Шафаревич и общественное самосознание

Шафаревич и общественное самосознание

Сергей СЕРГЕЕВ,   научный редактор журнала "Вопросы национализма":

- То ли в конце 1987-го, то ли в самом начале 1988-го хорошие люди дали мне клеёнчатую тетрадь с подробнейшим конспектом «Русофобии», ходившей тогда в самиздате. Для меня, девятнадцатилетнего студента, этот текст стал настоящим откровением, я практически заучил его наизусть.

Несмотря на то что я вовсю читал тогда А.Г. Кузьмина (моего учителя на истфаке МГПИ), В.В. Кожинова, М.П. Лобанова, С.Н. Семанова и других идеологов «русской партии», тут предо мной предстало совсем другое качество. Все наши золотые перья патриотической публицистики, при всех их огромных заслугах и достоинствах, были не вполне свободны в высказывании своих идей, нередко использовали эзопов язык, загромождали тексты охранительным частоколом ленинских цитат и т.д. У Шафаревича же сразу поражала и покоряла авторская безоглядная и какая-то абсолютно естественная, не показная свобода от коммунистического официоза. Это было достойное продолжение русской мысли XIX–XX веков – до (и вне) советского пленения, которую я в ту пору увлечённо для себя открывал в спецхране Исторической библиотеки. Это был язык свободного русского человека. Именно таким языком хотел бы говорить и я.

Но что ещё важнее, «Русофобия» демонстрировала высочайший для того времени класс концептуализации исследуемой проблемы. Предыдущая патриотическая публицистика по данной теме большей частью состояла из гневных обличений тех или иных злокозненных высказываний русоненавистников и сигналов к вышестоящим инстанциям обратить внимание на это безобразие. Шафаревич же не стал заниматься отражением вражеских атак, а смело перешёл в наступление на территорию противника, нанеся ему удар в самом чувствительном месте.

Вместо оправдательного лепета: «да нет, мы, русские – хорошие и даже великие, не надо нас обижать», Игорь Ростиславович корректно, академически и математически точно показал – откуда, из каких недекларируемых источников произрастает экзистенциальная ненависть ко всему русскому со стороны людей, нагло напяливших на себя костюмы русских интеллигентов, снятые некогда их отцами с трупов «природных» русских профессоров и литераторов.

Концепция «малого народа» оказалась не только великолепным образцом исторической и политологической аналитики, но и весьма эффективным оружием в идеологической и политической борьбе за права и интересы русского народа. Сегодня, на мой взгляд, некоторые положения «Русофобии» нуждаются в уточнении или даже в пересмотре, но это не отменяет её статуса классической работы по указанной в заглавии теме.

Моё главное пожелание юбиляру банально: здоровья и ещё долгих лет жизни! Уже сам факт, что рядом с нами живёт человек такого уровня, такой безупречно-авторитетной интеллектуальной и нравственной репутации – это гигантская ценность для русской культуры.

Кирилл ТИТОВ , историк :

– Игорь Шафаревич навсегда останется в истории как автор одной книги. Не потому, что не написал других, не потому, что иные его работы малоценны, – нет, по глубине они не уступают «Русофобии». Но эта книга вынудила широкую аудиторию обратить внимание на явление, в чём-то ключевое для понимания русской судьбы в ХХ веке. На расизм. Расизм по отношению к русским. Вот что такое русофобия, заговор молчания вокруг которой разрушил Шафаревич.

Трагический итог последнего столетия для нас заключается в торжестве принципа, согласно которому русский народ должен быть лишён политических прав в силу своей якобы изначальной неполноценности – «неспособности собой управлять», «неготовности к демократии», «реакционности»... Советская система утвердила этот принцип едва ли не как государственный. Вновь он был авторитетно подтверждён 4 октября 1993 года, когда смели остатки стихийной демократии и сформировался современный политический строй.

Вокруг этого принципа сложился консенсус между, казалось бы, несовместимыми политическими, национальными и религиозными группами. Тут трогательное единство нередко проявляют антисоветчики и их антиподы, коммунисты и либералы, креативный класс и охранители, просвещённые западники и евразийцы, католики с протестантами и мусульманские фундаменталисты.

Работа Игоря Шафаревича, как любое выдающееся явление в политической и культурной жизни общества, не могла появиться в вакууме, вне соответствующей традиции и среды. Она возникла как квинтэссенция более чем десятилетней деятельности русского национального движения в СССР.

Самиздат русских националистов возник на рубеже 1960–1970-х годов. Значительная часть их публицистики посвящена русофобии: как государственной, так и доминирующей в диссидентской среде. Об этом писал в «Слове нации» Анатолий Иванов (1970), об этом значительная часть текстов Геннадия Шиманова. Ему принадлежит первое (1971) и самое важное публичное выступление с критикой авторов сборника статей «Метанойя», которых Шафаревич обильно цитирует в своей книге в качестве эталонных русофобов. Н. Богданов, Л. Бородин, С. Мельникова, В. Осипов – список авторов русского самиздата можно продолжать и продолжать.

Заслуга Игоря Ростиславовича не только в том, что ему удалось подвести итог самиздатских дискуссий. Он смог сделать это в столь сжатой и одновременно яркой и убедительной форме, что перед его книгой не устояли никакие запреты. Шафаревич смог пробиться к русской аудитории, сделал актуальным весь полемический и политический опыт своих предшественников.

Константин КРЫЛОВ,   председатель Совета Национально-Демократической партии:

– Испытываю пиетет перед масштабом этой личности. Чувство редкое в наши дни и мне совершенно не свойственное. Я испытал нечто подобное минуты за три до момента знакомства с ним.

Это было что-то вроде почтительного беспокойства:я ждал встречи с человеком, которого считал и считаю – не учителем, конечно, нет, такое было бы с моей стороны нелепо и бестактно, – но образцом соединения ума, нравственной силы и безупречной преданности своему народу. Побаивался разочарования – хотя бы незначительного, – от какой-нибудь неловкости, неверно взятого тона. Когда открылась дверь, я увидел высокого старика с русским лицом. Он кивнул в знак приветствия, протянул руку – сухую, крепкую, убедительную. Я её пожал и как-то сразу успокоился. Всё было правильно – так, как должно быть.

Не промолчу и вот о чём. В отличие от многих национал-патриотов, так и оставшихся мыслями и душой в прошлом веке, Игорь Ростиславович заметил новый русский национализм и отнёсся к нему с благосклонным интересом – в частности, согласился войти в редсовет журнала «Вопросы национализма», поддержал ряд наших инициатив. Но даже если бы этого не было, моё отношение к нему вряд ли бы поменялось.

Ибо другого Шафаревича у нас для нас – нет.

Мнения собрал Владимир Сухомлинов