Глава 5

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 5

Город Брянск захлестнула волна народного возмущения. На пешеходном переходе, который был отмечен соответствующим знаком – «зебра» на асфальте, правда, была не видна, так как шли ремонтные работы, – под колеса автомобиля попали мама и дочка. Трехлетняя девочка погибла на месте. Женщина, управлявшая автомобилем, не пыталась скрыться с места происшествия, старалась оказать хоть какую-то медицинскую помощь, но все было уже бесполезно – ребенок был мертв. Конечно, моментально поползли слухи, что виновница аварии уйдет от ответственности, выяснилось, что у нее уже было четыре штрафа за превышение скорости, тут же кто-то стал говорить, что то ли у нее родственники в прокуратуре, то ли она сама работала в ГИБДД. Хотя, наверное, если бы она сама там работала, вряд ли у нее были бы четыре привода за превышение скорости – обычно все-таки «рука руку моет». Но народ не думал. Народ негодовал.

Говорили чуть ли не о необходимости суда Линча, требовали немедленно выдать эту женщину, мечтали порвать ее на части. Говорят, она оставила какие-то глупые сообщения в социальных сетях, за что ее возненавидели еще больше. История чуть не закончилась трагически, хотя уголовное дело было завершено через два часа после наезда и никто не пытался уйти от ответственности. Да и, честно говоря, вина женщины не кажется настолько уж очевидной. Мама с ребенком переходили достаточно широкий проспект – три полосы в одну сторону и три в другую, – лавируя между движущимся транспортом, обойдя автобус справа, а не так, как его полагается обходить по правилам дорожного движения, и несчастная женщина, которая всю жизнь теперь будет нести на себе груз причастности к убийству ребенка, даже не затормозила, потому что, судя по всему, попросту не видела, да и не могла видеть маму с девочкой на своем пути.

Но правила дорожного движения четко говорят: водитель обязан предусмотреть и предотвратить. Хорошо написаны правила дорожного движения. И вот казалось бы – а коррупция-то здесь при чем? Где тут коррупция? Да нет, конечно, коррупция ни при чем. Но если как следует приглядеться, то именно ее уши торчат отовсюду.

Видео происшествия оказалось записано на патрульную машину ГИБДД, которая стояла не перед опасным местом – а на этом пешеходном переходе регулярно происходят наезды, – а за ним. Наверное, так удобнее сразу штрафовать нарушителей. К слову, в одной из телевизионных передач высокопоставленный сотрудник автоинспеции пояснял: мол, а что вы хотите, ведь задача ГИБДД – наказать нарушителя! Как это ни ужасно, он даже не понимал, что задача ГИБДД – в первую очередь предотвратить нарушение и обеспечить безопасность дорожного движения. Никто не подумал, что это, наверное, вообще идиотизм – с помощью «зебры» фактически подтолкнуть пешеходов на переход дороги, которая по сути является чуть ли не скоростной трассой – все-таки три полосы. Почему-то нигде не записано, что если дорога трехполосная, надо ставить светофор, а если полоса одна – так и быть, можно обойтись «зеброй», но перед ней должна быть куча предупреждающих знаков. А может быть, даже имеет смысл на двух– или однополосных дорогах оборудовать подобного рода нерегулируемые переходы «лежачими полицейскими».

Правда, дальнейшее расследование показало, что город Брянск знал о существующей проблеме, и не случайно было принято решение о выделении денежных средств, чтобы оборудовать это страшное место светофором. Даже сумели подсчитать, сколько стоит такой светофор. Получился миллион рублей. А вот миллиона рублей в местном бюджете и на эти цели не оказалось. Так что решение было, конечно, принято, но не осуществлено – денег нет!

Когда я рассказал эту историю в эфире, посыпались звонки. Позвонил человек, занимающийся поставками светофорного оборудования. Продукцию свою он возит из Китая, причем монтируют ее, как ни странно, в Италии. Цена в миллион рублей за один светофор поразила его в самое сердце, потому что по его данным самая популярная модель, будучи уже привезенной в Россию через все границы и таможни, никак не получалась дороже восьмидесяти семи тысяч рублей. Никак. Да и устанавливается светофорное оборудование сегодня достаточно просто – современные технологии позволяют не подводить с бешеным трудом электропитание, существуют устройства на автономных источниках энергии, работают они несколько лет, а стоит это вообще копейки. За что же тут миллион? Откуда он взялся? И оказывается, что средняя стоимость светофора в миллион – миллион двести тысяч обычна для российских городов! За исключением тех, где у местной власти есть совесть. Там почему-то все удовольствие обходится в сто тысяч с небольшим.

А вот это уже повод задуматься о коррупции. Как повод и то, что жители одного из московских районов, желающие установить на своей улице «лежачего полицейского», должны написать миллион писем, пройти миллион согласований, и обойдется это в двести пятьдесят тысяч рублей. Интересно, что может стоить двести пятьдесят тысяч в «лежачем полицейском»? Пышные похороны на этом месте взвода реальных полицейских, что ли? С отмечанием девяти и сорока дней? Потому что никакие другие объяснения в голову не приходят. А человек, который наивно выиграл тендер в этом районе столицы, рассказал, что в эту сумму входили бесконечные, нереальные откаты всем соответствующим службам, число которых превосходит всякие разумные пределы. Просто так смонтировать «лежачего полицейского» оказалось практически невозможно – конечно, если ты не прокурор, не сотрудник ДПС в чинах или не кто-нибудь из большого начальства. Тогда по одному звонку «лежачий полицейский» моментально ляжет в нужном месте, и никого не волнует, как это будет сделано и сколько будет стоить. Но если ты простой гражданин и у тебя, не дай бог, под окнами школа – даже не сомневайся: будут монтировать долго, упорно, и без взяток все равно не обойдется.

Получается, что коррупция в конечном итоге стоила жизни трехлетней девочке. Но ответит ведь за это преступление не мэрия, не ГИБДД, не проектировщики трассы. Ответит водитель. Виноват всегда крайний. А замечательный источник денег как был, так и останется вечно струящимся фонтаном благополучия.

* * *

Когда рассказывают истории о том, что в каком-то городе внезапно наступил рай на земле и мэр оказался не вороватым, всегда начинаешь думать – где подвох? Где обман? Мы же хорошо понимаем, что так быть не может. Если где-то кладется тротуарная плитка, значит, этим обязательно занимается жена мэра. Если ставятся пластиковые сиденья, значит, завод по их изготовлению принадлежит жене мэра. Других вариантов нет. Правда, попытки выяснить, кому же принадлежат заводы тротуарной плитки в Монако, где все ею застелено, и какое отношение к этому имеет жена принца Монакского, не дали приемлемых результатов. Кажется, эти идеи не приходят в голову жителям небольшого, но гордого государства. Мы же привычным глазом всюду подмечаем помощь родному человечку. Часто справедливо, иногда нет.

Коррупция на самом верху привлекает внимание. Гигантские сворованные средства, жуткие схемы, колоссальные распилы приятно будоражат воображение. Но внизу, на бытовом уровне, мы ничего не замечаем. А ведь последствия такого планомерного и глубокого разложения народной морали очевидны. Убирая одного чиновника, мы ставим на его место другого, но проходит не так много времени, и случается этот неизбежный укус вампира. Глядь – и из хорошего парня опять получился замечательный раб системы.

Когда систему бьют, она в ответ начинает отбиваться. Когда ей говорят: «Ты вся коррумпирована», – она отвечает: «Нет, мы сейчас будем очищаться. Мы не коррумпированы, но есть отдельные элементы, несистемные, они сами по себе». «Мы ж почему деньги берем? – говорит система. – Потому что мы не знали, что их брать нельзя!» Первое ощущение – что все вокруг сошли с ума и страной управляют почтальоны печкины. Гигантская армия почтальонов печкиных на всех должностях заявляет: «Почему я такой злой был? Потому что у меня велосипеда не было! А уж сейчас, когда мне дадут велосипед, я сразу стану добрым. Отчего я воровал? Это потому что я не знал, что воровать нельзя! А сейчас мне объяснят, что воровать нельзя, и я сразу стану хорошим».

Именно таким путем, как известно, пошел министр внутренних дел Рашид Гумарович Нургалиев. Оказывается, почему полицейские, бывшие тогда еще милиционерами, на допросах вытворяли всякие всякости? Да только оттого, что не знали, что, оказывается, нельзя ни деньги брать, ни пытать. Поэтому для них написали памятку, где четко и ясно указали, что, видите ли, полицейский обязан соблюдать российские законы! Мысль абсолютно шокирующая. Многие курсанты, вероятно, потребовали деньги за обучение назад, так как весь смысл работы исчезает. Ну ладно, от полицейских, честно говоря, никто и не ждет, что они будут семи пядей во лбу. Но в такой наукоемкой отрасли, как атомная промышленность, уважаемая государственная структура «Росатом» продвинулась гораздо дальше.

«Росатом» набрал детских рисунков, объясняющих, что коррупция – это плохо, и замечательным чиновничьим языком написал брошюру о том, как, оказывается, вредно воровать, как ужасна коррупция и к чему она может привести. Устроил тендер на право издать это замечательное произведение, заплатил царский гонорар большим умельцам и провел еще целые курсы, на которых, по всей видимости, обучал, как этим бессмертным пособием пользоваться, чтобы выработать у своих сотрудников непримиримую позицию: никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не поддаваться коррупционным соблазнам.

Мне довольно сложно себе представить серьезных мужей, которые сидят за партами и говорят: «А-а-а! И этого нельзя?! Да ладно! Как, и этого тоже нельзя? Да не может быть! Так это, оказывается, плохо?!» Получается, что несчастный Кант со своим моральным императивом вообще не понимал, о чем говорит. Получается, что нам удалось вывести новую породу людей, начисто лишенных морального императива, они попросту не понимают, что хорошо и что плохо. То есть это – совершенно по Стругацким – такие кадавры с полностью удовлетворенными потребностями, которые с интересом слушают, жрут все, что им попадет под руку, довольны всем происходящим и не отличают доброе от злого. Похожи на людей, двигаются как люди, но такие тонкие настройки, как порядочность и честь, не говоря уже про угрызения совести и моральные мучения, у них, оказывается, отсутствуют. Программу забыли заложить. Или она стерлась где-то по дороге.

Мило. Вызывает желание в первую очередь посмотреть в глаза родителям. Ведь если нам удалось вывести новый генетический тип чиновника, то это может быть страшным биологическим оружием! Нужно аккуратнейшим образом, задействовав наши связи за рубежом, используя агентов Затуливетер и Чапман, внедрить эти гены во вражеские народы – и тогда нам удастся и их страны за достаточно короткий промежуток времени превратить в обители абсолютного коррупционного зла.

Интересно, что создание упомянутых брошюр и курсов (к слову, прохождение курсов стало в некоторых министерствах обязательным, выделяется немалый бюджет на то, чтобы объяснить министерским сотрудникам, что, оказывается, воровать грешно) абсолютно оправдано в контексте отечественной истории. Примерно так же учили этикету новых советских дипломатов из проверенных рабоче-крестьянских кадров, для того чтобы во время их работы за границей не возникали всяческие конфузы, связанные с некоторым расхождением деревенских и дипломатических манер. Им объясняли, в какой руке держать нож и в какой вилку, куда можно высморкаться, если, не дай бог, возникнет такая необходимость, и чем салфетка удобней занавески при испачканных руках. А здесь что – такая же ситуация? Людям надо на полном серьезе объяснять, что хорошо и что плохо? И государство еще на это выделяет деньги и проводит курсы. И осваиваются немалые фонды.

На фоне этого реальная борьба с коррупцией в «Росатоме» есть. Правда, почему-то она имеет весьма слабое отношение к этим курсам – точнее, совсем никакого. А выразилась эта борьба в том, что Сергей Владиленович Кириенко лично отказался покрывать больших начальников в «Росатоме» и мешать возбуждению уголовного дела и проведению проверок. И как только те оказались в обстановке, когда они равны перед законом и вся информация открыта, доступна и прозрачна, тут же начались реальные дела и посадки. Остальные, посмотрев на быстро исчезающих из своих кабинетов соседей, вдруг перестали говорить, что им никто не объяснил, чего делать нельзя, и моментально перестали воровать.

* * *

Аналогичными методами борьбы с коррупцией – нет, отнюдь не изданием дурацких брошюр и проведением странных курсов, – прославилась Калужская губерния. Еще лет десять назад Калуга была известна омерзительными дорогами и жуткими полуразрушенными строениями, оставшимися от бытовавшей когда-то у государства идеи построить наукоград, который должен был стать нашей Кремниевой долиной. Кроме этого присутствовало печальное понимание, что у государства на это денег уже нет, поэтому остовы зданий будут стоять вечно, пока их, не дай бог, не сожрет какая-нибудь катастрофа или просто не заметут пески времен. Но тут губернатором стал Анатолий Дмитриевич Артамонов, и Калужская область, стартовав с восьмидесятого места среди субъектов федерации, за десять лет резко ушла вверх. В последние годы она занимает третье место по среднему уровню заработной платы, уступая только Москве и Подмосковью, и из дотационного региона превратилась в регион, который в ближайшее время уже станет донором.

При этом в области нет нефти, газа и тому подобных природных ресурсов, но была возможность обеспечения электроэнергией и была земля. Что делает Артамонов? Он говорит: «У нас же здесь раньше были советские заводы. Здесь же наукоград – Обнинск, где расположена действующая АЭС. Здесь историческое место – Малоярославец, где было дано сражение, заставившее Наполеона отступать не по Новой Смоленской, а по Старой Смоленской дороге. Здесь богобоязненный народ, святые намоленные места, монастыри, пустыни. Мы же можем, если захотим!»

Сам Артамонов – не «варяг». Местный, из деревни. Прошел советскую школу административно-хозяйственной и партийной работы. Сложно говорить о его политических воззрениях – гораздо легче говорить о нем как хозяйственнике, что, наверное, и правильно, когда речь идет о губернаторе. Артамонов решает привлечь к себе в губернию автомобильных гигантов. И неожиданно ему это удается! Ну чем можно было их к себе привлечь? Дать взятку? Директорам или акционерам Volkswagen и Volvo? Нереально. Уговорить Samsung? Тоже довольно смешно. Уговоры не работают, надо делать все по-другому.

Артамонов предлагает схему, которая, конечно, в случае неудачи могла закончиться для него уголовным преследованием, а не только отстранением от должности. Он говорит: «Губерния за свои деньги подготовит площадку. За свои деньги предоставит землю, подвод тепла, воды, электричества и всех остальных коммуникаций. Только приезжайте, стройте заводы и берите наших людей на работу. Вам необходимо где-то жить? Пожалуйста – вот здесь вы построите города для ваших специалистов. Вам необходимы высококвалифицированные инженерные, технические и рабочие кадры? У нас в Калуге единственный филиал Бауманского университета, мы выделяем вам факультет, пожалуйста, готовьте людей».

И Volkswagen вступает в эту игру. Отдавая предпочтение именно Калуге по сравнению с Нижним Новгородом или Ленинградской областью. Не успокаиваясь на достигнутом, Артамонов говорит: «А давайте теперь создадим промышленную зону. Если вначале идут иностранные инвесторы, то со временем и российские, самые консервативные, видя, что здесь не обманывают, западники работают, и работают быстро, тоже подключатся». Я спросил у Артамонова: «Ну а как подчиненные-то ваши, небось препоны ставят?» Он ответил: «А каким образом?» И пояснил, что у каждого инвестора есть номер его мобильного телефона. В любое время дня и ночи можно позвонить по любому вопросу. «Видите, мы сейчас с вами беседуем, – а мы проговорили несколько часов, – и телефон ни разу не зазвонил. Потому что проблем нет. Нет повода звонить. Люди, которые у меня работают, понимают, для чего мы это делаем. Нам нужно, чтобы инвестор работал. Потому что наша задача – чтобы у людей в области были высокие зарплаты и нормальный уровень жизни».

Конечно, не нужно идеализировать – зарплата в Калужской области все-таки не как в Германии. И конечно, есть еще миллион негативных факторов, вроде растущих цен на энергоносители, которые тянут за собой по цепочке все остальные цены. Но в губернии появилась жизнь! Произошли принципиальные изменения. Появилась работа. Люди тут же стали спрашивать: «Ну хорошо, а как и где жить?» И Артамонов отвечает: «Нет проблем». Государство в лице областного правительства говорит: «Пожалуйста, берите землю в аренду, а если вы многодетная семья – то бесплатно, мы подведем дороги, электричество и газ, стройтесь и живите». За счет этого цена квадратного метра резко падает. В самой Калуге на правом берегу Оки возводится новый большой микрорайон Правгород. Для приглашенных по контракту специалистов было построено жилье, которое можно дешево арендовать – улучшенный тип того, что у нас называется общежитием, – приезжайте и живите. То есть оказывается, что проблемы такого рода при желании можно решить. А там, глядишь, и дороги улучшились, и молодежь стала меньше уезжать в Москву и Московскую область, – потому что появился хозяин.

Я спросил Артамонова, есть ли у него в губернии коррупция. «Знаете, – ответил он, – с коррупцией на самом деле очень легко бороться. Я сам не беру, поэтому и в моей команде никто не берет. Потому что любой сигнал – и тут же будет возбуждено уголовное дело. Никто покрывать не будет». И это правильный подход. Но в то же самое время Артамонов хорошо понимает, что необходимо воспитывать и другого чиновника.

В предыдущей главе мы достаточно подробно рассмотрели недостатки отечественной судебной системы. Хотя уж казалось бы, чего только для российских судей не сделал президент Медведев! И здания судов замечательные, и зарплаты высокие, и закон их защищает как только может. Но вопрос в качестве судейского корпуса. В самом деле, кто у нас работает судьями? Очень большое количество пришло из судебных секретарей – девочек, которые пришли на работу в возрасте 17—18 лет и с тех пор видели людей только в положении просителей. Еще одна огромная по численности категория – бывшие сотрудники правоохранительных структур, которые тоже привыкли воспринимать окружающих либо как преступников, либо как потерпевших. В нашем представлении судья должен быть не только знатоком законов, но и истинно мудрым человеком – ведь, как-никак, он определяет нашу судьбу. Люди всегда склонны к идеализации. Но где мы видели таких судей? В кино да в западных романах. В наших реалиях зачастую все наоборот.

Чтобы не повторить ошибки, характерной для судейского корпуса, когда чиновники с юного возраста оторваны от реальной жизни и дальше уже растут внутри бюрократической структуры, вообще не видя и не понимая, чем дышит страна, Артамонов заставлял и заставляет сотрудников своей администрации по достижении ими определенной ступеньки карьерного роста, например на этапе замминистра, отправиться поуправлять регионом – «на землю». Покомандовать реальным хозяйством, поработать, когда уже руки опускаются и понимаешь, что сделать ничего нельзя, но все равно надо. И тогда работа твоих коллег выглядит совсем-совсем по-другому. Тогда ты смотришь на них не из соседнего кабинета, а с той стороны чиновничьей лестницы. И тогда понятна и цена времени, и цена ошибки, и система отношений. И когда через несколько лет возвращается человек из региона уже на министерскую должность, его понимание реальной жизни становится совсем иным.

Получается замечательная кадровая школа, дающая совмещение разных опытов. Человек понимает, как реально работает механизм, а не просто бездумно подписывает бумаги. Таким образом выращивается класс профессиональных управленцев, преданных не только и не столько лично губернатору, сколько идее, осознающих, как надо работать и для кого они работают – ведь они знакомы с нуждами людей «на земле», они несколько лет жили с ними фактически бок о бок, увидели их и услышали. Ну и, разумеется, профессионалам необходимо постоянно повышать квалификацию, поэтому в обязательном порядке два раза в год они отправляются на обучение по всему миру. Если это российские губернии, где происходит что-то хорошее и интересное, едут перенимать опыт туда. Если Сингапур, Америка, Франция, Италия, Германия – значит, туда. Но не бутики шерстить, а учиться делу.

Ведь коррупция, по большому счету, в России всегда возникала не случайно. Она всегда растет одновременно и сверху вниз, и снизу вверх. Классическая поговорка, гласящая, что рыба гниет с головы, далека от действительности. Уж рыба наша как гнить начнет, так и гниет отовсюду. Просто, конечно, когда нет примера добропорядочности сверху, то на всех низовых уровнях понимают, что «можно», и воспроизводят то, что позволительно, – хотя и в несколько иных масштабах, так как возможности порадеть родному человечку другие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.