Инновационное дао Поднебесной Дан Медовников, Тигран Оганесян

Инновационное дао Поднебесной Дан Медовников, Тигран Оганесян

Китай обогнал нас в инновационном развитии. Прежде всего потому, что целенаправленно выращивал национальных чемпионов

section class="box-today"

Сюжеты

Технологии:

После антибиотиков

Чем грозит России передел рынка пуска ракет в космос

Русская «Пиранья»

/section section class="tags"

Теги

Технологии

Наука

Инновационная политика

/section

Когда бреду

Тропинкою знакомой,

Всегда топорик

Я беру в дорогу.

Деревья тень бросают

Возле дома,

Рублю негодные —

А все их много.

Ду Фу, VIII век

Россия в инновационной сфере всегда ориентировалась на какой-нибудь образец. На первых этапах построения НИС (конец 1990-х — начало нулевых) помыслами отечественной инновационной элиты безраздельно владели США. Кремниевая долина, бескомпромиссный венчур, университетские стартапы, выходящие за несколько лет на многомиллиардное IPO. Затем чисто американский мотив был разбавлен богатой европейской палитрой. Технологические платформы, кластеры, центры превосходства — эти ноты были вплетены в российскую инновационную мелодию, придав ей столь привлекательное для бюрократического уха убаюкивающее брюссельское звучание. Инновационного чуда, впрочем, опять не случилось. И вот взоры инновационных политиков обратились на Восток.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Октябрь оказался урожайным на российско-китайское инновационное сотрудничество. Не успел китайский премьер посетить главную нашу инновационную площадку, форум «Открытые инновации», как более чем представительная российская делегация отправилась в Шанхай на Седьмой Пуцзянский форум.

На окраине 25-миллионного Шанхая в фешенебельном комплексе среди бамбуковых рощ и озер с увядшими лотосами русские и китайцы обменивались любезностями и соглашениями о сотрудничестве. Россия была почетным гостем форума. Китайцы все еще с интересом смотрят на нашу фундаментальную науку — ядерные технологии, космос, исследования океана, управляемый термоядерный синтез; по словам помощника президента РФ Андрея Фурсенко , здесь у нас могут быть большие совместные проекты, возможно даже калибра Mega science, хотя и не так быстро.

Набережная реки Хуан По, делящей Шанхай на старый и новый город

Фото: Андрей Константинов

С инновациями дела обстоят хуже. За последние 15–20 лет Китай вплотную приблизился к мировым инновационным лидерам, тогда как мы от них за это же время здорово отстали. Показательно, что на параллельных с российскими площадках проходили и другие, традиционные для Пуцзяна, мероприятия, и бал там правили американцы. Возникало ощущение, что гуру из США и есть настоящие герои форума, их прагматичные советы слушали тоже по-деловому, записывая каждое слово. На российской пресс-конференции помимо вопросов о том, действительно ли мы собираемся на Луну, китайские журналисты спросили про Сколково и были немало удивлены, что особый инновационный режим действует на небольшом пятачке недалеко от МКАД (про то, что Сколково до сих пор не построено, упоминать не стали). Их удивление понятно: десятки тысяч квадратных километров Шанхая и окрестностей, по сути, такое же Сколково, только другого масштаба.

Если в инновационной сфере мы китайцам не очень интересны, то они нам интересны наверняка. У нас не получилось ни по-американски, ни по-европейски. Вдруг получится по-китайски? Ну что ж, давайте присмотримся к инновационному дао Поднебесной.

Прагматический техно-национализм

Сначала напомним о китайских статистических чудесах. За десять лет, с 2003-го по 2012 год, доля Китая в общем мировом объеме произведенной высокотехнологичной продукции выросла втрое — с 8 до 24% (второе место после США).

Другой индикатор сверхбыстрого инновационного роста Китая: если в 1996 году доля затрат на НИОКР в его ВВП составляла скромные 0,5%, то к 2012-му она увеличилась в четыре раза и составила 1,98% (в абсолютных цифрах — 198,9 млрд долларов).

Согласно официальным данным Всемирной организации интеллектуальной собственности (WIPO), за весьма непродолжительный период, с 2006-го по 2010 год, доля заявок на международные патенты, поданных Китаем, в общем их количестве по всему миру примерно утроилась (отвязное пиратство сыграло свою роль и теперь может постепенно становиться достоянием истории).

Наконец, обратим внимание на популярный рейтинг крупнейших компаний мира Fortune Global 500: в 2013 году в нем значилось 70 китайских компаний, многие из которых работают на вполне технологичных рынках, тогда как, скажем, еще в 2002 году их было всего 11. Причем более 60 из этих новых национальных чемпионов — компании, в которых контрольный пакет принадлежит государству.

За счет чего же Поднебесной удалось так мощно и быстро подняться в мировой инновационной табели о рангах? Из упоминаемого различными исследователями традиционного набора факторов, сыгравших важную роль на начальном этапе, можно назвать наличие дешевой рабочей силы, искусственное поддержание в течение длительного времени очень низких процентных ставок по кредитам для национальных промпредприятий, столь же долгую фиксацию обменного курса юаня к доллару, сыгравшую на руку национальным экспортерам, политику агрессивного привлечения прямых зарубежных инвестиций в экономику страны. И last but not least, реализуемую на протяжении нескольких десятилетий (как минимум с середины 1980-х годов) госстратегию искусственного выращивания собственных сильных компаний — тех самых национальных чемпионов, обилие которых в рейтинге Fortune Global 500 мы отметили выше.

Китайцы умеют отдыхать. В ночном Шанхае сможет утолить свои желания самый притязательный путешественник

Фото: Андрей Константинов

Эта стратегия, по сути, является одним из краеугольных камней китайской экономической политики с реформ 1980-х Дэн Сяопина . Ставка на активную господдержку развития крупных национальных компаний, способных выдержать конкуренцию на мировом рынке, подразумевала в числе прочего достаточно жесткий отбор (с последующим ручным управлением) порядка 80–100 наиболее перспективных предприятий, как старых, так и недавно образованных, и постепенное расширение этой могучей кучки по мере появления новых компаний — кандидатов на попадание в список избранных. Причем вторая волна конца девяностых и первой половины нулевых уже по большей части была представлена частным бизнесом, достигшим за полтора десятилетия миллиардных долларовых оборотов и заметно поднявшимся по технологической лестнице.

Сформированный же на первом этапе чемпионский пул, основу которого составили промышленные госкомпании и укрупненные госхолдинги, стал ядром долгосрочной программы выхода на глобальные рынки и двигателем быстрого развития национальных НИОКР: более 70% китайских инвестиций в R&D в настоящее время приходится на бизнес-сектор.

Согласно недавнему исследованию China Innovation Study американской Booz & Company, двумя яркими характеристиками китайских производителей являются: 1) высокий уровень «рисковой составляющей» при принятии ответственных стратегических решений — китайские компании практически не боятся совершать ошибки; и 2) умение быстро и безжалостно зарубать неудачные и просто пробуксовывающие инновационные проекты.

Приоритетной задачей последнего Пятилетнего плана развития Китая прямо обозначено ускорение роста национальных инноваций, и на решение этой задачи планируется потратить порядка 17 трлн юаней (то есть около 2,8 трлн долларов США) в виде различных налоговых льгот и программ стимулирования развития частных компаний, а равно и реализации ряда крупномасштабных госпрограмм (прежде всего в сфере модернизации инфраструктуры).

Как отмечают многие зарубежные аналитики, в основе избранной в последнее время Пекином инновационной стратегии, которую поспешили обозначить термином «прагматический техно-национализм», лежит дальнейшее стимулирование роста национальных промышленных чемпионов. Так, долгоиграющим звеном этой стратегии остается активное использование различных нерыночных механизмов поддержки национальных производителей (госсубсидии, преференции при размещении госзаказов и проч.), а также ограничительных таможенных пошлин для иностранных конкурентов.

Аппетит молодого организма

Споры об эффективности национальных инновационных систем и, шире, инновационных, технологических и прочих политик были бы плодотворнее, если бы за лесом из индикаторов и формальных KPI мы видели ясную цель. Сформулировать ее можно, как нам кажется, следующим образом: главная цель всякой национальной инновационной системы — создание новых великих компаний. И не так важно, насколько рыночной и соответствующей западным образцам будет дорога к этой цели.

Если мы не создаем новых великих компаний, все остальные результаты нашей деятельности, связанной с инновациями, — вроде увеличения числа триадных патентных семей, роста доли НИОКР в выручке госкорпораций, увеличения числа стартапов тем или иным способом, подъема в международном рейтинге инновационности стран на столько-то пунктов и т. п., — придется признать, возможно, полезной и модной, но не всегда продуктивной игрой. Моды на новые инструменты управления инновациями меняются, мы следуем за ними с удивительным упорством, а «новые великие компании» появляются совсем в других странах, например в Китае. Может быть, потому, что там цель эту, в отличие от нас, четко осознали?

Наша же госмашина пока задачу выращивания инновационных национальных чемпионов решать не собирается. По крайней мере, такого KPI в явном виде ни в одном документе нет. Вот показательный пример. И на «Открытых инновациях», и на Пуцзянском форуме обсуждали результаты исследования российских технологических «газелей», входящих в рейтинг «Техуспех», организованный РВК и партнерами. Это быстрорастущие средние инновационные фирмы, достигшие оборотов в сотни миллионов — миллиарды рублей. Что любопытно? Оказывается, как и новые китайские нацчемпионы, они были образованы в две волны: в самом начале 1990-х и в начале нулевых. Как и их китайские коллеги, делали ставку на технологические инновации (в нашем случае даже более прорывные). Местами совпадают и отрасли, в которых работают такие компании (ИКТ, электроника, приборо- и машиностроение, фармацевтика, материалы). Но вот результат разительно отличается. Если китайская фирма вырастала за 15–20 лет до миллиардных оборотов в долларах, то наша — в рублях. При этом, согласно данным опроса, большинство наших техуспеховцев не видит особых заслуг государства в развитии своего бизнеса.

«Сад скромного чиновника» в Сучжоу в ста километрах от Шанхая

Фото: Андрей Константинов

Вот смотрим мы сейчас на инновационные достижения Китая если не с восхищением, то с уважением, так почему бы не поискать среди техуспеховцев или других инновационных «газелей» кандидатов в национальные чемпионы, не перенять китайский опыт, не поставить чиновникам простой KPI вроде «из ста инновационных быстро растущих средних компаний с оборотом миллиард рублей вырастить к 2020 году десять компаний с оборотом миллиард долларов»? И разработать так любимые в наших ведомствах соответствующие дорожные карты, а потом спросить по результату. Получится — тиражировать опыт. Но на вопрос «Эксперта» на пресс-конференции в Пуцзяне статс-секретарь Министерства экономического развития Олег Фомичев ответил: «Для того чтобы у нас вырастали из техуспеховцев “Хуайвеи”, нужны нормальный бизнес-климат и работающая инновационная система. Мы будем оказывать им разнообразную поддержку в рамках существующей нормативно-правовой базы. Но такого, чтобы мы сказали, что вот это потенциальный чемпион и мы будем его поддерживать… Мы, я думаю, от этого воздержимся».

В кулуарах некоторые высокопоставленные чиновники горячо соглашались с нами: пора бы в отечественной инновационной политике совершить «китайский поворот» и сделать наконец ставку на конкретные компании и проекты. Их реальные достижения будут важнее потепления инвестклимата и поднятия России в рейтинге Doing Business, в котором, кстати, Китай занимает аутсайдерские позиции — и не слишком переживает по этому поводу. «Мы уже и так катастрофически отстали в своем инновационном развитии от великого восточного соседа за последние пятнадцать лет. Может быть, хоть санкции нам помогут?» — в сердцах воскликнул один из собеседников. Но сохранят ли чиновники такую убежденность, переместившись из субтропического Шанхая в холодную Москву?

Вечером перед отлетом один из авторов этого текста пошел прогуляться по сияющей огнями Нанджин-Лу и заглянул в один из многочисленных ресторанчиков. За бутылкой отменного «Кот-дю-Рон» мы разговорились с симпатичной по европейским меркам китайской молодой дамой. Она оказалась менеджером китайской электронной компании, как раз из числа новых национальных чемпионов. Услышав вопрос о перспективах китайско-российского инновационного сотрудничества, дама воодушевилась. «О да, конечно, у нас много инноваций для вас, скоро будет еще больше, и мы обязательно ими поделимся. Особенно это касается добычи сырья и сельского хозяйства. Нам нужна энергия, нам нужна еда: хоть нам и не одна тысяча лет, — тут собеседница кокетливо улыбнулась, — у нас аппетит молодого организма».