Игорь Шафаревич -- О «еврейском столетии»

Игорь Шафаревич -- О «еврейском столетии»

Продолжение. Начало — в №№ 26-27

Заголовок главы четвертой, как и вообще названия глав, есть просто проявление шутливости автора и имеют к содержанию глав отношение лишь частично. К примеру, глава третья посвящена роли евреев в революции, в революционном движении, в Гражданской войне и в 20-30-е годы вплоть до Великой Отечественной войны — "Первая любовь Бабеля", если предположить, что он такие чувства мог испытывать, к ней не имеет отношения. Хотя Бабель цитируется и упоминается в книге много раз, но, скорее, для характеристики дореволюционной жизни или в качестве бойца-чекиста. Оценка художественного произведения очень зависит от точки зрения. Я читал лишь "Конармию" Бабеля, и у меня сложилось от нее очень тяжелое впечатление. Мне кажется, что в ней проглядывает презрение к России и даже ненависть. Автор ее характеризует как "стадо платяных вшей". Как мне представляется, с таким отношением к русским мы сталкиваемся сейчас у ангажированных жителей Северного Кавказа. Оно, вероятно, было присуще Ленину, видевшему в русских и украинских крестьянах, если верить автору, "тупого, заскорузлого, оседлого и медвежье-дикого мужика", которого можно использовать как средство для достижения своих целей. В терминах самого Бабеля, цитированного автором, это смакование "умения убить человека". Начиная с цитаты Бабеля, автор проходит дугой по образам комиссара-коммуниста у советских писателей Фадеева, Лебединского, Тарасова-Родионова, Гроссмана, Аросева и, наконец, самого яркого из них — Багрицкого. В последнем случае автор цитирует самые типичные стихи — "Дума об Опанасе", "ТБЦ" и бестрепетно цитирует его предсмертную поэму "Февраль". Он заканчивает обсуждение поэмы и эту главу словами: "Согласно Станиславу Куняеву, речь идет об изнасиловании России, воспетом "поэтом открытого романтического, идеального сионизма, не делающего различия между идеями мессианства и практической жестокостью". Согласно Максиму Шраеру, это "сон о создании гармонии между русским и еврейским течениями, в еврейской истории…"

Оценка, как я уже сказал, очень зависит от точки зрения. В частности, очень трудно представить себе, что девушка, с которой всё это происходит, которую насилуют, взглянула бы на происходящее с точки зрения Максима Шраера. Да и мне это затруднительно.

Последняя, четвертая глава рассказывает о жизни евреев после войны в России, в Америке и в Палестине, то есть в Израиле. Ее название требует пояснения. Ее подзаголовок — "Выбор Годл: евреи и три Земли Обетованные". Годл — одна из многих дочерей Тевье в произведении Шолом-Алейхема "Тевье-молочник". В пьесе о дальнейшей судьбе после ссылки в Сибирь её и её мужа Перчика ничего не рассказывается, но автор предполагает, что они остались в России, и строит версии того, как сложилась их судьба и судьба их детей. Так что Годл символизирует русских евреев, а "три Земли Обетованные" — это три открывавшиеся перед ними пути: миграция из местечек в крупные города СССР, или в Палестину (Израиль), или в США. Первый путь в те времена был также миграцией, подчеркивает автор. "На него могло уйти почти столько же времени, и в первые послереволюционные годы он был гораздо более опасным". Что касается его результатов, то мы узнаем, что "К 1939 году 86,9% всех советских евреев жили в городах, около половины из них — в 11 крупнейших городах СССР. И почти треть всех городских евреев проживали в четырех столицах: Москве, Ленинграде, Киеве и Харькове. Как следствие этого "К 1939 году 26,5% советских евреев имели среднее образование (по сравнению с 7,8% по Советскому Союзу в целом и 8,1% — у русских граждан Российской Федерации). В Ленинграде доля выпускников средних школ составляла среди евреев 40,2%,.. Доля евреев-учеников двух старших классов средних школ в 3,5 раза превышала долю евреев среди населения СССР". Как ранее отмечал автор: "Это достижение облегчалось отсутствием хорошо подготовленных конкурентов". "В 1939 году на долю евреев приходилось в Москве 17,1% всех студентов, в Ленинграде 19%, в Харькове 24,6% и в Киеве 35,6%". Следующая цитата: "Евреи составляли 15,5% всех советских граждан с высшим образованием… Треть всех советских евреев студенческого возраста (от 19 до 24 лет) была студентами".

Между прочим, мы узнаем кое-что о судьбе поэта Павла Васильева. К сожалению, эта линия прослеживается автором только до момента появления статьи в "Правде", обвиняющей его в "антисемитском хулиганстве", его аресте и осуждении на полтора года тюрьмы. Но его смерть остается за пределами интереса автора. В результате всего обсуждения автор приходит к выводу: "Новоиспеченная, самоуверенная, жизнерадостная и страстно патриотичная советская интеллигенция 30-х годов содержала чрезвычайно высокий процент евреев и чрезвычайно незначительный процент их хулителей". Автор пишет: "А потом произошли сразу две подспудные революции. Во второй половине 1930-х годов, вслед за установлением развитого сталинизма и особенно во время Великой Отечественной войны, Советское государство, управляемое выдвиженцами из числа русских рабочих и крестьян, начало ощущать себя законным наследником российского имперского государства и русской культурной традиции. И одновременно с этим, вслед за приходом к власти нацистов и особенно во время Великой Отечественной войны, некоторые представители советской интеллигенции, недавно клейменные биологической национальностью, начали ощущать себя евреями". Эти "подспудные революции" надо было бы различать. О еврейской национальной речь будет идти подробнее позже. Сейчас остановимся на первой революции. Несколько позже автор, видимо, говорит о ней же: "К концу 30-х годов патриотизм победил мировую революцию". Такова действительно общепринятая точка зрения западных историков. Однако события последнего времени подсказывают совсем другую интерпретацию. Мы, действительно, видим в это время ряд действий советского руководства, рассчитанных на то, чтобы создать подобную точку зрения — апелляция к жестоко подавляемым до тех пор чувствам русского патриотизма, защите родной земли от захватчиков и т.д. Но сравнение с последующими событиями, мне кажется, делает очевидным, что это был довольно грубый обман, на который русский народ, к сожалению, довольно легко поддался. Сейчас положение очень похоже. Неужели нас можно вторично поймать на такую грубую приманку? Бросается в глаза, что все меры, принятые тогда, были чисто внешними или же были взяты назад после окончания войны. Так, введение золотых погон и старых воинских званий относится целиком к внешности, а вот возвращение из ссылки старых историков, академиков, арестованных по "делу Академии наук", конечно, переживших ссылку (самый значительный из них — академик Платонов скончался в ссылке), могло бы стать принципиальной уступкой. Но после окончания войны было проведено совещание в ЦК, в постановлении которого говорилось о проявляющихся ошибочных тенденциях, в числе которых было указано на тенденцию пересмотра концепции "Россия как тюрьма народов". Тем самым, уступка, которая могла вырасти в принципиальное изменение в отношении к истории страны, была взята назад. И так со всеми реальными действиями этой "революции".

Как и следовало ожидать, больше всего места занимает в книге вопрос об антисемитизме. И в то время, которое описывает автор, эта тема не требовала объяснения — это время процесса над ЕАК, то есть Еврейским антифашистским комитетом. Все изложение следует книге Г.В. Костырченко "Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм".

Теперь можно перейти к рассмотрению второй "подспудной революции", о которой говорит автор. Власть надеялась на то, что так же, как и другие её пропагандистские мероприятия, будут развиваться ее отношения с еврейством. Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) был создан как пропагандистская организация для сбора средств и мобилизации общественного мнения в США, но неожиданно он зажил совершенно самостоятельной жизнью.

Думаю, что образование ЕАК и одновременно провозглашение государства Израиль и начало его войны с арабами совершенно независимо от воли обеих сторон — власти и еврейства — превысили какую-то критическую массу во влиянии евреев на жизнь страны, вызвав те проявления еврейских национальных чувств, которые хорошо известны и описаны, в частности, в реферируемой книге. Многие евреи в СССР стали рассматривать ЕАК как еврейский эквивалент правительства, туда приходили письма от советских евреев с просьбой помочь им выехать в Израиль, чтобы участвовать в войне добровольцами. Иногда в этих письмах члены президиума комитета именовались "вождями еврейства в СССР". Как мне кажется, очень метко характеризует ситуацию Костырченко: "Члены комитета впали в эйфорию", — говорит он. Результатом было письмо членов президиума Михоэлса, Эпштейна и Фэфера Сталину от 15 февраля 1934 года, в котором они предлагали создать в Крыму: "Еврейскую Советскую социалистическую республику". Это было кричащим нарушением неписаных законов советской жизни, где инициатива могла проявляться только "сверху вниз". Надо обратить внимание и на название предлагаемой республики. Очевидно, имелась в виду новая полноправная советская республика типа Белоруссии и Казахстана. Документ, как пишет автор, "умер медленной бюрократической смертью". Но само письмо демонстрировало наличие центра, который считает себя равновесомым правительству. Можно легко представить себе шок, испытанный властью, когда она осознала, что слово "жид" отнюдь не есть синоним с "святым великим словом", как утверждалось тогда во всем известном стишке Маргариты Алигер: "Недаром слово "жид" всегда синоним со святым великим словом коммунист". Власть реагировала обычным для нее образом. Тогда был организован процесс над руководителями ЕАК. Все 15 обвиняемых были приговорены к расстрелу. Пощадили женщину — Лину Штерн.

Автор набрасывает основные черты советской еврейской истории после войны. Его точка зрения характеризуется следующей оценкой: "Русская фаза еврейского века завершена. Родина крупнейшей в мире еврейской общины превратилась в отдаленную провинцию еврейской жизни". Или другая цитата: "Еврейская фаза русской истории тоже завершена". Приводимые им данные выстроены в том же ряду. Он считает, что оставшиеся в Российской Федерации евреи составляют 0,16% всего населения. Их общее число 230 тыс. чел. Поскольку автор ссылается на материалы переписи 2002 года, то, вероятно, национальность определялась заявлениями респондентов. Это число сильно отличается от примерно 3 млн. в "еврейской сфере", о котором говорит Леонид Радзиховский в статье "Еврейское счастье". Кроме того, в наше время все определяется деньгами. Автор пишет: "После введения рыночной экономики евреи быстро оказались непропорционально представлены среди частных предпринимателей, частно практикующих специалистов и тех, кто — если верить опросам — ценил профессиональный успех выше гарантированной занятости. Из семи "олигархов", построивших огромные финансовые империи на развалинах Советского Союза и сыгравших ключевую роль в российской экономике и средствах массовой информации в эпоху Ельцина, один (Владимир Потанин) вырос в семье высокопоставленного советского чиновника, а шестеро других (Петр Авен, Борис Березовский, Михаил Фридман, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский и Александр Смоленский) — евреи, соткавшие свои состояния "из воздуха".

Многие считают период 1991-1993 гг., создавший такое положение, революцией. А это в свете последней цитаты плохо согласуется с точкой зрения, что "еврейская фаза русской истории тоже завершена".

Окончание следует