Подспудное

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Подспудное

Фото: К. Петров-Водкин. Пушкин в Петербурге. 1938

Давным-давно автор, взяв за образец "Опавшие листья" В. Розанова и иные сочинения сомнительного жанра, стал исподволь созидать собственный тенденциозный дневник - «околопушкинский». Со временем возникло целое собрание «мыслей и замечаний», где раздумья о поэте и его современниках соседствуют с заметками о наших днях, о пушкинистах и насущных проблемах пушкиноведения. Перелистав на досуге пёстрые записи разных лет, автор решил вынести на читательский суд малую их толику.

Пушкин был придворным, чиновником, помещиком, супругом, etc ., то есть исполнял различные социальные и частные роли. Он обретался в мире строгой иерархии, жёстких регламентов и этикетных норм, традиций и предрассудков – и обычно подчинялся установлениям этого сложного, каверзного мира, не «противоречил общепринятому порядку и необходимости». Но порою поэт – человек с эгоистическим, импульсивным характером – брал грех на душу: игнорировал или нарушал расчисленный «порядок», конфликтовал с миром и его институтами. Да и в отношениях с современниками – начиная с императора и кончая михайловской «чёрной крестьянкой» – он подчас был неправ. Так что в пушкинской биографии хватает и «строк печальных».

И ещё:

И меж детей ничтожных мира,

Быть может, всех ничтожней он .

Пушкин – влиятельная, но отнюдь не центральная фигура тогдашней России. Он – лишь заметная «частичка бытия». Такова картина мира. А «наше всё» – слова уже из другой эпохи, и даже в рамках другой, более поздней, эпохи это гипербола.

Пушкинисты же зачастую забывают об историзме и здравом смысле и помещают поэта в центр мироздания. Для них Пушкин – светило без пятен, демиург, вокруг которого вращается всё и вся. Пушкиноцентризм – хроническая болезнь пушкиноведения.

* * *

Регулярное переиздание некоторых старых книг свидетельствует не об их непреходящей ценности, а о том, что пушкиноведение остаётся полем ожесточённой брани. Завоёванные ранее научные территории стерегут от набегов «чужаков» дозоры, составленные из теней почивших авторитетов.

* * *

Пушкинист Z всю жизнь только тем и занимался, что по капле выдавливал из Пушкина пушкинское.

* * *

«Нет сомнения, – изрёк однажды Пушкин, – что первые книги, которые выйдут в России без цензуры, будут полное собрание стихотворений Баркова». А жизнь поправила предсказателя: не только первые, но и последующие.

* * *

Под пушкинским «Пророком» стоит дата: «8 сентября 1826» – день встречи поэта с императором Николаем Павловичем в Москве. Раньше об этом мало кто ведал. Теперь ведают все, но мало кто рад обретённому знанию и оперирует им.

* * *

«Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным». Другими словами, в чужой монастырь со своим уставом не ходят: ведь там и живут, и молятся, и даже думают иначе.

Как бы не так! И поэта уже второй век – причём с нарастающей настойчивостью – трактуют в духе культурологических и иных доктрин, которые совершенно чужды и поэту, и русскому бытию пушкинской эпохи.

Добываемые новые «смыслы» порою ценны, но к познанию собственно Пушкина они не имеют никакого отношения.

* * *

Возвышенные чувства к Пушкину подчас вполне уживаются с патологической ненавистью к исторической, пушкинской России.

* * *

Чаще всех к подножию памятника поэту приходят московские полицейские.

* * *

Интерпретируя «Евгения Онегина», современные режиссёры обыкновенно оставляют от Пушкина одни пропущенные строфы.

* * *

«Под камнем сим лежит герой наполеоновских войн, кавалер многих орденов и достославный сердцеед граф Александр Христофорович Бенкендорф, умученный пушкинистами».

* * *

На петербургском наводнении русская литература крупно выиграла, на холере – сорвала банк.

* * *

Неофитам с горящими глазами и простодушным батюшкам невдомёк, что делать из Пушкина благочестивого христианина столь же грешно, как и причислять поэта к либералам и афеям.

* * *

Маргиналия 1826 года: «Поэзия выше нравственности – или по крайней мере совсем иное дело» – похожа на ключ к биографии Пушкина.

* * *

Лермонтов не знал ни Пушкина, ни обстоятельств пушкинской семейной драмы. В стихах на смерть поэта корнет руководствовался городскими толками и собственным, весьма своеобычным светским опытом, к тому же дал волю захлестнувшим его эмоциям. И в научном исследовании петербургских событий 1836–1837 годов всё это желательно учитывать.

* * *

«Народная тропа» в спальню Натальи Николаевны не зарастает.

* * *

Где была благоуханная изящная словесность, там смердит болото .

* * *

Исправно получая жалованье, чиновник Коллегии иностранных дел демонстративно игнорировал службу. Повесничал, пил и шумно кутил в ресторациях и на кораблях. Картёжничал и, возможно, подрался на дуэли. Не делал тайны из амурных похождений. «Брал уроки чистого афеизма» и считал эту систему «более всего правдоподобной». Посещал дом своего начальника, а потом на каждом углу злословил о нём. Вдобавок позволял себе вольности в обращении с его супругой.

Вердикт пушкинистов: граф М.С. Воронцов – полный подлец.

* * *

Поначалу Лёвушка пускал по рукам стихи и письма поэта, а затем пустил по миру и самого братца.

* * *

Пушкинская сентенция: «Толпа дворян» – страшнее декабрьской картечи.

* * *

Представляется, что ленивец барон А.А. Дельвиг, заведя дома кухню, слишком редко туда заглядывал.

* * *

Кто-то назвал дилетантские сочинения «домашним пушкиноведением» – и явно ошибся. Это пушкиноведение дикое .

* * *

Мыслей Нестора Кукольника хватило бы сегодня на целую политическую партию.

* * *

Из пушкинской эпиграммы следует, что кишинёвский капитан Бороздна тоже принадлежал к креативному классу.

* * *

О недавней сенсации . В конце ноября 1825 г. ссыльный Пушкин, изменив почерк, соорудил для «дворового человека Алексея Хохлова» (то есть для себя) фальшивый билет на проезд в растревоженный Петербург; подпись тригорской помещицы Прасковьи Осиповой, владелицы «крепостного», поэт также подделал. Это ещё не всё: он частенько имитировал почерки и подписи «исторических лиц» (например, Петра I). Упражнялся в начертании графически сложных букв еврейского и арабского алфавитов; усердно, добиваясь схожести с подлинниками, копировал греческие, сербские, польские слова и фразы. Пытался даже, как предполагают текстологи, писать левой рукой. Переодевался в серба, молдаванина и т.д. Есть и другие факты подобного рода, и от них никуда не деться.

Да, рано или поздно придётся рисковать.

Графологи установили, что автором диплома 1836 г., коим поэта причислили к Ордену Рогоносцев, являлся «человек высшего света, для которого французский язык не был родным». Теперь на очереди решающая экспертиза. Хочется, чтобы её инициировали не предприимчивые и наглые дилетанты, а люди сведущие, чистоплотные, дорожащие Пушкиным и в то же время чурающиеся «возвышающего обмана». Так будет надёжнее.

* * *

С полуслова Пушкина понимали только в полусвете.

* * *

Набоковский Комментарий – сочинение полумилорда .

* * *

В Пушкинском Доме большинство окон обращено на запад.

* * *

Чудеса да и только: дорога из Москвы в Петербург была, если верить путешественникам, стократ приятнее пути из Северной столицы в древнюю.

* * *

Дуэльные истории поэта пушкинисты трактуют как точки бифуркации для России.

* * *

Скверные дороги, покосившиеся вёрсты, ни единого трактира окрест, а на стылых станциях мужиковатые диктаторы, клопы, блохи – и бедовые красавицы с голубыми глазами[?]

Дуня, где ты, где твоё головокружительное время?

* * *

Только в зрелые годы, попав однажды на Бородинское поле, сумел (кажется) понять, что такое пушкинская Россия .

* * *

Крепнет подозрение, что среди пушкинистов было довольно много евнухов.

* * *

Бьюсь об заклад, что улан, пленивший Ольгу Ларину, не разменивался на всякие элегии, нравоучительные романы и шахматы.

* * *

Пушкин был толерантен к Европе, а «русские европейцы» (Александр Тургенев, Вяземский, etc .) – к России, да и то не всегда.

* * *

Карты и чернильница на столе – к ссоре. Знал ли суеверный Пушкин об этой примете?

* * *

О «прогрессе» . Тома пушкинского «Современника» выходили тиражом 1200–2400 экземпляров. У нынешних «интеллектуальных» книг примерно такие же тиражи. Что на это скажете, господа софисты?

* * *

Исторический анекдот из Table-talk Пушкина: «Барков заспорил однажды с Сумароковым о том, кто из них скорее напишет оду. Сумароков заперся в своём кабинете, оставя Баркова в гостиной. Через четверть часа Сумароков выходит с готовой одою и не застаёт уже Баркова. Люди докладывают, что он ушёл и приказал сказать Александру Петровичу, что-де его д е л о в ш л я п е. Сумароков догадывается, что тут какая-нибудь проказа. В самом деле, видит он на полу свою шляпу и – – – ».

Анекдот доказывает, что Иван Семёнович Барков (1732–1768) был одним из основоположников отечественного постмодернизма.

* * *

Его «История» лишний раз доказывает: история народа не принадлежит щелкопёрам.

* * *

В «Донжуанском списке» Пушкина – «вся Русь», разные сословия. Тут и победы, и поражения, и проза, и поэзия.

* * *

Тесные врата . Ночь на 28 января 1837 года. Нестерпимая боль. Припрятанные под одеялом пистолеты. Последнее искушение Пушкина.

* * *

Перо, подаренное Гёте, он берёг. Редко пользовался и пером Курбского.

* * *

Возле памятника Пушкину, воркуя, разгуливают голуби. Потом птицы куда-то улетают, а их следы остаются. Так иногда происходит и в пушкинистике.

Теги: А.С. Пушкин