БОРЬБА С МЕЖДУНАРОДНЫМ КОММУНИЗМОМ

БОРЬБА С МЕЖДУНАРОДНЫМ КОММУНИЗМОМ

Югославский коммунистический деятель пишет: «В связи с тем, что Москва часто в самые решительные моменты отказывалась от поддержки китайской, испанской, а во многом и югославской революции, не без основания преобладало мнение, что Сталин был вообще против революции. Между тем это не совсем верно. Он был против революции лишь в той мере, в какой она выходила за пределы интересов советского государства. Он инстинктивно ощущал, что создание революционных центров вне Москвы может поставить под угрозу его монопольное положение в мировом коммунизме – что и произошло на самом деле. Поэтому он революции поддерживал только до определенного момента, до тех пор, пока он мог их контролировать – всегда готовый бросить их на произвол судьбы, если они ускользали из его рук. Я считаю, что в политике советского правительства и сегодня в этом отношении Не произошло заметных перемен». *

Подмечено верно. Но дело не просто в контроле над деятелями революции, над будущим государством, если оно возникнет. Дело в том, что Сталин, равно как и теперешние руководители, боялся истинно коммунистической революции. И он, и они готовы провоцировать и поддерживать подрывную работу любой группы, которая, пользуясь коммунистической фразеологией, захватит власть и установит национальную диктатуру – риск небольшой, даже если они выйдут когда-нибудь из-под контроля Москвы. Но страшно другое. Страшно, что эта революционная группа может всерьез воспринять идеологию коммунизма и будет пытаться осуществлять более или менее ортодоксальный марксистский социализм: это будет демонстрация всему миру и подвластным СССР народам, что у внутреннего строя СССР ничего общего с социализмом нет. Бешенство Сталина из-за непослушания Тито объясняется именно этим страхом. Главной причиной интервенции его наследников в Чехословакию в 1968 г. был именно страх перед тем, что Пражская весна приведет к подобию социализма. Широко известные действия Сталина, нанесшие смертельные удары коммунистическому движению в Европе, служили именно цели подавить эту опасность, т.к. в Европе – старая марксистская традиция, и если бы марксистский социализм существовал в какой-либо европейской стране, сталинский трюк с тем, что он подсунул России конституционную деспотию вместо социализма, был бы обнаружен. Между тем в Азии, Африке, Латинской Америке, где не было марксистской традиции, где нет широкого культурного слоя, сочувствующего теории коммунизма, революции не опасны для СССР – напротив, они служат его имперским задачам, расширению его влияния. Там усвоили тот «коммунизм», который осуществлен в СССР, там добиваются установления национальной диктатуры с коммунистическими лозунгами и не копаются в марксизме, за исключением, быть может, Китая. Провидец, как мог, препятствовал китайской революции.

Интересно, что после всех враждебных европейским компартиям действий ** Сталин, по-видимому, решил, что вполне воспитал еврокоммунистов в духе своей имперской идеологии, решил, что он им уже отбил память о марксизме, о наднациональной сущности коммунизма. Выступая на XIX съезде, Сталин продемонстрировал эту уверенность:

«Раньше буржуазия считалась главой нации, отстаивала права и независимость нации, ставя их „превыше всего“. Теперь не осталось и следа „национального принципа“… Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации».

За что раньше коммунисты поносили буржуазию, за потерю этого Сталин теперь поносил ее. Конечно, Сталин изрядно оскопил европейские компартии, но в основном они нашли в себе силы возродиться в прежнем цвете – в их идеологии марксизм не заменен фразеологией. И потому они – грозная опасность Советскому Союзу; они осторожно показывают, а могут показать и более явно, насколько далеко СССР ушел от марксистского социализма.

Я не первый пишу о полном отходе Сталина от коммунизма. Многие понимали все это о Сталине еще в 30-х гг. Федотов писал:

«…Происходящая в России ликвидация коммунизма окутана защитным покровом лжи. Марксистская символика революции еще не упразднена, и это мешает правильно видеть факты».

«…Сталин и есть „красный царь“, каким не был Ленин. Его режим вполне заслуживает название монархии, хотя бы эта монархия не была наследственной и не нашла еще себе подходящего титула». («Сталинократия»).

Много обвинений Сталина в отходе от коммунизма и у коммунистических писателей, в первую очередь у тех, кто в СССР умудрился остаться настоящим, а не официальным марксистом – но кто станет всерьез слушать побежденных?… *

К тому же и коммунистам, и антикоммунистам выгодно признавать Сталина, несмотря на «ошибки», все же коммунистом.

Первым – ибо СССР сильнейшая страна, развившая свою индустрию и военный потенциал, пожалуй, быстрее, чем могла бы развить при любом другом строе. Это – успех, и этот успех выгодно приписывать коммунизму, верности марксистской теории.

Вторым – потому, что зверства Сталина и теперешний гнет в СССР выгодно приписать коммунизму, сказать: так будет всегда при коммунизме. А ведь это ошибка: при правильном построении марксистского социализма и коммунизма будет хуже. Сталинские зверства обеспечили лишь уничтожение революционной марксистской заразы и создание атмосферы общего страха в стране. Сталин оскоплял общество, запугивал, но не переделывал людей. Eгo империя, его власть покоится на знании человека, как он есть, и на использовании природной биосоциальной сущности человека. ** Марксистские же мечты о коммунизме предусматривают, требуют переделки человеческой природы, это общество не тех людей, к которым мы привыкли – природно неравных, соревнующихся, это общество насильно переделанных вопреки природе равных людей, это общество с попыткой доведения древней мечты рабов о равенстве с господами до неосуществимого предела.

Попытки построить такое общество потребуют несравненно больших жертв, чем принесли своим имперским идеям Сталин и Гитлер. Люди самоуверенны в своем опыте. Теперь кажется, что мы пережили такое, ужаснее чего быть не может. Но – может! И человечество убедится в этом, если когда-нибудь заболеет коммунизмом всерьез.