Верльский алтарь

Он тоже дошел до наших дней только в виде диптиха, сохранились, к сожалению, только боковые створки, средняя часть утеряна. Зато! Это единственная подписанная работа художника, но… подписана она не им, а донатором. И мы можем быть уверенны если не в авторстве, то хотя бы в датировке – 1438 год. Заказчика мы можем видеть коленопреклоненным на левой створке. На мраморной ступени внизу картины подпись, что-то вроде: «Я, Генрих фон Верль, сделал сей триптих в 1438 году».

Если сравнивать интерьер комнаты, в которой изображена святая Варвара (правая створка), мы непременно заметим, как похожа это комната на помещение, в котором изображена Дева Мария на «Благовещении» в Меродском триптихе. Похожа и не похожа одновременно, у нас есть возможность сравнить и увидеть, как изменился стиль мастера за 10—15 лет.

Он стал четче прорисовывать тени, поэтому взаиморасположение предметов утратило плосковатую наивность, пространство теперь кажется организованным намного гармоничное. Еще в комнате появилось то, что можно было бы назвать намеком на световоздушную среду. Кампен все дальше и дальше уходит от готической книжной миниатюры.

Донатор с Иоанном Крестителем находятся в отдельном помещении – оно довольно тесное, перекрытое полукруглым сводом. Донатор опустился на колени перед небольшим порогом – мы видим пару ступеней – и с благоговением взирает через невидимый дверной проем на что-то, что было написано на центральной панели и о чем мы теперь никогда не узнаем. Такой прием вы уже видели в «Алтаре Мероде».

Верльский алтарь. 1438. Прадо. Мадрид, Испания. Размер створок – 101х47 см

Пару слов надо сказать о донаторе. Имя его известно, это Генрих фон Верле, профессор теологии Кёльнского университета и Магистр ордена францисканцев. По фамилии заказчика традиционно принято называть этот алтарь. Физиономия, как по мне, у него отнюдь не профессорская; хитроватая такая, с крестьянским прищуром, смахивает на Лужкова, но пусть вас не вводит в заблуждение его внешность: Верле был известным в те времена богословом и уважаемым горожанином. По документам, он даже возглавлял какое-то время Кельнский городской совет.

Рядом с ним Иоанн Креститель с книгой и агнцем в руках. Агнец, этот символический ягненочек, символизирует Иисуса Христа и его крестную жертву: «Вот Агнец Божий, Который берёт на Себя грех мира» (Ин. 1.29) – это знаменитый слова Иоанна Крестителя. Ягнят и молодых барашков принято было приносить в жертву во время иудейской Пасхи, об этом подробнее когда-нибудь поговорим.

Иоанн вел аскетический (да чего уж там – полудикий!) образ жизни, жил на природе, питался чем придется (вроде бы даже саранчой), некоторые враждебно к нему настроенные соплеменники даже считали его безумным. Надо сказать, выглядел он соответственно. Обычно в мировой живописи его изображали бородатым, с всклокоченными волосами, в грубой одежде: «Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих» (Мк 1.6).

С «одеждой из верблюжьего волоса» всегда была путаница у православных иконописцев – они, видимо, не совсем представляли, что это такое, и нередко это изображали в виде шкуры животного (причем явно не верблюда), она выглядела так, словно действительно была сделана из волос. На самом деле речь идет о валяной, нетканой материи из вычесанной шерсти верблюда – не окрашенной, самой дешёвой. В ней могло быть жарковато днем, но зато она согревала по ночам – ведь Иоанн долго жил в пустыне, а ночью в пустыне может быть довольно прохладно.

Фламандские примитивы всячески избегали такой «неряшливой» живописной трактовки образа святого, Иоанна писали всегда несколько «приглаженным». Видимо, природная страсть к чистоте и порядку не могла заставить даже святого изобразить таким, каким его описывали легенды – аскетичным и диковатым.

Поверх традиционной неопрятной одежды из валяной шерсти Иоанна Кампен «набросил» скромный, но чистенький плащ, ведь в «вылизанном» интерьере добротного бюргерского жилища косматый Креститель в свалявшихся лохмотьях смотрелся бы мягко говоря странно.

Нет, это не стиральная машина, это выпуклое зеркало, висящее на шкафу. Это злополучное зеркало – приписываемый Кампену плагиат, дескать, такой прием он подсмотрел у ван Эйка. Еще раз повторюсь – эти зеркала не были редкостью во фламандских домах, и уж точно они были практически у всех художников. Зато у ван Эйка гризайльные фигуры появились гораздо позже, чем у Кампена – не исключено, что как раз он подсмотрел у Кампена этот прием.

На заднем плане мы видим скульптурное изображение богоматери с младенцем. Не сложно рассмотреть, что это небольшое изваяние в стиле «прекрасной мадонны» – такие скульптуры были очень распространены в Европе в XIII-нач. XIV веках. Их отличала удивительная прелесть, кукольная красота личика Мадонны и изысканный S-образный изгиб ее тела.

Позы девушек практически идентичны. А ведь это разные героини, написанные в разное время и даже разными авторами! (слева направо): 1) Мария, «Благовещение». Возможно, это Кампен, но многие искусствоведы приписывают работу Жаку Даре; 2) Святая Вероника с Верльского алтаря. Кампен; 3) Мария с Меродского алтаря, Кампен; 4) Мария Магдалина с полиптиха Рогира ван дер Вейдена

На правой створке триптиха мы видим читающую девушку. Хоть ее фигура и повторяет почти «под копирку» позу Богоматери с двух «Благовещений» Кампена, это не Дева Мария, а святая Варвара. Она одета в совсем другое одеяние, Марию обычно писали в красно-синем, изредка – в белом, Варвара же облачена в зеленый плащ, из-под которого выглядывает подол дорогого парчового платья. Черты лица ее условны и абстрактны, особенно если сравнивать их с портретом фон Верле с его бросающейся в глаза витальностью и яркой индивидуальностью.

Один из эпизодов жития святой – долгое заточение ее в высокой башне отцом-язычником. Этот атрибут Варвары, башню, мы видим в раскрытом окне. Варвара по легенде была невероятно хороша собой, и тираничный родитель держал ее в башне, чтобы уберечь от соблазнов и потом выгодно выдать замуж. Девушка не теряла времени даром и в заточении наблюдала мир из окна и занималась самообразованием, непрерывно читая. В уединении она задавала себе вопросы о мироустройстве, и все чаще сомневалась в силе языческих богов, которым поклонялась ее семья.

Когда отец стал понемногу выпускать ее – надо же как-то с потенциальными женихами знакомиться – Варвара, вместо того, чтобы устраивать личную жизнь, сошлась с христианами и приняла их веру. Естественно, выходить замуж за язычника она наотрез отказалась.

Разгневанный отец отдал дочь буквально на растерзание, девушку долго истязали (не буду вдаваться в подробности, но пытки по приданию были действительно изуверскими), а затем папаша собственноручно обезглавил ее. Варвара считается защитницей тех, перед кем возникла угроза внезапной смерти без покаяния и причастия – тех, кого настиг внезапный приступ смертельной болезни, ждущих казни, подвергшихся нападению. По легенде перед самой гибелью она просила у Бога милости для тех бедняг, которым не удалось причаститься перед смертью, и, говорят, голос с небес обещал ей это. Поэтому на некоторых картинах ее изображали с чашей в руке. Даже в православной иконографии если вы видите святую с чашей причастия, то это, скорее всего, Варвара.