне все понятно — режим предупреждения. А с красным-то что? Ехать можно или нельзя?!

Я попросил Раджаба поинтересоваться у нашего водителя. И вот что он ответил:

— Красный? Что значит мигающий красный? Ну как тебе сказать… Наверно, это значит, что проехать ты все-таки можешь, но при этом никто ни за что не отвечает.

Телекомпания ТВЦ представляет Фильм Ильи Колосова

СИНХРОНЫ[3] ПРОХОЖИХ НА УЛИЦАХ ТЕГЕРАНА:

— У вас есть ощущение опасности, вы переживаете по поводу развития отношений с Америкой?

— Некоторое опасение есть.

— Вам спокойно спится?

— Честно говоря, нет. Неизвестно, к чему все это приведет. Допускаю самое худшее.

— Как это противостояние может разрешиться?

— Мы стали членом МАГАТЭ, и нам были даны некие права. Однако теперь их у нас забирают. Разумеется, нас не может не настораживать вся эта ситуация. Но я оптимист, и верю, что ситуация благополучно разрешится. Хотя, знаю, что многие, особенно молодежь, переживают и даже боятся.

«Противостояние. Взгляд из Ирана»

Джордж Буш, президент США. Ежегодное обращение к Конгрессу:

— Сегодня Иран остается главным в мире спонсором террора, стремится к обладанию ядерным оружием и лишает свой народ свободы, которую он заслуживает. Мы работаем с европейскими союзниками, чтобы ясно дать понять иранскому режиму, что он должен отказаться от своей программы обогащения урана и любой переработки плутония, а также от своей поддержки террора.

Махмуд Ахмадинежад, президент Исламской республики Иран. Выступление на площади Азади:

— Мы не хотим ничего, что выходило бы за рамки Договора о нераспространении ядерного оружия. Но мы не отступим ни на йоту от того, что записано в этом соглашении. Наш ответ тем, кто разгневан фактом наличия полного ядерного цикла в Иране во фразе: злитесь и умрите от этой злости.

Ведущий:

История современного противостояния Ирана и того, что мы привыкли называть Западом, длится с начала прошлого века, когда в Иране были найдены запасы нефти. Некий англичанин д’Арси сумел склонить персидского шаха к составлению крайне выгодного для него и для Англии договора:

«Принимая во внимание теснейшую дружбу, которая связывает Персию и Великобританию, и особые заслуги инженера д’Арси, ему и всем его сотрудникам, потомкам, друзьям и наследникам предоставляется на срок 60 лет неограниченное право производить по собственному выбору геологическую разведку и разработку по всей территории Персии. Причем все обнаруженные им ископаемые будут составлять его полную собственность».

Ведущий:

На основе этого документа позже было подписано концессионное соглашение, согласно которому Англия, в лице англо-персидской нефтяной компании, а в наши дни это «Бритиш петролеум», получила право добывать нефть в Иране на таких условиях, что сумма налогов, выплаченная компанией английскому правительству, в три раза превышала сумму ее отчислений Ирану!

В 40–50-х годах американцы, постепенно вытесняя Англию из сфер ее интересов на Ближнем и Среднем Востоке, овладели ключевыми экономическими и политическими позициями в Иране. В 95 году местным правительством была предпринята попытка национализировать Англо-иранскую нефтяную компанию, но совместными усилиями США и Англии была организована операция, в результате которой в августе 953 г. это правительство во главе с Мосаддиком было свергнуто.

Раджаб Сафаров, директор Центра изучения современного Ирана.

— До исламской революции масштабы американо-иранского сотрудничества были поистине впечатляющими. Например, по соглашению 976 г. США обязались продать Ирану на 34 млрд. долларов самых современных вооружений и других американских товаров. Иран же должен был в обмен поставить в США только сырую нефть на сумму около 4 млрд. долларов и, надо полагать, далеко не по рыночной цене. К этому же периоду относится и начало ядерной главы в американо-иранских отношениях. Америка заключила соглашение о поставке Ирану 6–8 ядерных реакторов общей стоимостью около 10 млрд. долл., а к 990 г. планировалось построить 23 АЭС. И обратите внимание — это тогда никого не беспокоило!

Ведущий:

Вашингтон стал оказывать решающее влияние на иранского шаха вплоть до его устранения от власти революцией в 979 году, когда иранские недра были национализированы, а дипломатические отношения с США прерваны. С тех пор американская политика по отношению к Ирану резко изменилась.

Цитата из газеты «Вашингтон пост»:

«Стратегия США в области национальной безопасности» подтверждает готовность Америки вести превентивную войну против террористов и враждебных по отношению к США государств, обладающих ядерным, биологическим и химическим оружием. Возможно, нам не грозит такая большая опасность ни от одной другой страны, как от Ирана. Иранский режим спонсирует терроризм, угрожает Израилю, пытается подорвать мир на Ближнем Востоке и демократию в Ираке».

Махмуд Ваязи, заместитель главы Центра стратегический исследований Ирана

— После распада Советского Союза Америка стремится создать абсолютную однополярность в мире и стать единоличным правителем. Иран не согласен с этой политикой, особенно с политикой Америки на Ближнем Востоке. Поэтому Америка оказывает давление на Иран, используя всевозможные поводы, в частности нашу ядерную программу. Потенциал и возможности Ближнего Востока и Персидского залива для всех очевидны. Наряду с этим Азия интересует Америку по причине экономического подъема. Чем больше развивается промышленность в мире, тем более важной становится энергия. А энергоресурсы находятся в Персидском заливе, и Америка хочет ими завладеть. Все это различные причины того, что Америка не хочет, чтобы у Ирана была самостоятельная и независимая политика.

Ведущий:

Тут нужно внести ясность в вопрос о сырьевой и стратегической значимости Ирана. Посмотрите на карту. Эта страна находится в непосредственной близости от самых динамично развивающихся экономик мира — от Китая и от Индии. И той и другой стране для развития необходимы энергоресурсы, которые как раз есть у Ирана. Дестабилизация ситуации вокруг Ирана может привести к консервации значительных объемов иранских энергоносителей в то время, когда мир подходит к пику нефтедобычи, а цены на сырую нефть достигли исторических максимумов.

В этой ситуации возможный уход Ирана с международного рынка приведет к тому, что и каспийская нефть потеряет шансы попасть на азиатский рынок транзитом через эту страну. Связанное с этим усиление зависимости всех стран Азии от импорта нефти из Саудовской Аравии, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов, находящихся в опасной близости от ирако-иранской зоны, увеличивает риски для их экономического развития.

Еще более значимыми могут оказаться последствия новой ситуации в Иране для мирового рынка природного газа. Европа и азиатские страны осознали важность иранского газа. Для Европы, которая хотела бы ослабить свою энергетическую зависимость от России, иранский газ — это возможность диверсификации импорта энергоносителей. Для Японии, Китая, Индии через Иран проходит наиболее экономичный маршрут транспортировки природного газа.

По запасам разведанной нефти Иран — второй после Саудовской Аравии в системе ОПЕК, а по запасам природного газа — второй в мире после России. Причем и то и другое, в отличие от России — национализировано. Ну, разве не повод обратить внимание на состояние демократии в этой стране?

Джордж Буш, президент США:

— Я убежден, что иранский народ должен иметь возможность свободно выражать свои мнения, читать свободную прессу, голосовать на свободных выборах и вступать в политические партии по собственному усмотрению. Я считаю, что Иран должен стать демократическим государством.

Мнение прохожего в тегеранском парке:

— Мы идем своей дорогой, поступаем в соответствии с логикой и с помощью Аллаха рано или поздно получим необходимые знания и технологии мирного атома. Наше правительство — это слуги народа, а слуги народа — это слуги Аллаха. Мы сильны как никогда, потому что совершенно уверены в своей правоте.

Ведущий:

В самом деле, что касается избирательных традиций в западном их понимании, то тут ситуация серьезно отличается от того, что мы видим в той же Америке, например. В принципе тут те же три ветви власти — законодательная (меджлис), исполнительная (президент) и судебная. Но все они, по конституции, подконтрольны духовному лидеру — имаму Хаменеи. Религия и идеология — вот рычаги управления иранским обществом.

Харизматический иранский президент не так давно посетил конференцию с говорящим названием «Мир без сионизма». И, в общем, выступление Ахмадинежада немногим отличалось от образцов эпохи иранской исламской революции 979 года, в которой, кстати, участвовал и он сам. Тогда легендарный аятолла Хомейни клеймил на многотысячных митингах «мирового сатану», представленного Израилем и США, а толпы его сторонников сжигали флаги этих двух государств.

Стенд-ап[4]:

Плакатная жизнь Тегерана не сказать, что разнообразна, но весьма насыщена. Главным образом, на стенах зданий рисуют изображения местных духовных лидеров или как вот на этом плакате — сына имама Хаменеи[5]. Но случаются и другие варианты. Обратите внимание на здание по соседству: там написано — Долой США и Израиль. Суть плаката — единение иранцев с палестинским народом в его борьбе за независимость. В этой связи становятся более понятыми последние резкие высказывания Ахмадинежада в адрес Израиля. Скорее всего, они предназначены для внутреннего пользования.

Ведущий:

Но неужели все иранское общество столь однородно? Неужели в стране нет оппозиции, которая представляет иную точку зрения, иной подход к формирования отношений с так называемым международным сообществом?

Мехди Санаи, профессор Тегеранского университета

— То, что вы говорите, многие и в Иране тоже говорят. В Иране тоже считают, что более мягко на международной арене нужно выражать свои позиции. Если посмотрите и почитаете несколько газет, которые выходят каждое утро и вечер, то сможете найти там точки зрения, которые прямо противоположны официальной позиции Ирана. Она жестко критикуется.

Ведущий:

Вполне возможно. И все-таки по силе воздействия и, главное, по степени восприятия информации иранцами оппозиционную прессу и главный идеологический рупор можно сравнить с нашими периодическими изданиями, например, и с Первым каналом телевидения. Не говоря уже о нынешней мощи иранского Гостелерадио, сейчас вовсю идет строительство тегеранской телебашни. Сроки окончания строительства этого грандиозного сооружения может видеть каждый проезжающий мимо.

Наш собеседник — господин Шариатмадари, главный редактор газеты «Кейхан», что в переводе означает «космос, вселенная». Газету уместно сравнить с «Правдой» времен начала восьмидесятых годов. Этот человек еженедельно удостаивается чести беседовать с духовным лидером Ирана за чашкой чая и обсуждать вопросы государственной важности.

Мохаммад Шариатмадари, главный редактор газеты «Кейхан»:

— Наше противостояние с Америкой берет свое начало из наших разных сущностных начал и принципов. То есть Америка зиждится на жестоких и несправедливых основах. Ислам же основывается на справедливости и борьбе с тиранией. До тех пор пока мы будем основываться на исламе, а Америка будет упорствовать в своей несправедливости и тирании, это противостояние будет сохраняться. Только в одном случае оно может закончиться: или мы должны отказаться от ислама, или же Америка должна отказаться от своей несправедливой и захватнической политики.

— То есть противостояние будет продолжаться до тех пор, пока Иран не откажется от ислама, что невозможно, или пока Америка не откажется от своей агрессивной политики, что тоже невозможно. Где же выход?

— Я думаю, что наше противостояние будет продолжаться точно так же, как оно длится уже более 27 лет. Не думаю, что наступит день, в котором мы не будем противостоять друг другу. Возможно, наступит день, когда обе стороны договорятся не трогать друг друга. Но, во всяком случае, ясно одно: мы не можем найти общий язык. Мы слишком разные, у нас разные отношения к человеческим ценностям, к вопросам бытия, морали, истине и справедливости.

Прохожий в парке:

— Я лично не переживаю. Американцы хотят поработить нас, но мы не сдадимся, и у них ничего не получится. Нынешняя Америка — не та, что раньше была. Она уже ослабла и демонстрирует последние признаки своего былого величия. Американцы говорят: вы должны делать так, как мы скажем. Но мы же не можем с этим согласиться. Будет ли война? Нет, не будет.

Ведущий в кадре:

Как сказал наш оператор, снимать в Иране можно везде, но только пять минут. Потом возникают проблемы. Подошел человек в штатском и сказал, что снимать здесь больше нельзя. Поэтому на данный момент съемки прекращаем.

Ведущий:

Меняем место съемки и продолжаем опрос.

Прохожий на улице:

— Я лично не думаю, что будет война, поскольку наша страна — это не Ирак. Американцы не смогут позволить себе напасть на Иран. Единственная опасность — введение санкций. Цены могут повыситься, и это нас беспокоит.

Ведущий:

Есть от чего беспокоиться. И нынешнее и предыдущее правительства обеспечивали иранцам вполне достойный жизненный уровень. Нет, конечно, если сравнивать доход на душу населения, то получается немного — порядка 200 долларов в месяц, однако ведь и цены на товары ниже, чем в странах, с которыми хочется сравнивать. Вообще это один из главных козырей иранских руководителей. И жесткие заявления в адрес недругов работают в этом случае только на популярность внутри страны.

Стенд-ап возле заправки:

Если допустить намеренную провокационность заявлений Ахмадинежада в адрес Америки или Израиля, а также если допустить, что есть некоторая связь между вот этой напряженностью вокруг Ирана и мировыми ценами на нефть, то смысл этих провокационных заявлений становится ясен именно здесь, на одной из заправок в Тегеране. Обратите внимание на то, сколько стоит литр бензина для среднего иранца. Порядка восьмисот риалов, т. е. менее десяти центов. Для граждан Ирана бензин стоит в 10–2 раз дешевле, чем для американцев или европейцев. И какое правительство лучше?

Ведущий:

Это ли не успех иранского руководства? В самом деле, ведь нельзя сегодня отрицать, что чуть ли не каждое новое заявление по Ирану — будь то Ахмадинежад, или Аль Барадеи, или Буш, или Райс — так или иначе отражается на мировой цене на нефть. Причем тянет эту цену вверх. Почему бы иранцам не сыграть на этом? Мол, мы, в отличие от вас, можем контролировать цену на топливо внутри страны. А ваши избиратели еще заставят вас крепко подумать о политике, которую вы проводите. И вот тут мы вплотную подходим к одной из важнейших причин нынешнего противостояния Ирана и США.

Разговоры об иранской нефтяной бирже ведутся достаточно давно, то более, то менее конкретно. Они так и останутся разговорами — или Иран все-таки реализует свою идею и с какой целью?

Махмуд Ваязи, заместитель главы Центра стратегических исследований Ирана:

— Нефтяная биржа Ирана, как и любая другая биржа, создается для того, чтобы ясно определить цены на нефть и чтобы свободно можно было продавать ее. Мы стремимся навести порядок в отрасли продажи нефти, прояснить все, что связано с нефтяными сделками и договорами, сделать открытыми многие наши беседы и совещания, которые до сих пор проводятся за кулисами, при закрытых дверях.

— Так, значит, все-таки нефтяная биржа будет создана? Вопрос: когда и как скоро?

— Я думаю, что летом этого года нефтяная биржа будет открыта, многие подготовительные работы уже сделаны.

— В какой валюте будут происходить операции в этой бирже?

— Раньше все наши сделки заключались в долларах. Теперь создана специальная комиссия для проведения сделок в евро.

— То есть вы хотите сказать, что доллар остается?

— Да, доллар остается, но будет еще и евро.

Ведущий:

Эти слова одного из главных стратегов иранской политики, признаться, вызвали мое удивление. Ведь смысл создания собственной нефтяной биржи в том и состоит, чтобы продавать свое сырье за свою валюту. В данном же случае получается, что иранцы просто меняют колонизатора. Доллар остается, а к нему еще прибавляются сделки в евро. Иначе говоря, финансовая зависимость Ирана становится еще сильнее.

Доктор Мухаммад Хошчехре, заместитель руководителя комитета по экономике меджлиса ИРИ:

— Ваш вопрос правильный, так как мы преследуем не одну, а много целей. Создание какой-либо биржи рассматривается как фактор экономической силы. Кроме того, мы можем использовать это как средство для подавления доллара, что сделает Америку более уязвимой, применив в своей бирже другую валюту, а именно евро. Мы изменим валютный порядок мира, в котором главенствующую роль играет американский доллар, чего Америка добилась после Второй мировой войны. Девальвация доллара наносит вред национальной экономике стран — производителей нефти. Поэтому создание нефтяной биржи и замена доллара на евро имеет экономическую логику, даже если и не обсуждать политические моменты этого вопроса.

— Экономическая логика, наверное, была бы еще и в том, если бы на иранской нефтяной бирже торговля шла бы в иранских риалах. Почему евро?

— Так это первый шаг. И если сможем осуществить это, то в дальнейшем, если наши национальные интересы будут требовать того, чтобы мы перешли к нашей национальной валюте, то непременно перейдем.

Ведущий:

А вот это, если произойдет, будет настоящим ударом для системы американского благополучия. Это прецедент. Торговля нефтью — не за доллары. Этот удар не идет ни в какое сравнение с опасениями насчет иранской ядерной программы и уж тем более насчет помощи террористам. Доллар — вот что для Америки действительно важно. И Иран посягает на его могущество. Значит, ответ обязательно последует.

Мнение прохожего:

— Я и практически вся молодежь Ирана переживаем из-за создавшегося положения. Нас это настораживает. Какова вероятность нападения? Я полагаю, что 50 на 50. Большинство молодежи, я уверен, думает именно так. Когда это может произойти? Не могу точно сказать, но по ощущениям — этим летом.

Ведущий:

И вот тут играет огромную роль та самая харизматичность нового иранского президента. Его способность внушать уверенность согражданам, спокойствие и проникновенность его выступлений дадут фору многим конкурентам. Просто послушайте, как он говорит. Перевод в данном случае совершенно не нужен[6].

Ведущий:

Американское руководство обратилось к Конгрессу с просьбой выделить в этом году больше средств для поддержки демократии в Иране. Кондолиза Райс заявила, что эти деньги помогут улучшить качество радиовещания на исламскую республику, открыть там спутниковое телевидение, назначить стипендии и создать обучающие программы для иранских студентов.

Мохаммад Шариатмадари, главный редактор газеты «Кейхан»:

— На самом деле все усилия Америки направлены на то, чтобы изменить нас изнутри. В течение двадцати семи лет Америка делала всяческие усилия, но до сих пор все было безрезультатно. В одно время создали группы антиреволюционеров, такие, как организация народных моджахедов и разные националистические группы. Но ни одна из них не добилась ничего. Основная причина того, что они не смогли ничего сделать, заключается в том, что народ наш обладает религиозными убеждениями и в этих своих убеждениях, а не в каких-то обычных политических взглядах, полностью сплотился с вождем. Это резко отличает нас от других.

— Правильно ли я понимаю, что вы, подводя итоги, все же не допускаете возможности того, что Америка найдет некий идеологический путь раскола Ирана и сделает так, что у вас не будет единства, и вы сами развалитесь?

— Это очень сложно, но она очень этого хочет.

— Возможно ли это?

— Возможно. Здесь можно вступить в академическую дискуссию. Они смогут притянуть к себе некоторых людей, но прорваться в нашу идеологию и изменить ее они не смогут.

Стенд-ап на площади Азади:

— Сегодня никто не может точно сказать, сколько людей проживает в современном Тегеране. По разным оценкам — от 3 до 4 миллионов человек. Поэтому неудивительно, что здесь, на главной площади страны, площади Азади, или площади Свободы, в дни иранских торжеств собирается от 2 до 4 миллионов человек. Это сейчас у меня здесь есть возможность пройти свободно, но будет день, когда здесь яблоку негде будет упасть. Все будет заполнено народом.

Ведущий:

Трудно объяснить, чего больше в такие дни — революционного пафоса (ведь прошло уже 27 лет) или возмущения по поводу непрекращающихся обвинений в стремлении создать собственную ядерную бомбу и в пособничестве террористам или готовности продолжать борьбу за собственную независимость.

В 60-х годах прошлого века имам Хомейни сказал:

«Америка навязала нам нынешнего шаха, который за время своего правления превратил Иран в официальную колонию Соединенных Штатов. Наша страна владеет океаном нефти. У нее есть железо, драгоценные металлы и многое другое… Иран — богатая страна. Но так называемые «друзья человечества» назначили своего агента править нашей страной, чтобы не дать бедным воспользоваться ее богатствами».

Мнение прохожего:

— Я думаю, что Иран хочет активно участвовать в международной политике и отстаивать при этом свою точку зрения. Супердержавы принимают решения в тиши своих кабинетов и привыкли, что эти решения должны быть обязательными для всего мира. Раньше было так. Но мы так не хотим. У нас есть собственное мнение, и это очень не нравится Западу.

Ведущий:

Исламский характер революции в Иране в особенности четко отражен в религиозно-политическом завещании Хомейни, написанном в 983 году. Вот эти слова:

«Восстаньте, народы мусульманских стран, угнетенные и мусульмане всего мира! Боритесь за свои права! Не бойтесь пропагандистской истерии сверхдержав и их послушных агентов. Изгоните из своих стран преступных правителей, которые отдают плоды вашего труда вашим врагам и врагам ислама!»

Ведущий:

Этими бы словами и закончить наш фильм, поскольку они имеют непосредственное отношение ко многим, к сожалению, очень многим странам. Но в гостинице в Тегеране, в которой остановилась наша съемочная группа, на не самом, правда, видном месте мы обнаружили вот эту табличку, где под персидской вязью был приписан перевод:

ИСЛАМ — ЕСТЬ ВЫСШАЯ СТАДИЯ РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Вероятно, противостояние свойственно человеку. Независимо от формы государственного устройства или вероисповедания.

Противостояние. ТВЦ, 2006 г

Из нашей поездки в Иран запомнилось еще несколько деталей, которые, каждая по своему, характеризуют эту страну. Расскажу о них предельно кратко. Так, как если бы я комментировал привезенные оттуда фотографии.

Фисташки

В Тегеране мы почти ничего не ели. Причина в том, что Иран — страна фисташек. Восемь из десяти орешков, которые вы встретите на планете Земля, будут из Ирана. И вот в первый же день нашего пребывания в Тегеране, героически перейдя улицу, отделявшую отель от специального магазина с орешками и сухофруктами, мы натрескались фисташек. Было их там видов 5, если не ошибаюсь. Продукт, как известно, калорийный и насыщенный белками, поэтому голода мы не испытывали вплоть до следующего посещения этого замечательного магазина. Ходили мы туда ежедневно. Кстати говоря, эта орехово-сухофруктная тема решила для нас проблему подарков и сувениров. Везли каждый по целому чемодану съестного.

Персидская баня

Она была прямо в отеле, и Раджаб настоятельно рекомендовал ее посетить. Действительно, мы порядком устали после трех дней съемок (а работали мы с восьми утра до восьми вечера), и расслабление с термическим эффектом было бы как нельзя кстати. И вот мы втроем — Раджаб, я и оператор Ленька Куликов — взяли полотенца и спустились на цокольный этаж. Там нас встретил не то банщик, не то охранник и поинтересовался, есть ли у нас плавки или трусы. Как минимум трусы были, о чем мы, правда, не без удивления, ему доложили. Но охранник не унимался:

— А какие у вас трусы?

— Да самые обыкновенные трусы!

Удивление постепенно перерастало в раздражение.

И тут охранник говорит:

— Покажите-ка мне ваши трусы!

Оказывается, по местным исламским традициям не только женщина, но и мужчина должен закрывать свое тело одеждой. И привычные для нас плавки или трусы — не годятся. Нужны были штаны до колен. Раджаб об этом знал и подготовился заранее, а что до нас — то он понадеялся на сговорчивость банщика. Не тут-то было. Мы показали ему наши трусы, и он их не одобрил. Пришлось идти в город на рынок и купить за три доллара спортивные шорты. Справедливости ради скажу, что неприятного осадка эта история не оставила. До сих пор смешно. А баня была великолепная.

Где я?!

Второй день съемок начинался с посещения местного парламента — меджлиса. Сев в такси, мы отправились по нужному адресу.

— А далеко ли ехать?

— Минут двадцать, ну, может, полчаса.

Едем 20 минут. Смотрю по сторонам. Светло-серые здания высотой в два, реже в три этажа. На первом — лавка или автосервис, на втором — жилье. Едем 30 минут. Смотрю по сторонам. Светло-серые здания высотой в два, реже в три этажа. На первом — лавка или автосервис, на втором — жилье…

— Раджаб, далеко еще?

— Да нет, чуть-чуть осталось.

Душно. Меня начинает укачивать. По сторонам стараюсь больше не смотреть. Смотрю вперед. По обеим сторонам дороги — светло-серые здания высотой в два, реже в три этажа. На первом — лавка или автосервис, на втором — жилье. Мы ехали не меньше часа. Картинка не менялась. Полная потеря ориентации. Город словно бы был раскатан по земле, как тесто для лаваша. И сколько бы мы ни ехали — все одно и то же! Короче говоря, до меджлиса я добрался едва живой…

Пронесло

Опросы людей для фильма мы снимали на нескольких улицах. Одну из них я хорошо запомнил, поскольку на ней было много молоденьких симпатичных персиянок, а с самой улицы открывался замечательный вид на современные многоэтажки и на горы, на фоне которых эти чрезвычайно редкие для Тегерана здания смотрелись особенно выигрышно. Вернувшись в Москву и просматривая видеоматериалы, поступившие не то от Reuters, не то от APTN, обнаруживаю ту самую улицу, где я неделю назад прогуливался. Прямо средь бела дня на нее выкатили три подъемных крана и у всех на виду — а ведь там и дети наверняка были — повесили трех, как было сказано, шпионов, уличенных в сотрудничестве с США и Израилем. Я был в шоке.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.