Преднамеренное недоразумение (6 ноября 2007 года)
Преднамеренное недоразумение
(6 ноября 2007 года)
«Международное недоразумение почти всегда случается преднамеренно: все дело в противоречии терминов; умышленное недоразумение — это противоречие, поскольку для того, чтобы неправильно понять умышленно, надо, как минимум, предполагать, если уж не фактически знать, что вы намереваетесь неправильно понять» (Инок Пауэлл — Enoch Powell, британский парламентарий, 1983 год)[179].
В октябре 2007 года израильский министр иностранных дел Ципи Ливни заявила собравшимся в Организации Объединенных Наций мировым лидерам, что пришло время принять меры против Ирана:
«Все согласны с тем, что Иран отрицает Холокост и открыто говорит о своем желании стереть государство-член, мое государство, с карты мира. Все согласны с тем, что в нарушение резолюций Совета Безопасности Иран активно пытается заполучить средства для достижения данной цели. Слишком многие видят эту опасность, но предпочитают пройти мимо, надеясь, что кто-то другой займется ею… Пришло время, чтобы Организация Объединенных Наций и страны мира выполнили свое обещание — «никогда больше». Пришло время, чтобы сказать: «Хватит!», чтобы действовать сейчас и защитить наши базовые ценности»[180].
Однако, как уже упоминалось ранее, по информации газеты «Гаарец» (Haaretz, часто называемой «Нью-Йорк таймс» Израиля), эта самая Ципи Ливни заявила несколькими месяцами ранее в ходе ряда закрытых совещаний, что, по ее мнению, иранское ядерное оружие не представляет угрозы для Израиля. И то же время она раскритиковала муссирование [израильским] премьер-министром Эхудом Ольмертом вопроса об иранской бомбе, обвинив его в том, что таким образом он пытается заручиться поддержкой общества, используя его самые примитивные страхи[181]. Ну что прикажете делать с такими противоречащими друг другу заявлениями, с таким двуличием высшей пробы?
А вот что говорит Фарид Закариа (Fareed Zakaria), редактор еженедельника «Ньюсуик» и ведущий авторской аналитической программы на CNN:
«Единственный раз, когда мы серьезно вели переговоры с Тегераном, — в заключительные дни войны в Афганистане [начало 1990-х]. Нашей целью было создание в стране нового политического режима. По словам представителя Джорджа Буша на конференции в Бонне Джеймса Доббинса (James Dobbins), «иранцы были очень профессиональны, прямы, надежны и полезны. Они также были ключевым фактором нашего успеха. Они уговорили Северный альянс [афганские противники «Талибана»] пойти на окончательные уступки, о которых мы просили». Доббинс сказал, что иранцы предпринимали через него попытки сближения с Соединенными Штатами и другими странами в 2001-м и в последующие годы, однако не получили ответа. Даже после речи об «оси зла» они предложили сотрудничество в Афганистане. Доббинс доложил об этом предложении на совещании руководящих лиц в Вашингтоне, однако там оно наткнулось на стену молчания. Бывший в то время министром обороны Дональд Рамсфелд «опустил взгляд и стал перебирать свои бумаги». Никакого ответа иранцам так и не было послано. Действительно, чего терять время? Они же сумасшедшие»[182].
Джеймс Доббинс пишет далее:
«Первоначальный вариант боннского соглашения… не упоминал ни про демократию, ни про войну с терроризмом. Именно иранский представитель заметил эти упущения и с успехом настоял на том, чтобы для вновь создаваемого афганского правительства было прописано обязательство уважать оба данных принципа[183].
Спустя всего несколько недель после того, как Хамид Карзай был приведен к присяге в качестве временного руководителя Афганистана, президент Буш причислил Иран к «оси зла» — странная благодарность Тегерану за помощь в Бонне. Еще через год, сразу после вторжения в Ирак, все двусторонние контакты с Тегераном были прерваны. С тех пор конфронтация по поводу ядерной программы Ирана только усилилась»[184].
Вскоре после вторжения США в Ирак в 2003 году Иран сделал еще одну попытку сближения с Вашингтоном через посла Швейцарии, который отправил факс в Государственный департамент. «Вашингтон пост» охарактеризовала его как «предложение со стороны Ирана наладить широкий диалог с Соединенными Штатами. В письме говорилось о готовности обсуждать любые вопросы, включая полное сотрудничество по ядерным программам, признание Израиля, прекращение поддержки Ираном военизированных палестинских группировок». Администрация Джорджа Буша предпочла «принизить значение данной инициативы. Вместо этого они официально выразили недовольство послу Швейцарии, пославшему данный факс». Ричард Хаасс (Richard Haass), бывший в то время руководителем Отдела политического планирования Госдепартамента, а ныне являющийся президентом Совета по международным отношениям (CFR), сказал, что иранская попытка сближения была резко отвергнута, потому что администрация в то время «склонялась к политике, направленной на смену режима»[185].
Вот так-то. Израильтяне это знают, американцы это знают — Иран не представляет никакой военной угрозы. Перед вторжением в Ирак я поставил вопрос: какой возможный мотив мог бы быть у Саддама Хусейна, чтобы напасть на Соединенные Штаты или Израиль, кроме как непреодолимое стремление к массовому национальному самоубийству? У него не было никакого мотива, как его нет и у иранцев.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.