Федерализм: уроки постсоветской истории

Федерализм: уроки постсоветской истории

Без экскурса в историю нашей страны было бы крайне трудно, если вообще возможно подойти к рассмотрению современного российского федерализма – одной из наиболее важных проблем, определяющих не только нынешнее состояние, но и будущее России.

Советское государство было унитарным. Федеральным был лишь фасад: Верховный Совет, состоящий из двух палат – Совета Союза и Совета Национальностей, формально закрепленные Конституцией СССР права за союзными республиками, которые, кроме РСФСР, даже имели свои компартии. А на самом деле все более или менее важные решения исходили из Центра, а точнее, Политбюро и Секретариата Центрального комитета КПСС. Москва назначала весь руководящий состав республик, направляла на места глав НКВД, а затем и КГБ. Все важные должности на территории СССР были номенклатурой Центра. Отсутствие реального федерализма в Советском Союзе сыграло немалую роль в его распаде.

Вместе с тем нельзя игнорировать положительные моменты в сплочении советских республик. Рамазан Абдулатипов – один из видных специалистов по национальному вопросу в нашей стране – подтвердил в интервью российскому телевидению, что до развала Советского Союза он сказал Ельцину: «Вы понимаете, Борис Николаевич, сколько погибло людей разных национальностей, чтобы создать наше государство. Сколько погибло русских солдат и офицеров, чтобы создать наше государство. Мы стали братьями, невзирая на прошлые войны. Но если распадется СССР, могут начаться сведение старых счетов и новые войны». В ответ Ельцин хлопнул по столу и заявил: «Я никогда не допущу развала Советского Союза!»[54]

А дальше все выкрутилось в противоположную сторону. СССР перестал существовать, и в России начались стихийные процессы децентрализации. В основе этих процессов лежало недовольство существовавшей «федеративной» практикой в СССР. Но на эту объективную основу наложился и субъективный фактор, в сконцентрированном виде отраженный в заявлениях Б. Н. Ельцина: «Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить». Этот лозунг, выдвинутый в борьбе против союзного государства, перекочевал в начало постсоветского периода. Произошло изменение государственно-территориального устройства России, дробление регионов РСФСР, на месте существовавших в РСФСР автономных областей появились республики[55].

С самого начала существования Российской Федерации республики обозначили свои противоречия с федеральным Центром. В конституциях 19 из 21 республик содержались положения, противоречащие Конституции Российской Федерации. Татарстан, Башкортостан, Якутия, Ингушетия в своих основных законах установили конфедеративный характер связей с Центром. Некоторые республики провозгласили право приостанавливать действие общегосударственных законов, если они противоречат местному законодательству.

Поставленное под угрозу потери общероссийской государственности, центральное руководство пыталось ослабить «парад суверенитетов» через подписание 31 марта 1992 года Федеративного договора, который должен был закрепить распределение полномочий между федеральным Центром со всеми субъектами Федерации. Однако сделать универсальным распределение функций между Центром и субъектами Федерации не удалось. Проявилась неоднородность в позиции регионов. Договор отказались подписать Татарстан и Чечня, а Башкортостан подписал его, но с существенными оговорками. Вместе с тем ряд подписавших договор республик объявили о главенстве своих конституций над общероссийской. Положение усложнялось и тем, что движение за суверенные права, во многом подогретое позицией национальных республик, охватило ряд «русских» областей. Иркутская область, например, приняла свой областной устав. Дело дошло до попыток объединения некоторых областей в суверенные государства – Дальневосточная республика, Уральская республика и другие.

Шаг к определению федерального государственного устройства России был сделан в Конституции Российской Федерации, принятой в 1993 году. Один из них выразился в запрете на одностороннее изменение статуса субъекта Федерации и его односторонний выход из Российской Федерации. Одновременно узаконивалось право субъектов на самостоятельное законотворчество и формирование системы региональных властей.

Следует отметить, что суверенизация и сепаратизм далеко не всегда совпадающие понятия. Лозунги суверенизации, выдвинутые многими субъектами, не были идентичными их стремлению выйти из состава Российской Федерации. Существовали и те, кто ставил такую цель, но они не отражали настроений ни широких слоев общества, ни правящих элит. Исключением стала Чечня, что проявилось позже. Впрочем, некоторые руководители республик представляли себя Центру в качестве незаменимых борцов против сепаратизма, гиперболизируя его угрозу с целью получения больших прав в рамках Федерации.

Да и в Чечне сепаратизм не был однозначным. 29 октября 1998 года в качестве Председателя правительства я встретился во Владикавказе с президентом Чеченской Республики Масхадовым. Этой встрече предшествовали события в Чечне, которые разводили в борьбе за лидерство Масхадова и Басаева. Дело дошло до ультиматумов в отношении сторонников Басаева, возглавившего не подчиняющиеся «главному штабу» вооруженные формирования. Во время встречи с Масхадовым спросил у него, существуют ли противоречия между ним и Басаевым по стратегическим интересам. Масхадов ответил: «Я считаю, что независимая Чечня должна существовать в нынешних границах, а Басаев хочет чеченский эксперимент перенести в первую очередь на Дагестан, добиваться выхода к Каспийскому, а затем и к Черному морям». На встрече, в которой приняли участие президент Осетии Александр Дзасохов и президент Ингушетии Руслан Аушев, Масхадов, не отступая от позиции «независимости Чечни», в то же время признавал заинтересованность в сохранении единого экономического пространства, единой валюты с Россией.

Развитие событий в Чечне и вокруг нее не позволили провести переговоры на все эти темы: возвратившись в Грозный, Масхадов не хотел или скорее не мог начать действовать против набиравших силу сторонников Басаева, а затем последовало вторжение в Дагестан и второй ввод российских войск в Чечню.

Чечня была единственным регионом, где возобладали силовые приемы. В целом Центр сделал ставку на подписание двусторонних договоров с субъектами Федерации. Это был вынужденный шаг, направленный на то, чтобы удержать роль Центра, а в ряде случаев избежать кровавых межнациональных столкновений. Двусторонние договоры не могли быть сконструированы по одной модели. Сказывались особенности того или иного регио на – социально-экономические, исторические, национальные, географические, территориальные.

К тому времени, когда я стал Председателем правительства, были заключены договоры с 46 субъектами Федерации – на тот момент это определяло федеративную систему в России. Но становилось все более ясно, что следует откорректировать двусторонние отношения при обязательном обоюдном согласии на это. Наше правительство, например, подписало с Татарстаном несколько соглашений, срок которых истек. Они не перечеркивали ранее подписанные, но были откорректированы. Такая линия нашла поддержку президента Татарстана М. Шаймиева – человека умного, отстаивающего интересы своей республики, но одновременно понимающего всю деликатность претворения в жизнь принципов российского федерализма.

Пример Татарстана характерен вдвойне: и тем, с каких противоположных позиций начинали строиться его отношения с Центром, и как постепенно пришли к общему согласию, которое позволило этой национальной республике добиться поистине огромных успехов в социально-экономическом, культурном развитии. А ведь начало процесса не обнадеживало. В принятой в 1992 году Конституции Татарстана ключевым было положение о том, что эта республика является суверенным государством, ассоциированным с Российской Федерацией на основе договора. После двухгодичных переговоров, поисков компромиссных решений в 1994 году был подписан двусторонний договор «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан». Главное заключалось в том, что договор узаконил Конституцию России в Татарстане. В 2002 году, уже в то время, когда Президентом России стал В. В. Путин, была принята новая редакция Конституции Татарстана, согласно которой законы этой республики были приведены в соответствие с федеральными законами, а Республика Татарстан была определена как полноправный субъект Российской Федерации, объединенной с Россией на основе конституций РФ и РТ.

Естественно, наступали новые времена, позволявшие проводить корректировку двусторонних соглашений, но строительство Российской Федерации оставалось весьма сложным. Назову ряд его особенностей, которые сохраняют свою значимость и в настоящее время:

– развитие тенденции к унитаризму, даже подкрепленное такими мощными подпорками, как концентрация в руках центральной власти основных ресурсов и рост экономической зависимости регионов от Центра, не ослабило стремления национальных субъектов Федерации к сохранению своей самобытности и, следовательно, к суверенным правам;

– двусторонние соглашения Центра с каждым из субъектов Федерации не могли стать панацеей от сепаратизма: закрепилось фактическое неравенство субъектов Федерации в их отношениях с Центром;

– каркас российского федерализма может создаваться путем усиления государственного Центра при высоком статусе регионов с пониманием того, что укрепление единого социально-экономического, финансового пространства, единых Вооруженных сил, единых политических правил поведения на мировой арене, сближение культурных особенностей различных частей государства отнюдь не означают его унитарного характера.