«Нет никакой альтернативы!» — Действительно? Лучше бы она была, иначе мы все обречены!» Некоторые мысли о социализме
«Нет никакой альтернативы!» — Действительно?
Лучше бы она была, иначе мы все обречены!»
Некоторые мысли о социализме
«История замусорена посткризисными инструкциями. Если там неуместны ограничения на операции фирм, можно посмотреть, как обойти их и посеять семена очередного кризиса», — так сказала Лиз Энн Сондерс (Liz Ann Sonders), главный аналитик по инвестициям компании «Чарлз Шваб энд компани» (Charles Schwab and Со.), ведущего американского поставщика инвестиционных услуг[346].
Это законы бизнеса. Финансовые и другие корпорации борются за максимальную прибыль так же непреложно, как вода всегда находит свой уровень. С XIX века мы пытаемся регулировать их. Или, может быть, с XIII столетия? Ничто не помогает. Вы закрываете одну щель, а слизь медленно сочится из другого отверстия. У Уолл-стрит имеется не только армия адвокатов и бухгалтеров, но и орды математиков с учеными степенями, ищущих прекрасные уравнения, чтобы отделить людей от их денег. После того как деньги для этого появились и исчезли, после речей наших лидеров, осуждающих жадность и клятвенно обещающих провести реформы, а также последнего заслушивания в Конгрессе, где в лицо руководителям корпораций были выражены сожаления, мальчики с Уолл-стрит, отделавшиеся легкими синяками, вновь возьмутся за свои многочисленные финансовые инструменты. Спекуляции, бонусы, шотландский виски вновь займут свое место, а мальчики станут еще мудрее, возможно, встревожатся немного от того, что их нарисовали в таком темном цвете, но теперь они будут лучше знать, чем щеголять, а что припрятать.
Это еще одно напоминание о том, что коммунизму или социализму почти всегда предоставлялся всего один шанс проявить себя, в то время как у капитализма было многочисленное количество таких возможностей после неоднократных провалов. Ральф Нейдер заметил: «Капитализм никогда не проиграет, потому что социализм всегда будет выручать его».
На Западе одним из самых неудачных результатов холодной войны было то, что за семьдесят лет антикоммунистической обработки при помощи СМИ в умах людей сформировалась устойчивая ассоциация между социализмом и тем, что Советский Союз называл коммунизмом. В обработанных умах западных людей социализм стал означать диктатуру, сталинские репрессии, задохнувшуюся «командную экономику», отсутствие свободы предпринимательства и перемены места работы, мало возможностей для самовыражения и другие подобные истины, полуистины и совсем не истины. В это уверовали даже многие американцы, выступающие против внешней политики США. Американцы думают, что независимо от того, как плохо обстоят дела в экономике, единственной альтернативой ей будет что-то, называемое коммунизмом, а они знают, как это ужасно.
В дополнение к целенаправленной путанице консерваторы Великобритании на протяжении тридцати лет после Второй мировой войны вдалбливали в умы людей идею, что лейбористская партия являлась социалистической, и когда наступил экономический спад, что регулярно случается в капиталистических странах, публике говорили, и она верила, что это «социализм потерпел неудачу».
И тем не менее даже после распада Советского Союза в 1991 году опросы, проведенные в России, показали, что люди испытывают ностальгию по советской системе.
В 2009 году, например, корреспонденты российского приложения Russia Now к газете «Вашингтон пост» поставили перед россиянами вопрос: «Какую социально-экономическую систему вы одобряете?». Результаты оказались следующими: «Государственное планирование и распределение» — 58 процентов; «Частная собственность и рыночные отношения» — 28 процентов; «Затрудняюсь ответить» — 14 процентов[347].
В 1994 году Марк Бжезинский (Mark Brzezinski), сын Збигнева Бжезинского, преподававший в Варшаве по Фулбрайтской программе, написал:
«Я попросил своих студентов дать определение понятия демократии. Ожидая дискуссии на тему свободы личности и институтов свободных выборов, я был удивлен, услышав ответы студентов, что для них демократия означает обязанность правительства поддерживать определенный уровень жизни и обеспечивать для всех граждан здравоохранение, образование и жилищные условия, другими словами — социализм»[348].
Многие американцы не могут согласиться с понятием планового, централизованного общества. До некоторой степени именно терминология беспокоит их, потому что для них плановое общество означает худшие проявления сталинизма. Хорошо, давайте забудем о страшных ярлыках и будем говорить как люди, собравшиеся обсудить конкретную серьезную социальную проблему: какие имеются варианты для решения этой проблемы и какие институты и силы общества обладают лучшим доступом, опытом и средствами, чтобы представить эти варианты. Итак, идея состоит в том, чтобы подготовить эти институты и силы для решения проблемы высокоорганизованно, рационально, не волнуясь о том, прибыли какой корпорации могли бы пострадать, не полагаясь «на волшебство рынка». Получается, что все это обычно называется планированием, и если организация и планирование исходит от правительственного органа, то это можно назвать централизованным планированием. Нет никакой причины полагать, что это должно привести к какому-то очень авторитарному режиму. Все мы по достижении определенного возраста, индивидуально и коллективно, узнали о многих подобных вещах из прошлого. Нам известны предупредительные знаки. Именно поэтому выпады администраций Джорджа Буша и Барака Обамы против гражданских свобод и прав человека так сильно осуждаются.
Подавляющее большинство людей в Соединенных Штатах получают заработную плату. Их не нужно мотивировать погоней за прибылью. Это не в наших правилах. Фактически каждый, если ему предоставлен выбор, предпочел бы работать там, где главной мотивацией является производство товаров и услуг, улучшающих качество жизни общества, чтобы помочь другим обеспечивать себя значащей и удовлетворяющей работой. Неестественно, чтобы мотивацией было прежде всего стремление отбить или увести клиентов у других, где нет никаких барьеров и выживает сильнейший или самый безжалостный.
Большая война может быть высшей проверкой нации, временем, когда она подвергается самому мощному напряжению. Во время Второй мировой войны американское правительство заставило автопроизводителей изготовлять танки и джипы вместо автомобилей. Когда возникла неотложная потребность в атомной бомбе, Вашингтон не спрашивал советов у частного сектора. Он создал «Манхэттенский проект» самостоятельно, не беспокоясь о бухгалтерских балансах, прибылях и убытках. Женщинам и чернокожим предоставлялись квалифицированные рабочие места, которых они традиционно были лишены. Голливуд обязан был делать пропагандистские фильмы. Действительно, основная часть деятельности нации, включая сельское хозяйство, промышленное производство, добычу полезных ископаемых, связь, рабочую сила, образование и культуру, была в некотором смысле поставлена под существенный правительственный контроль.
При этом военные нужды оказались первичны по отношению к частной прибыли. В мирное время мы можем думать о социализме как о первичности нужд человека по отношению к прибыли со всеми гарантируемыми потребностями: здравоохранение, всеобщее образование, приличные жилищные условия, пища, рабочие места. Те, кто защищает свободное предпринимательство, утверждают, что социализм времен Второй мировой войны был вызван только острыми потребностями того периода. Это верно, но не меняет важного положения, которое было немедленно признано правительством, — расточительная и неэффективная капиталистическая система, всегда нуждающаяся в надлежащей финансовой заботе и подпитке, не способна была управлять страной, пытающейся выиграть войну.
Она также не в состоянии управлять обществом людей с человеческими потребностями. Большинство американцев соглашаются с этим, но не осознают, что у них есть эта вера. В 1987 году почти половина из 1004 американцев, опрошенных «Хёрст пресс» (Hearst Press), полагали, что суть принципа Карла Маркса «от каждого по способностям, каждому по потребностям» заложена в Конституции США[349].
Я не могу подробно описать, как выглядел бы каждый винтик и болтик социалистического общества. Это могло бы казаться довольно претенциозно с моей стороны. В любом случае, подавляющая часть систем создается путем проб и ошибок. Важно то, чтобы основа, критические факторы в принятии важных решений, опиралась на благосостояние людей и первичность общественной пользы над прибылью. Отчаянная потребность человечества остановить экологическую деградацию постоянно упирается в императив прибыли, и американская система здравоохранения тоже. Это больше, чем вопрос идеологии. Это вопрос качества жизни, устойчивости развития и выживания.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.