УМРИ ТЫ СЕГОДНЯ!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

УМРИ ТЫ СЕГОДНЯ!

Анна Серафимова

16 сентября 2002 0

38(461)

Date: 17-09-2002

Author: Анна Серафимова

УМРИ ТЫ СЕГОДНЯ!

Моя подопечная Софья Борисовна очень любит евреев. И это прекрасно. Правда, то, что я люблю русских, она считает почему-то антисемитизмом. Для нее слова "еврей" и "гений" суть одно и то же. Всё, что делает еврей,— великолепно. Если им совершается неблаговидный поступок — это оговор, клевета, зависть. Если он изобличен в преступлении — то либо благородно взял на себя чужую вину, либо был принужден к этому сомнительными людьми, либо попал под чье-то влияние, либо признание у него просто-напросто вышибли. "Вы же знаете, как это умеют делать в этой стране,— Софья Борисовна саркастически усмехается.— Мы это уже проходили. Нас этим не удивишь".

Какой-нибудь графоманский опус еврея-писателя — шедевр и откровение, даже если это "У собаки на носу муха ела колбасу". Сие мудро, с подтекстом, изящно и просто. Внук племянницы сказал "мама" — восторг: "Гениальный ребенок! Так чисто и осмысленно сказал! Пойдет по стопам Гусинского, будет заниматься телевидением..."

До побега Гусинский и Березовский были гениальными предпринимателями, благородно горбатившимися на Россию, всегда притеснявшую евреев: "Это же сверхчеловеки! Из ничего, на пустом месте создали империи!"

Когда очевидный секрет благосостояния "гениальных предпринимателей стал ясен даже софьям борисовнам, она стенала: "Какие вы всё-таки завистники! Ну и что, они взяли шестьсот миллионов долларов и не отдают? Таким гениям и миллиард надо дать, они его достойны. Куда бы русские дели эти деньги, попади они им в руки? Пропили бы! Русским деньги вообще не льзя давать — карточки для них ввести, всё равно не умеют с финансами обращаться".

Возмущена, что "церкви на каждом углу понатыкали, а синагог — раз-два и обчелся. Почему какая-то Марья Ивановна от дома до церкви пару шагов должна пройти, а я — тащись черт знает куда?! Это ущемление моих религиозных прав. На каждую церковь должна приходиться синагога".

На доводы о том, что просто-напросто восстанавливаются храмы, уничтоженные Кагановичем и Ко, что количество прихожан несоизмеримо, следуют обвинения в антисемитизме, уместные у Софьи Борисовны в мой и общий адрес по любому поводу: "У евреев в этой стране нет абсолютно никаких прав! Мы — угнетаемая нация! Мы лишены нормальных условий существования! Почему не во всех магазинах можно купить кошерную пищу? Почему нет телеканала на иврите? А газеты, книги? Это же государственный антисемитизм! Я — еврейка, и хочу жить в еврейской среде, по еврейским законам!"

Вполне доброжелательные советы поехать для этого в Израиль или Биробиджан встречают возмущенные крики о вечной мечте русских загнать евреев в черту оседлости (да, немало еврейских страдальцев мы загнали в черту Лазурного берега, где они и осели).

Любое доброе слово в адрес русской литературы, музыки, достижений ученых — великодержавный шовинизм и ксенофобия. Поначалу Софья Борисовна ищет семитские корни у великих или добившихся успеха людей. Если находит — да, они гении, что, собственно, и неудивительно, учитывая происхождение. Если не находит, то предполагает, что идеи они украли у какого-нибудь еврея-простофили, а его самого, пожалуй, убили, чтобы правда не всплыла. Или просто охладевает к достижениям, ставит их под сомнение. Так, Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский писали банальности и были раздуты из-за отсутствия подлинных дарований, каковыми, несомненно, являются Юз Алешковский, Войнович, Жванецкий...

Софья Борисовна досталась мне как поручение уехавших из России на ПМЖ приятелей, которым она завещала свою квартиру. Обойденные в завещании остальные родственники отказались присматривать за старушкой. Нанимать помощницу бабушке уехавшие считают кощунством: "Разве за милосердие нужно платить? Разве не стыдно оказывать помощь старому человеку за деньги?" Поскольку я, приглашенная приятелями в гости перед их отъездом, не понимала, почему нельзя нанять домработницу — ведь это практикуется во всём мире, и никакого греха в выдаче зарплаты сестре милосердия нет, то они прямо сказали, что поручают заботы о тете Софе именно мне, и я должна поклясться в знак дружбы окружить ее вниманием.

Я окружаю. Многое поняла, о чем раньше понятия не имела. Что все евреи, даже если они маньяки и бандиты,— гении. Что в их поступках есть высший смысл, невидимый непосвященным, часто они — попросту орудие господне, вот и отрывают головы как бы руками всевышнего. Неевреи не могут ничего создать по определению, им этого не дано, поскольку у них другое предназначение в жизни — обслуживать евреев. Что я и делаю не без успеха: хворавшая, дышавшая на ладан Софья Борисовна чувствует себя превосходно, в ней крепнет боевой дух, оттачиваемый на мне, пленнице данного приятелям слова, время вступления в права на завещанную квартиру которыми откладывается на неопределенный срок, чему они, похоже, не сильно рады. "Боже, она простудится на наших похоронах! А ведь у нас были планы на эту квартиру уже в текущем году!"— в сердцах воскликнула любящая племянница на мой подробный телефонный отчет о самочувствии тети Софы.