«КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ» НАШИХ ДНЕЙ ПОЧТИ ПО Л. СОБОЛЕВУ

«КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ» НАШИХ ДНЕЙ

ПОЧТИ ПО Л. СОБОЛЕВУ

Здравствуй, милая картошка — Пионеров идеал!..

Пионерская песня советских времен

В начале июня 2006 года на Северном флоте проходили учения Тыла флота, одним из разделов которого было — как «от пуза» кормят моряков. Канал «Россия» показал россыпь красивых баночек и упаковок. Но мало, наверное, кто обратил внимание на сообщение корреспондентов 2-го канала, что команда авианосца «Адмирал Кузнецов», состоящая примерно из 1 200 человек, за одни сутки потребляет более 2 000 буханок хлеба и 1 500 кг картофеля. Простая арифметика даёт такой результат: один человек на авианосце в сутки потребляет 1 кг (300 кг сбрасываем на очистки. — В.К.) картофеля и 1,5 буханки хлеба. Вывод однозначный — основным продуктом для матроса как было, так и остаётся картошка и хлеб, а все эти красивые баночки и коробочки уже не для него. Это всё для той вереницы генералов и адмиралов, которые самодовольно светились на экране.

По собственному опыту, да и из истории доподлинно знаю, что всегда Флот существовал для тыла, а не тыл для Флота. Ниже приведу два факта из собственной службы в ВМФ. А при всех сообщениях об усиленном питании моряков невольно вспоминается знаменитый роман на все времена Леонида Соболева «Капитальный ремонт», где пьяный матрос объясняет пьяному солдату разницу между армией и флотом: «У тебя в животе одна крупа, ты крупой гадишь, как мерин…. А нам м-мясо дают, сорок восемь золотников в день, вво! (188,768 граммов. — В.К.). Мы кашу за борт кидаем, мы кашу не кушаем, а потому я тебя…».

Ещё в 2000 году в СМИ появились сообщения, что на подводных лодках вводятся бортовые пайки. Я тогда подумал, что наконец-то дошло, что труд подводника требует больших энергетических затрат, которые восполняются добротным питанием, а не одной «овсянкой». А ведь в правление Бориса Ельцина подводный флот дошёл «до ручки», в том числе и в вопросах питания (выживал за счёт шефов. — В.К.). По этому поводу мне припомнился случай из собственной службы, относящийся к 1958 году, когда страна ещё устраняла последствия той страшной войны 1941–1945 годов.

ЗАКУСКА

Каждый подводник знает, что самое трудное в освоении подводного корабля — его устройство. Нужно лазать целыми днями по «шхерам», чтобы потом в один из вечеров нарисовать механику картину гидравлической или осушительной магистрали, достойной кисти Левитана. На дизельных подлодках устройство корабля принимал сам «дед». И не дай Бог упустить какой-то мазок.

Устройство лодки для всякого было одним из сложнейших моментов сдачи зачётов на самостоятельное управление заведованием и своими обязанностями. Всё равно, что для студента сопромат. Некоторые, без преувеличения, делали заходы к «деду» до сотни раз, а некоторые, плюнув на всё, уходили на другую «ниву». Но зато устройство лодки знали — разбуди, ночью — с закрытыми глазами любой клапан найдут…

У нас Юра Марин, так любовно звали мы своего 28-летнего «деда», по завершении этого «учебного процесса» наиболее отличившимся «соискателям» на романтичную подводную жизнь наливал бутылку «шила». В условиях «сухого закона» в те годы во всех базах Заполярья — прямо-таки царский приз.

Прихожу в каюту на «Атреке», были такие самоходные плавбазы, век бы им стоять у причала. Почему? Плавбазы уходили, а подводники, как бомжи, скитались по базе или мёрзли в своих железных субмаринах.

— Братва, пируем! — кричу я.

— Да ну? — удивляются мои коллеги по каюте.

Нас четверо: трое лейтенантов и один женатик.

— Тогда я остаюсь, — говорит женатик, — организую закусь.

Организация очень простая, он высовывает в иллюминатор голову, разыскивает среди «колбасы» лодок, стоящих под бортом плавбазы, наш бортовой «13» и кричит верхнему вахтенному, на каждой есть такой: в шубе и с автоматом — похожие до близнятины: «Эй, на 13-ой! Браток, скажи дежурному — офицеры есть просят!».

Тот подходит к рубке, жмёт на сигнальную грушу, и на мостике возникает недовольная фигура.

— Ну, чего вам? — вопрошает она.

— Как всегда! — кричит женатик.

— Вам, что ли?

— Нет, всем!:

— Всё ясно, — отвечает фигура и исчезает в чреве субмарины.

Через 20 минут раздаётся аккуратный стук в дверь каюты и на пороге появляется герой-подводник, нагруженный свёртками из отличного пергамента. На стол ложатся: около кило сливочного масла, хороший черпак чёрной икры — зернистой, три селёдки «ящичного посола», банки консервов «севрюга в томате» и прочая вкусная снедь. Мы выпученными глазами смотрим на это и спрашиваем моряка, который, как «шкаф», стоит среди каюты: «Мы же просили чуть-чуть! А ты принёс на всю команду!».

— А мы это не едим. Лягушачья икра в рот не лезет, а консервы больше любим в масле. С ними каша вкуснее…».

Был 1958 год!!!

Шли годы, страна становилась «на ноги», укрепляло свои позиции и чиновничество всех рангов. Кому-то из этой братии, побывавшему на Флоте и отведавшему добротного матросского харча (Флот всегда славился хлебосольством. — В.К.), пришли в голову кощунственные мысли: «А не слишком ли хорошо кормят на флоте!». И матросский продпаёк, в том числе и подводников, стал понемногу сокращаться. К середине 80-х годов прошлого столетия он уже резко отличался от того, о котором я рассказал выше…

КАК ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ ОБЪЕЛСЯ…

Теперь это уже история. Но не в столь отдалённые времена «застоя» ВМФ Союза имел в Индийском океане постоянное соединение, именуемое «8-й оперативной эскадрой ВМФ». Почему 8-й, чётко определить никто не мог. Наверное, потому что на Средиземном море была 5-я, на Северном флоте — 7-я… А вообще, нумерация кораблей и соединений ВМФ не поддаётся никакой логике — это для того, чтобы запутать «врага», а скорее — запутаться самим. Загадочный «русский характер».

Присутствие русских кораблей в Индийском океане было (сегодня это действительно так — «было») традиционным. В советское время, в 70-е годы прошлого столетия, решили возродить эту традицию. Тем более противостояние того времени являло собой объективную необходимость этого.

Создали эскадру, по составу она была незначительной, туда входили в основном корабли и подлодки боевой службы, но тыл Тихоокеанского флота получил «точку» для списывания всякого рода добра. Создавать постоянные места базирования не позволяли местные условия, местные вожди все были уже куплены американцами. Пришлось ставить бочки в океане. Посчитали, что одной плавбазы на рейде острова Сокотра, и то далеко не новой, вполне достаточно для всего океана. И корабли, и подлодки, мотаясь по океану, имели одну надежду на эту плавбазу, где можно было помыться, отдохнуть, узнать новости, пообщаться с новыми людьми и поесть русской пищи…

Если американцы, создававшие тогда свою военно-морскую базу в сердце Индийского океана на острове Диего-Гарсия, говорили, что они не приведут туда свои корабли до тех пор, пока не заработают «дома свиданий», то наши моряки верхом своих желаний считали мечту о «вкусной и здоровой пище».

Как-то в штабе флота получают радиограмму с плавбазы «Иван Кучеренко» с просьбой подбросить на 8-ю эскадру традиционно русских продуктов. Ее адресуют в тыл флота, а там недолго думают и решают: отправить идущим вскорости транспортом снабжения «Алтаир» 150 тонн квашеной капусты. Чем не национальный продукт?

И всем было невдомёк, что только месяц назад туда уже отправили 50 тонн этого «деликатесного» продукта, и этот продукт у моряков «лез даже из ушей». «Квашёнка» стало ругательным словом на эскадре. И конечно, никто не ожидал такого «сюрприза» от своего горячо любимого командования.

Но это было в интересах тыла, вернее, чиновников в мундирах, которые даже сёмгу и дефицитные женские сапоги (по тем временам) переводили в картофель и капусту, а потом списывали, как расходный и быстропортящийся материал. Но об этом «секрете» надо рассказывать особо.

Транспорт подходил к рейду Сокотры в ясный, солнечный, а это значит жаркий день. Его капитана поразила такая картина — все мачты и надстройки плавбазы были увешаны людьми, похожими на сушеную воблу. Время было обеденное, но никто не рвался к столам, а наоборот, все бежали от них…

— Что у Вас тут происходит? — спросил капитан транспорта у командира плавбазы.

— Квашеной капусты объелись! — ответил тот.

— Что-о-о?! — присел от неожиданности командир и, не удержав мата, бросился к командиру эскадры.

Срочно был собран штаб, который совещался до вечера и принял мудрое решение: разгрузку транспорта провести прямо в океан.

Ночью, в свете прожекторов, океан представлял странное зрелище. Бочки, падая в воду, как бы взрывались, и капуста, растекаясь по поверхности, пенилась и шипела, а океан, как бы кипел белея от злости.

Командир плавбазы, стоя рядом со своим интендантом, говорил ему: «Представляешь, что бы с нами стало, если бы мы всё это съели? Мы бы тогда превратились не в таранку, а в горящий примус… мать твою!».

Конечно, потом были разборы, расследования и прочее. В эту историю пришлось вмешаться даже Главкому ВМФ. Нашли всё-таки крайнего — им оказалась телеграфистка на узле связи флота, которая якобы неправильно приняла телеграмму-заявку.

Вот такие чудные дела, господи, происходят иногда у нас и не только на Флоте.

С тех пор прошло более 20 лет. Флот пережил разные времена, в основном трудные. Сегодня нам обещают его возрождение. Дай-то Бог! Но когда я вижу на экранах ТВ ту же вечную показаху, так и хочется воскликнуть, что пока будет господствовать лозунг: «Люблю море с берега, а…!», трудно придётся тем «романтикам моря» пробиться через плотные ряды чиновников в мундирах и цивильных костюмах!

А что касается моих рассказов, то это чистая правда в отличие от тех норм довольствия и показов продуктов, которые нам демонстрируют как доказательство заботы о рядовом матросе!

Вадим КУЛИНЧЕНКО,

капитан 1 ранга, ветеран-подводник