Глава 12

Глава 12

1984 год был годом президентских выборов в Соединенных Штатах, в Москве обратили особое внимание на характер кампании. Она имела принципиальное значение для Кремля. Исчезли слабые надежды на то, что Рейган окажется антикоммунистическим республиканцем в стиле Ричарда Никсона, который ввел разрядку и теплые отношения с коммунистическим Китаем. У Рейгана были сильные идеологические предубеждения, а его стратегическая программа выходила за рамки реальной политики. В рамках этих предубеждений администрация и проводила экономическую войну с советским блоком и секретные операции в ключевых районах (Польша и Афганистан). Вместе с тем создавалась гигантская система обороны, основанная на новейшей технологии. Рейган не только говорил об "империи зла", о марксизме-ленинизме, который окажется на "свалке истории", но и искренне верил в это.

Советские высокопоставленные лица открыто высказывали американской прессе свою оценку политики Рейгана. Радомир Богданов, заместитель директора Института США и Канады и бывший функционер КГБ, сказал Дону Обердорферу из "Вашингтон пост": "Вы (американцы) пробуете раздавить нашу экономику, затруднить торговлю, победить нас в области стратегии" — Валентин Фалин из Центрального Комитета сказал этому же репортеру, что Рейган не стремится к соглашению с Москвой, а лишь к "обрезанию социализма".

Беспокойство Кремля заставило КГБ предпринять операции, которые должны были уменьшить шансы Рейгана на переизбрание, а эти шансы в январе 1984 года были весьма велики. Л.Ф.Сосков, первый заместитель начальника оперативного отдела КГБ, отвечал за проведение довольно непрофессиональной операции. Заданием резидентов КГБ во всем мире было распространение фальшивых документов и фальшивой пропаганды об администрации Рейгана. Тема этой пропаганды была такова: "Рейган — это война". Вместе с тем КГБ лихорадочно старался найти способ, как использовать в своих целях политические разногласия внутри Соединенных Штатов.

Новый председатель КГБ Виктор Чебриков в мае 1983 года собственноручно письменно сообщил Генеральному секретарю Юрию Андропову о возможности ослабления политической решимости Америки манипулированием оппозицией. Письмо Чебрикова, в частности, касалось контактов, которые он, якобы с помощью третьих лиц, установил с сенатором Эдвардом Кеннеди 9 и 10 мая 1983 года. Бывший сенатор из Калифорнии Джон Тенни должен был стать посредником. "Пользуясь этим надежным посредником, сенатор просил обратить внимание Генерального секретаря Андропова на следующие обстоятельства". В своем письме Чебриков писал, что сенатор Кеннеди хотел проинформировать Кремль, что вина за плохие американо-советские отношения лежит на Рональде Рейгане. "Главная опасность заключается в том, что Рейган не хочет изменить своей политики". Если верить Чебрикову, Тенни также сказал: " В интересах мира полезно было бы предпринять дополнительные шаги, которые положат конец милитаристской политике Рональда Рейгана". Чебриков утверждал, что Кеннеди хотел лично встретиться с Андроповым. "Сенатор считает, что это дало бы ему возможность составить мнение об отношении СССР к контролю над вооружениями и увеличило бы вероятность его выступлений на эту тему в Соединенных Штатах".

В конце концов не было предпринято никаких действий в связи с якобы имевшим место стремлением к контактам. Рапорт Чебрикова не произвел никакого впечатления на Андропова. Он счел его преувеличенно раздутым отчетом о разговоре, который должен заинтересовать Политбюро. Даже если бы Андропов внимательно отнесся к сообщению Чебрикова, со стороны Кеннеди не было видно никаких явных сигналов. Сенатор из Массачусетса стремился к более примиренческой политике по отношению к Советскому Союзу, но вместе с тем всенародно критиковал нарушения прав человека и репрессии в Польше. Но даже если Андропов и не поверил бы, что Кеннеди может невольно сыграть на руку советской политике, все равно ему понравилась идея подложить мину под Рейгана. Рапорт Чебрикова подтолкнул его именно к этой мысли. В написанной на машинке записке министру иностранных дел Андрею Громыко Андропов указывал, что ярую антисоветскую позицию Рейгана можно обратить во время избирательной кампании против него же. Андропов писал: "Я сомневаюсь в возможности встречи с Кеннеди. Если бы когда-нибудь и пришло время встретиться с демократами, то лучше было бы встретиться с одним из кандидатов в президенты".

Тем временем состояние здоровья Андропова резко ухудшалось. В конце января он был уже совсем плох. Отказывали по очереди все органы. Всегда верный делу Андропов, вероятно, писал какое-то постановление, когда 9 февраля в 16.50 его в больничном изоляторе настигла смерть.

Через несколько дней после смерти Андропова Уильям Кейси направился самолетом в секретную поездку в тринадцать стран. Он по-прежнему исполнял роль главного реализатора стратегического наступления, которое ставило акцент на тайные операции. Во время этого путешествия Кейси хотел предпринять шаги по всем направлениям антисоветской стратегии, которая уже реализовывалась полным ходом. Он хотел навестить Пакистан и начать одну из наиболее щекотливых и тайных операций "холодной войны", — перенесение афганского конфликта на территорию СССР; сотрудничество с Китаем должно развиваться в сторону дестабилизации советской Средней Азии; отношения США с Саудовской Аравией следует укреплять; подпольную сеть в Польше нужно расширить, поскольку теперь помощь поступала чаще.

Первая остановка в этом путешествии была Гонолулу. Кейси, зарегистрированный в отеле как мистер Х.Смит, провел спокойную ночь и на следующее утро убыл, позвонив по нескольким телефонам и прочитав несколько рапортов.

Второй остановкой был Токио, где он провел консультации с японскими чиновниками и обсудил цены на нефть на международном рынке. Сотрудники Совета национальной безопасности, особенно Робинсон и Мартин, беспокоились за возможный скачок этих цен, Роберт Макфарлейн просил Робинсона и Мартина (эксперта по энергетике) обрисовать стратегию для союзников, которая могла бы воспрепятствовать внезапному росту цен. Через несколько недель Робинсон и Мартин внесли свои предложения. Они стали оперативной директивой национальной безопасности, которую президент подписал в апреле. Кроме всего прочего, документ рекомендовал координированный выброс на рынок запасов нефти дружественными государствами, если бы цены на международных рынках стали постепенно расти. Документ поручал Совету национальной безопасности привлечь к сотрудничеству американских союзников — Западную Германию, Францию, Японию и Англию. Робинсон навестил несколько зарубежных столиц, проводя кампанию в пользу совместных и слаженных действий. Робинсону и небольшой американской делегации удалось добиться тихого согласия нескольких дружественных правительств, в том числе и Японии, на поставки из резервов в случае значительного повышения цен. "Мы дали понять рынку, что если цены на нефть начнут расти, США и их союзники зальют мир нефтью, — вспоминал Робинсон. — На этот раз спекулянты ничего не добьются". А Советы не получат никакой прибыли. Кейси от имени Белого дома отстаивал эту позицию во время многочисленных встреч с представителями правительства в Токио.

Из Токио Кейси полетел в Пекин, куда он всегда летал очень охотно. Заядлый исследователь китайской истории, он был чем-то вроде неофициального эксперта в христианских миссиях в Китае. Так же как и Каспар Уайнбергер, Джордж Шульц, Роберт Макфарлейн и Джордж Буш, Кейси не сомневался, что Китай является прекрасным противовесом Советскому Союзу. У них еще меньше иллюзий относительно Москвы, чем у какой бы то ни было другой страны. С начала 1981 года администрация вела с китайцами тихий флирт, имея в виду не столько замужество, сколько выгодное ухаживание.

Директор ЦРУ должен был провести в Пекине несколько дней и обсудить с хозяевами ряд вопросов, предварительно оговоренных перед его выездом на встречах в Белом доме: сотрудничество в области разведки, обслуживание электронных систем подслушивания вдоль советской границы, война в Афганистане, вьетнамское нападение на Камбоджу и гражданская война в этой стране, общий диалог о возможных общих оперативных действиях.

В один из вечеров китайский министр иностранных дел дал в честь гостя частный ужин в столовой старого дворца. Справа от Кейси сидел министр иностранных дел, а слева — министр общественной безопасности Линг Юнь. А напротив — Тед Прайс, начальник резидентуры ЦРУ. Это был прекрасный пир — утки, свинина, цыплята и рыба с разными соусами и приправами. Кейси накладывал себе всего понемножку. Хозяева с улыбкой наблюдали, с каким аппетитом он ест, одновременно развлекая их беседой. Китайцы вежливо слушали, но однако некоторые риторические украшения гостя воспринимали с трудом. В конце ужина китайцы согласились оказать поддержку афганским моджахедам. Кто-то поднял тост за совместные действия по сдерживанию советской авантюры. Вечер оказался для всех приятным. Кейси был в отличной форме и не ложился почти до утра, хотя за его плечами было 12.000 миль пути.

Из Пекина Кейси направился в Исламабад. Прибыл он туда ночью, что сотрудники ЦРУ и ISI сочли уже определенной традицией. Москва по-прежнему давила на Исламабад, объявляя угрозы, а ее самолеты все чаще перелетали через границу и обстреливали базы моджахедов. В конце января два реактивных самолета типа МИГ засыпали бомбами и ракетами отдаленный приграничный пакистанский городок, где тогда погибло сорок мирных жителей, — а шестьдесят получили ранения. Агрессивная политика "выжженной земли" в Афганистане привела к тому, что миллионы беженцев искали укрытия в Пакистане.

Совещание прошло в сердечной атмосфере. Потом Кейси беседовал с министром иностранных дел Якуб Ханом, колоритным мужчиной, который философски относился ко многим политическим и мировым проблемам. Он замечал вещи, которые другим руководителям даже не приходили в голову, и так же, как генерал Зия-уль-Хак, имел прозападные и антисоветские взгляды. Кейси привез ободрение и поддержку. Администрация была намерена добиваться увеличения средств на помощь беженцам. Попытка конгресса уменьшить военную помощь Пакистану была отбита. "Не перекрывайте афганский трубопровод, и помощь будет продолжена", — весело сказал он, Трудно было сломить Зия-уль-Хака, когда речь шла о сражении с Советами.

Существовал еще один вопрос — об угрозах Москвы в адрес Зия-уль-Хака. На дипломатическом приеме в Москве американскому дипломату сказали, что Кремль "сведет счеты" с Зия-уль-Хаком за его непоколебимую поддержку моджахедов. Это была весьма завуалированная угроза, но Кейси к ней отнесся серьезно. Он предложил дополнительную охрану ЦРУ для президента и его ближайших советников. В Исламабад с этой целью будут высланы специальные агенты. Кейси также привез целую кипу ценных снимков со спутников.

А потом сказал, чего он хочет взамен. 24 января афганские повстанцы, действующие с базы в Мешхеде в Иране, атаковали цели в СССР, сообщил Кейси. Повстанцы перешли в Туркмению, минировали дороги, нападали на отдельные военные базы, устраивали засады на дорогах на советские приграничные патрули. Было совершено довольно серьезное нападение на таможенный пост в Торгонди. Повстанцы убили нескольких человек, захватили немного оружия и амуниции. Именно этого и хотел Кейси: перенесения военных действий на территорию Советского Союза. "У Кейси не было проблем с тем, чтобы попасть на территорию советской Средней Азии, — говорил Фред Айкл. — Достаточно было, чтобы он сказал Зия-уль-Хаку и Якуб Хану, что нужно это сделать".

Зия-уль-Хак кивком головы выразил свое согласие. "Прошу поговорить с генералом Ахтаром", — заметил лишь он.

Из президентского кабинета Зия-уль-Хака, под усиленной охраной кавалькады пуленепробиваемых лимузинов, Кейси отвезли в штаб руководства ISI. Здесь он встретился с Мохаммадом Юсефом, начальником афганского отдела ISI, и генералом Ахтаром. За чаем и сладостями они стали обсуждать ведение войны в Афганистане. Доставка оружия проходила сейчас почти без осложнений, улучшилось также качество присылаемого оружия. Руководители моджахедов, наконец, согласились на создание единой политической структуры, что являлось плодом усилий генерала Ахтара. Речь шла прежде всего о тесном сотрудничестве на фронте.

Когда разговор перешел на войну на советской территории, воцарилось заметное напряжение. Разведка в Кабуле информировала IST, что Москва серьезно думает над разделом Афганистана, северная часть которого стала бы советской территорией. "Советы не могли установить контроль над всем Афганистаном и решили разделить его на две части, — вспоминает Юсеф. — Они хотели использовать конфликт между афганским севером и югом и сделать север своим". ISI планировала в ответ усиление операций в северных провинциях. Ахтар хотел быстрыми темпами дополнительно обучить тысячу моджахедов и выслать их на север Афганистана. Однако нужны были новые средства. Может ли ЦРУ помочь?

Кейси, как обычно, обещал доставить больше денег и подбросил мысль о перенесении войны еще дальше на север, на территорию самого Советского Союза.

Директор ЦРУ подошел к карте на стене. Подогнув рукава рубашки, освободив узел галстука, он начал говорить: "Опасностью для Советского Союза является этническая напряженность. Это последняя многоэтническая империя, и в конце концов народы бросят свой вызов. Северный Афганистан — это трамплин для советской Средней Азии". Он показал на карту, посмотрел на своих хозяев и сказал: "И это как раз мягкое подбрюшье Советов. Мы должны переправлять туда литературу, дабы посеять раздор. А потом мы должны послать туда оружие, чтобы подтолкнуть локальные восстания".

Воцарилась полная тишина. Это было шокирующее предложение. Юсеф вспоминает, что его застали врасплох непосредственность и деловитость Кейси. "Господин Кейси знал об этой слабости Советов. Именно он первым во всеуслышание объявил об этом. Прекрасно помню, что он употребил именно такую формулировку: "мягкое подбрюшье". Как вы знаете, Кейси был очень дипломатичным, скрытным и умным человеком, который не так просто выражал свои настоящие чувства. Однако удивляло то, что он никогда даже не пробовал скрыть своей глубокой ненависти к коммунизму, и СССР в частности".

Организация военной операции и перенесение ее на территорию Советского Союза до сих пор не проводилась. Со времен Второй мировой войны на территории Советского Союза не велось никаких войн. Так что это предвещало огромные дипломатические и военные последствия. Пакистан, как опекун моджахедов, мог стать мишенью военного ответа. Но то же самое могло бы случиться с опекуном Пакистана, особенно если бы Кремль знал, что все происходит по инициативе Рейгана. Хотя трудно было пропустить такую стратегическую возможность. Можно ли лучше наказать Москву за кровавую резню в Афганистане, чем перенесение военных действий на ее собственную территорию?

Жители Северного Афганистана и советской Средней Азии имели этническое родство, их объединяли узы этого родства ближе, чем народы северного и южного Афганистана. У них общая религия, культура и история. С конца семидесятых годов Москву особенно беспокоило распространение ислама в советской Средней Азии. Заданием отделам КГБ в республиках Дзии было беспощадное подавление подпольного возрождения ислама. Иранская революция и джихад в Афганистане подталкивали к актам сопротивления во всех республиках.

На следующий день, после подробного обсуждения разных мероприятий, Уильям Кейси сел в самолет. Он положил начало, возможно, самой смелой секретной операции "холодной войны". Пакистан согласился с планами атаки на цели, расположенные на территории СССР.

Пакистанская ISI почти сразу же начала изучать, каким образом можно вести тайную войну на территории коммунистической сверхдержавы. Кейси предложил для начала посылку книг и литературы вместе с группами разведчиков, которые бы сориентировались в ситуации на месте. Мохаммад Юсеф начал переговоры с экспертом ЦРУ по психологической войне о том, какую литературу лучше всего переправлять. Узбек, работавший для ЦРУ с конца сороковых, предложил Коран и несколько малоизвестных книг о советской жестокости по отношению к узбекам. ЦРУ оплатило печать и пересылку в Пешавар многих тысяч экземпляров.

Две недели спустя Юсеф вызвал к себе несколько командиров моджахедов из северных провинций. Вскоре начался широкомасштабный процесс вербовки. Кандидаты на супертайную разведку внутри Советского Союза должны быть абсолютно надежны, как по характеру, так и по политическим взглядам. Участие в операции требовало ловкости и отваги, деликатности и умения молчать.

После проверки кандидатов Юсеф попросил командиров установить контакт с советскими жителями на другом берегу Амударьи и провести ориентировку. Как там отнесутся к Корану? Хотел бы кто-нибудь из местных затем принять участие в операциях или передавать информацию о передвижении советских войск или промышленных сооружениях? Смогут ли местные служить проводниками? Перед началом каких бы то ни было операций он хотел иметь по возможности самую свежую информацию.

Юсеф также вызвал в свой кабинет еще одного человека. Вали Беку (псевдоним) было 53 года, но выглядел он значительно старше. У него была белоснежная борода и усталое увядшее лицо. Это был узбекский крестьянин, большую часть жизни проведший в Афганистане, на северном берегу Аму-Дарьи. Его дом находился на севере провинции Кундуз, недалеко от старого афганского порта Шерхан. Еще мальчиком Бек часто переходил с отцом на другой берег реки Аму-Дарьи, чтoбы повидать родственников — теток, дядек, двоюродных братьев и деда с бабкой, живших на той стороне. Они переплывали на традиционном пароме — плоскодонке, которую тащили плывущие кони. Он хорошо знал тамошние края. Советы выгнали Бека из дома, убили двух его сыновей и дочку. Сейчас он жил в Пакистане и ткал ковры. Век прекрасно знал местность и мог провести самостоятельную оценку ситуации. "С нашей точки зрения, знание той приграничной местности в соединении с клятвой мести Советам, делало из Вали идеального кандидата в моджахеды, который перенесет военные действия на другой берег Аму-Дарьи", — вспоминает Юсеф.

Из Пакистана Кейси направился в Саудовскую Аравию на тайную встречу с королем Фахдом и шейхом Турки. Кейси уже пролетел над половиной земного шара, но по-прежнему излучал энтузиазм, когда приземлился в Эр-Рияде. После утренней мессы, тайно организованной для него хозяевами, он стал готовиться к встрече. Афганская программа шла гладко, что нравилось Фахду. Король любил слушать новости с полей войны и известия о больших победах. Программа саудовской безопасности также развивалась в нужном направлении. Управлению удалось предупредить саудовцев о нескольких возможных опасностях.

Кейси прибыл в королевский дворец, где с ним сердечно поздоровался король. Несколько месяцев, прошедших с момента их последней встречи, были нелегкими. Фахд был грустен и слегка угнетен. Саудовская экономика была почти парализована, доходы от продажи нефти катастрофически падали. Была уменьшена добыча, чтобы стабилизировать мировые цены. Природный газ виделся как будущая альтернатива, все больше отраслей промышленности во всем мире заменяли им нефть. Когда рынок был стабильным, роль Саудовской Аравии, как гаранта равновесия, не причиняла ей хлопот. Но из-за огромного перепроизводства нефти, вызванного увеличением ее добычи во многих странах, эта роль теперь дорого стоила. Кроме экономических проблем, внезапно возросло число нарушений воздушных границ Ираном. А визит президента Хассани из Южного Йемена в Москву в ноябре оживил советские планы относительно Ближнего Востока. Члены администрации Рейгана, особенно Каспар Уайнбергер и Уильям Кейси, старались скорее успокоить эти волнения и заверить саудовцев в неизменной поддержке США.

Самой большой угрозой безопасности Аравии был Иран. По поручению Совета национальной безопасности президент Рейган просил ЦРУ о проведении тайной операции, которая могла бы свергнуть Хомейни. Операция эта была еще на начальных стадиях и продвигалась весьма медленно. ЦРУ организовало сеть тайных убежищ в Турции для противников режима Хомейни. Вся деятельность сводилась лишь к распространению листовок и пропагандистских радиопередач. Никто не надеялся, что это подорвет власть мулл и тем самым принесет огромную радость королю Фахду. Вместе с тем операция «Staunch», имеющая мировой масштаб и рассчитанная на то, чтобы убедить отдельные страны не продавать оружие Ирану, развивалась успешно. Запущенная госсекретарем Джорджем Шульцем, операция эта могла оказаться для Тегерана катастрофической, если бы удалось убедить всех. Дипломатической стороной операции занимался Государственнй департамент, но ЦРУ курировало более деликатные, секретные ее аспекты. Агенты Управления потихоньку сотрудничали с правительственными чиновниками во всем мире, стараясь убедить их прекратить экспорт.

Но операция «Staunch» требовала времени, а по мнению короля Фахда, именно его-то и не было. Он боялся непосредственного военного нападения. В начале 1984 года иранская армия активизировала боевые действия против Ирака, но перевеса не получила в этой затянувшейся войне. Быть может, зловещим сигналом было то, что революционная гвардия наиболее агрессивно наступала на Юге, вблизи от Басры. Свежие силы выдрессированных новобранцев бросали на иракские укрепления. Если бы удалось пробить в них какую-нибудь брешь, иранские войска оказались бы всего в нескольких сотнях миль от саудовских нефтяных месторождений. Король Фахд не очень полагался на дипломатию и на секретные операции малого масштаба. Он не верил, что они принесут серьезную пользу. Он требовал гарантий, что США не покинут его и поставят необходимое оружие.

Кейси напомнил Фахду, что президент никогда не допустит падения королевской семьи. Рейган в 1981 году публично сообщил, что в Саудовской Аравии не повторится иранский сценарий с шахом. Развитие сил быстрого реагирования было частью этой поддержки, напомнил Фахду Кейси. Это настоящая сила, которая гарантирует неприкосновенность саудовской территории.

Фахд, в каком-то смысле очень наивный, но порой необыкновенно проницательный, не хотел одних лишь разговоров. Он ждал от президента ощутимого доказательства, которое убедило бы его, что можно доверять Вашингтону. Шейх Бандар просил государственного секретаря Шульца дать формальное письменное подтверждение поддержки президента. Фахд хотел также получить «Стингеры». Он неоднократно напоминал об этом, а администрация все тянула с ответом.

"Ракеты «Стингер» — очень тонкое дело", — сказал Кейси Фахду. Его нужно вести еще осторожнее, чем предыдущее с продажей АВАКС. Фахд согласился с этим, но настаивал, что эта продажа будет проверкой, действительно ли Америка поддерживает королевскую семью. "Близкие друзья и союзники не подводят друг друга", — сказал он Кейси.

Затем Фахд предложил, чтобы Соединенные Штаты задумались над своими отношениями с иранцами. Саудовцы все время стремились поддерживать хорошие отношения даже с неприятелем. Фахд полагал, что диалог может принести определенную пользу, особенно с фракцией умеренных. Кейси на это предложение дал неопределенный ответ.

Затем он достал какую-то сумку и положил перед королем. Это были новейшие данные разведки об афганском конфликте и соглашении с Зия-уль-Хаком о переносе войны в советскую Среднюю Азию. Речь идет о снятии русского ярма и освобождении миллионов правоверных мусульман, сказал Кейси Фахду. Значительное увеличение расходов США на это должно заставить Москву по-новому пересмотреть свои отношения с Афганистаном. Кейси хотел, чтобы саудовцы присоединились к этому соглашению, полагая, что ему удастся убедить шейха Турки, чтобы он вложил свои средства в этом регионе в совместные операции. Это было ни слишком обременительно, ни слишком серьезно. Главное — принять участие. Фахд в принципе согласился содействовать, он, правда, требовал более подробных сведений. Кейси обещал, что передаст ему все планы через шейха Турки, когда они будут обработаны.

Оба собеседника обсудили несколько других совместных операций, в том числе действия против врагов Саудовской Аравии, Ливии и Южного Йемена. ЦРУ располагало прекрасными материалами подслушивания руководителей Южного Йемена. Если бы речь шла о дальнейших заговорах против Эр-Рияда, это наверняка не обошло бы внимания американцев.

Из Саудовской Аравии Кейси полетел в Израиль и Турцию, а затем в Западную Европу, чтобы обсудить польскую операцию. В Риме он провел тайную встречу с архиепископом Луиджи Поджи, ватиканским дипломатом, ответственным за контакты с польским правительством. Кейси надеялся на новую встречу с Папой, но на этот раз по другую сторону стола сидел архиепископ. Поджи только что вернулся из Варшавы, где встречался с министром иностранных дел Стефаном Ольшевским, с которым обсудил возможность обмена посольствами. Поджи, отличный знаток латыни и истории церкви, был похож на обычного приходского священника. Но он был и прекрасным политиком, отлично разбирался в нюансах дипломатии. Ему было также не занимать категоричности, которая легко проявлялась.

Почти все время занимал разговор о Польше. Администрацию беспокоили донесения от источника американской разведки в польском министерстве обороны о том, что министерство внутренних дел снова планирует новое нападение на подполье. Оно будет иметь разные формы, вплоть до мрачного сценария ликвидации некоторых деятелей, чтобы запугать всех, кому пришла бы в голову мысль об антиправительственной деятельности. Уже по Польше прошла волна таинственных убийств. Гжегож Пжемык, девятнадцатилетний сын оппозиционной поэтессы Барбары Садовской, замучен в милиции. Анджей Гасевский, деятель «Солидарности», задержан милицией, а через несколько дней его тело нашли на железнодорожной насыпи. Еще одного деятеля, Яна Самсоновича, нашли повешенным на Гданьской судоверфи.

Администрация Рейгана беспокоилась, выживут ли руководители подполья, — Буяк, Куронь, а также Лех Валенса. Объектами акции могли стать также и служители церкви, предупредил собеседника Кейси. Он попросил архиепископа передать по своим контактам эти предостережения в Польшу и распространить их там. Военный режим, неспособный ни сдержать, ни победить подполье, будет, несомненно, стараться избавиться от руководителей.

Потом Поджи стал рассказывать о ситуации в Польше. Даже церковь разделилась на радикалов, которые стояли за полную поддержку оппозиции, и тех, кто стоял за более примиренческий подход к властям. Было непривычно слышать, как архиепископ рассуждал о внутренних проблемах церкви, но он отвечал на искренность Кейси относительно американской ограниченности и слабости. Разделение церкви проявилось в небольшом промышленном предместье Варшавы, в Урсусе, где в маленьком костеле собралось более 2.000 человек, бросивших вызов польскому примасу кардиналу Юзефу Глемпу. Примас перевел ксендза Мечислава Новака, большого сторонника «Солидарности», из Урсуса в Другую парафию. Этот случай отозвался по всей Польше. Правительство Ярузельского и его патроны в Москве без сомнения наслаждались этим представлением.

Проблемы были не только у церкви, польская экономика также оказалась в затруднительном положении. Поджи хотел доказать администрации Рейгана, что санкции слишком дорогостоящи (12 миллиардов долларов, по оценкам польского правительства), а Ярузельский не сомневался, что ухудшение экономической ситуации приносит явную пользу его оппонентам по обеим сторонам: и "в «Солидарности», и среди сторонников твердого курса партии, считавших, что он слишком либерален по отношению к внутренним врагам. Поджи советовал Кейси, чтобы администрация не отказывалась от санкций, поскольку Ярузельский будет вынужден в конце концов прийти к какому-то компромиссу.

Ситуация в подполье была неоднозначной. Правительство арестовало около тысячи деятелей, группу самых важных руководителей держало в тюрьме, на Раковецкой улице в Варшаве. В этой группе находились Яцек Куронь, Адам Михник, основатель подпольной радиостанции «Солидарность» Збигнев Ромашевский и католический интеллектуал Генрик Вуец.

Однако тюремная решётка не могла сдержать исключительной отваги задержанных руководителей. Mихник написал письмо, котoрoe переправил из тюрьмы на волю. Сохраняя верность своим убеждениям, он стремился продолжать борьбу с коммунистическим правительством. Письмо подтверждало непокорность этого деятеля, полного веры и энергии. Ярузельский предложил Михнику и другим арестованным деятелям «Солидарности» выехать во Францию, надеясь таким образом избавиться от своих главных противников. Письмо Михника стало открытым ответом на это предложение. "Вас беспокоит сам факт существования людей, чьи мысли о Польше ассоциируются не с министерским креслом, а с тюремной камерой, людей, которые предпочитают праздники в следственной тюрьме праздникам на лазурном побережье", — писал он польскому генералу Чеславу Кишчаку. Тех, кто держал его в заключении, он называл «подлецами». Этот размноженный текст ходил по рукам тысяч деятелей, а потом попал в руки сотрудников "Голоса Америки" и "Свободной Европы". Он был сразу же передан по всей Западной Европе.

Кейси в разговоре с Поджи поддержал позицию президента по отношению к санкциям: они не будут смягчены, пока в Польше не произойдут внутренние реформы и пока политические узники не окажутся на свободе. В последние недели Лех Валенса требовал, чтобы санкции были немедленно прекращены, но администрация не изменила своего решения. Кейси просил архиепископа передать эту информацию в Польшу по своим каналам.

Скрытая помощь США «Солидарности» в прямом смысле помогла подполью пережить долгую, лютую зиму военного положения. Путь вел из Брюсселя, через Стокгольм в Гданьск. Оттуда товары распределялись через хорошо организованную сеть. 23 февраля радио «Солидарность» впервые после полугодового перерыва отозвалось в эфире. Используя новое радио и электронное оборудование, Збигнев Буяк призывал к сопротивлению режиму и бойкоту июньских выборов в местные органы. И хотя радиопередача, чтобы избежать пеленга, длилась всего шесть минут, это была значительная моральная победа.

Контакты между оппозиционными деятелями в Польше и Чехословакии на неформальной основе проходили и дальше. Весьма немногочисленную католическую церковь в Чехословакии тоже просили помочь движению. Имеет ли церковь какие-то контакты с оппозиционными группами в Чехословакии? Будет ли западная поддержка принята с пониманием? Поджи обещал замолвить слово и сообщить обо всем Кейси.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.