«Нет ни эллина, ни иудея…»

«А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея…» (Апостол Павел. Послание к Колоссянам. 3:8 – 11).

В перечне градообразующих составляющих Одессы знаковое место принадлежит феномену мультикультурализма.

Согласно первой переписи, проведённой в июле 1775 года, на территории будущего города – кроме военного гарнизона, а также какого-то количества дворян и чиновников – насчитывалось 2349 душ обоего пола, 566 душ беглых помещичьих крестьян. Среди мещан, переселившихся из разных губерний, числятся 240 евреев, 224 грека, 60 болгар. В особую группу выделены купцы численностью в 146 душ.

Изначальная полиэтничность Одессы формирует основы специфического культурного пространства, в границах которого зарождается своеобразный «этнический сплав» – одесситы, романтично именуемый Александром Пушкиным сынами «Авзонии счастливой» (Авзония – поэтическое название Италии).

В XIX столетии, наряду с представителями титульной нации империи, в конгломерате градообразующих народов Одессы существенное место занимают «пришельцы» – выходцы из «нетитульных народов»: греки, составлявшие 10 % от общей численности населения города, равные им по численности итальянцы, евреи (численность их к концу XIX столетия составляла более трети всего населения города), в заметных количествах – французы, болгары, немцы и другие народности.

P.S. «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после» (Екклесиаст. 1:11).

Память многих национальных общин, которым город немало обязан своим становлением и формированием хрестоматийного облика одессита, сегодня в основном запечатлена в названиях улиц, бульваров, площадей и иных артефактов, мало о чём говорящих современному обывателю.

Вряд ли, например, у многих из обитателей современной Одессы, не говоря о гостях города, название улицы Большая Арнаутская, либо Малая Арнаутская, с лёгкой подачи авторов «Двенадцати стульев» обретшая сомнительную славу столицы подделки контрабандных товаров, сегодня ассоциируется с арнаутами, община которых появилась в городе с момента его основания.

С другими названиями – такими как Болгарская улица, Греческая улица и Греческая площадь, Еврейская улица, Итальянский бульвар (напомним: нынешняя Пушкинская улица изначально именовалась Итальянской), Польский спуск, Французский бульвар и т. д. – ситуация, возможно, выглядит несколько иначе. Тем не менее напоминание о вкладе в становление и развитие Одессы национальных общин, запечатлён ных в прозвучавших названиях улиц, не кажется сегодня излишним.

Вряд ли для прогуливающегося сегодня по улицам и переулкам города «гордого славянина» велик шанс встретить кого-то из бывших земляков, об этнической принадлежности которых безмолвно напоминают «мемориальные таблички» с их названием. «Иных уж нет. а те, как говаривал поэт, далече».

Среди тех, кого «уж нет», многие благополучно растворились в этническом «плавильном котле» под названием Одесса.

Так, например, из итальянской общины города, составлявшей некогда заметную часть его населения, в начале XX столетия лишь 600 одесситов причисляли себя к потомкам племени «Авзонии счастливой», причём никто из них уже не владел итальянским языком – языком, на котором когда-то именовались улицы города.

Судьба тех «национальных меньшинств», кому не повезло, либо повезло не до конца раствориться в начавшем остывать со временем «плавильном котле» одесских этносов, оказалась весьма драматичной.

От остатков одной из изначально градообразующих общин Одессы – греков – город окончательно «освободился» в 1949 году в рамках операции последней фазы депортации: по решению советского правительства потомков эллинов изгоняли с побережья Причерноморья, по распоряжению властей – изгоняли с территории Причерноморья, на которой они являлись одним из немногих оставшихся автохтонных народов, – изгоняли в места не столь отдалённые.

Окончательное «освобождение» от евреев растянулось на сравнительно длительный период.

Исчезнувшие из жизни города представители некогда градообразующих национальных общин сегодня если и присутствуют в его жизни, то лишь в количествах, близких к статистической погрешности от общей численности его населения.