Нужны ясные людям цели

Нужны ясные людям цели

Прогноз директора Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, академика Виктора ИВАНТЕРА

- Приближение Нового года настраивает на раздумья о том, что он принесёт. Как, на ваш взгляд, будет развиваться экономика России в 2014 году?

– Прежде всего надо иметь в виду то, что экономические прогнозы не имеют ничего общего с предсказаниями в сфере экономики. Если хотите знать, каким будет будущее, то вам надо обращаться к цыганкам. Прогноз – это оценка последствий тех или иных действий власти и бизнеса. Это – аналитическая работа. В ходе неё возникает потребность в составлении нескольких сценариев развития экономики. Сценарий может быть генетическим – когда мы идём от имеющихся ресурсов к целевым. Это во-первых.

Во-вторых, наши прогнозы отличаются от прогнозов, которые делает Министерство экономического развития (МЭР). Там прогноз – это практически индикативный план, то есть это документ, который выполняет информационно-ориентирующую роль и отражает ориентиры. На его основе Министерство финансов строит директивный план – бюджет. Если прогноз МЭР окажется неточным, то это повлияет на финансирование статей бюджета.

Прогнозы бывают краткосрочные – на год, среднесрочные – на 3–5 лет и долгосрочные. Долгосрочные прогнозы строятся на основе экономических трендов.

В конце 2012 года МЭР разработан прогноз до 2030 года в трёх вариантах: форсированном, инерционном и инновационном. Форсированный вариант предполагает использование всего потенциала экономики. Инерционный подразумевает самотёк. В качестве базового был определён средний инновационный вариант. Он предполагает ежегодный экономический рост в четыре процента. Прогноз нашего института близок к форсированному варианту МЭР. Экономический рост в 2014–2020 годах нами предполагался около семи процентов в год. Потом – некоторое снижение темпов роста. В итоге наметился выход на темпы роста, сопоставимые с темпами роста стран с развитой экономикой. К 2030 году достигались основные результаты, которые обозначены в майских указах президента России Владимира Путина.

– Какое министерство отвечает за успехи или неуспехи в социально-экономической сфере?

– У нас за всё отвечает президент. Он даёт поручения правительству. На мой взгляд, у нас гипертрофированная роль Министерства финансов. Михаил Фрадков, будучи председателем правительства РФ, говорил, что у нас не Министерство финансов при правительстве, а правительство при Министерстве финансов.

– По данным Минфина, государственный внешний долг России к 1 ноября составил 55,891 миллиарда долларов, что на 10 процентов больше, чем было в начале года. По оценкам ведомства совокупный внешний долг РФ перевалил за 600 миллиардов долларов. Наибольшие долги наделали "эффективные менеджеры" банков и энергетических корпораций. В Основных направлениях бюджетной политики сказано, что в сочетании с внутренним долгом к концу 2014 года финансовые обязательства государства достигнут девяти триллионов рублей, или 14,7 процента ВВП. Эта тенденция вас не пугает?

– В ней нет ничего пугающего. 55 миллиардов долларов – сумма для России не существенная. Долговая нагрузка у нас низкая. Вопрос состоит в другом. Мы приняли версию бездефицитного бюджета. На мой взгляд, это довольно странная идея. Ведь даже отец монетаризма Милтон Фридман уверял, что дефицит бюджета в три процента – это нормально. Экономика будет развиваться. Тем более что инвестировать в экономику можно и заёмные средства.

В 2013 году темпы экономического роста начали падать, что вызвало коллективный испуг власти. Целый ряд представителей власти заявил, что наша экономика неспособна быстро развиваться. Глава Центробанка Эльвира Набиуллина сказала, что темпы свыше двух процентов нереальны.

– 3 декабря глава МЭР Алексей Улюкаев сообщил, что ВВП в 2013 году увеличится всего на 1,4 процента...

– Обратимся к цифрам. В 2006 году темп экономического роста достиг восьми процентов, но цена на нефть колебалась в среднем около 60 долларов за баррель. Сейчас она – более 100 долларов. Практически все экспортируемые Россией товары за последние годы подорожали. Мы добываем 520 миллионов тонн нефти в год. Таких показателей не было во времена СССР. Дела в экономике не столь плохи, как нас пытаются уверить.

Правда, одновременно со снижением темпов роста произошло снижение инвестиционной активности. При этом прямые иностранные инвестиции выросли в полтора раза, а частные – на восемь процентов. Упали инвестиции госкорпораций и корпораций с государственным участием. Почему? Мы кинули нефтяную трубу на восток, провели саммит АТЭС, закончили инвестиции в Сочи, а нового ничего пока не начали. Возникла инвестиционная пауза. То, что инвестиции госкорпораций сократились, говорит не о злонамеренности, а о неорганизованности. Никто ничего не координирует.

– Но только ли в этом дело? В интервью «РГ» председатель Счётной палаты Татьяна Голикова рассказала, что «в конце 2012 года правительство выделило очень большие деньги – 50 миллиардов рублей «РусГидро» на строительство электростанций в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Деньги никто не украл. Они до сих пор лежат на депозите Сбербанка, на них начисляются проценты, за первое полугодие накапало почти 1,6 миллиарда рублей. Но перспективы со строительством объектов неочевидны». Согласитесь, нелепая ситуация. Электростанции больше не нужны? Или кого-то за саботаж пора снять с занимаемой должности?

Новый морской торговый порт Усть-Луга в Ленинградской области постоянно увеличивает производительность, вызывая тревогу у конкурентов из стран Балтии

– От того, что вы назовёте человека безответственным, ничего не изменится. Проблема – в неорганизованности. Должна быть координация инвестиционной деятельности государством. Правительство должно формулировать цели. Кроме того, нам нужна новая экономическая политика. Это не значит, что старая не принесла результата. Ничего подобного, принесла. В 1999 году по сравнению с США мы имели доходы на душу населения по паритету покупательной способности – 18 процентов. А к моменту кризиса 2008 года вышли на 44 процента. Это – другая жизнь! В 1999 году половина страны было нищей. Сейчас нищих нет, хотя уровень бедности высокий. За эти годы люди стали другими. Сейчас у них другие цели и критерии.

Чем богаче страна, тем сложнее ей управлять. В этом смысле мы должны иметь иную экономическую политику. Политика экономического роста должна быть инвестиционной.

Во-первых, нужны масштабные инвестиции в инфраструктуру, о чём напомнил приведённый вами пример.

Во-вторых, нужны инвестиции в транспорт. Хихиканье насчёт высокоскоростного движения абсолютно неуместно. Россия с её огромными расстояниями обречена на то, чтобы иметь высокоскоростное движение.

В-третьих, требуются инвестиции в энергетику. Надо повышать эффективность использования энергии. В расчёте на душу населения мы используем нефти существенно меньше, чем США. Инвестиции – первый наш приоритет.

Второй приоритет – производительность труда. От экономически развитых стран по производительности труда мы отстаём в разы. Есть ли у нас возможность технологического роста? Есть. Причём не за счёт Сколкова. У нас есть три сектора, которые генерируют высокие технологии: оборонно-промышленный, авиакосмический и атомная промышленность. Все три сектора отличает то, что они одновременно являются и военными, и гражданскими. Например, «Уралвагонзавод» выпускает танки и вагоны. Эти сектора имеют мощные экспортные ниши.

Вместе с тем все три сектора имеют ограничения по импорту комплектующих и материалов. Они должны опираться на отечественные разработки. У нас сейчас есть возможность произвести конверсию наоборот. При помощи военных разработок мы сможем вытащить гражданское машиностроение и электронику. Учитывая, что только на оборонный заказ мы тратим более 20 триллионов рублей, очень важно построить производственные цепочки. Естественно, это потребует времени.

– И денег. Выступая на международном форуме «Новые технологии для новой экономики России» вы напомнили, что к 2008 году «мы накопили очень большие валютные резервы. Эти деньги, около 600 миллиардов долларов, мы держали в США. В то же время наши крупные корпорации, предприятия и банки набрали кредитов на 500 миллиардов долларов. То есть мы деньги направляли туда, а они возвращали нам обратно уже как свои». Только разница в процентах под сбережение и кредиты была для нас невыгодной. С начала 2000-х в СМИ рефреном звучит вопрос: почему мы размещаем доходы от продажи нефти и газа под очень низкие проценты? Министры не вкладывают их в экономику, потому что не знают, как сделать это с пользой? Или они сознательно подыгрывают конкурентам России?

– Сегодня ситуация такова, что мы впервые в экономической истории России имеем возможность резко увеличить норму накоплений, не трогая средства населения. У нас накоплены очень существенные денежные ресурсы. Да, мы должны иметь валютные запасы по той простой причине, что Россия сильно зависит от импорта. Мы импортируем почти 40 процентов продовольствия, комплектующие и т.д. По расчётам моим коллег, общий объём критического импорта – 150 миллиардов долларов. А наши валютные резервы – более 550 миллиардов долларов. Это значит, что мы можем три года ни копейки не получать от экспорта. Очевидно, что накопленный резерв – избыточен.

Нельзя сказать, что ничего не делается. Резервные фонды, например Фонд национального благосостояния, в какой-то мере уже начали использовать. Но нельзя допускать неэффективного и нецелевого использования средств.

– Голикова посетовала, что когда при проверках видит, что «нецелевое использование бюджетных средств зачастую достигает миллиардов», то её «просто оторопь берёт». А граждан РФ оторопь берёт от того, что в стране за четверть века реформ так и не создан механизм ответственности за результат. Интересно, почему?

– Ещё писатель Алексей Константинович Толстой писал, что «земля наша богата, порядка в ней лишь нет»[?]

– Историк Николай Михайлович Карамзин говорил короче: «Воруют».

– Воруют. Но если говорить всерьёз, то не все воруют и не все берут взятки. Проблема заключается не в том, что «Булава» падает, а в том, что она летает. Проблем много. Не хватает квалифицированных людей, имеющих производственный опыт. И всё-таки экономика развивается.

– Какие выводы мы можем сделать из кризиса 2008 года?

– С одной стороны, имевшиеся у государства валютные резервы помогли власти сохранить банковскую систему и доходы населения. С другой стороны, экономика упала на восемь процентов. Большим падение было только на Украине и в Латвии. Это означает, что денежный запас не предохраняет от экономического спада. Мы в экономике строили денежную «линию Мажино», которую немцы в 1940 году, как вы помните, обошли через Бельгию. С нашей экономикой такая же история. Деньги у нас были, а экономического спада избежать не удалось.

Одни говорят, что надо было вкладывать деньги в экономику. Другие возражают, утверждая, что нашим людям сколько ни дай, всё разворуют.

– С такой философией зачем вообще иметь Минэкономразвития? Улюкаев утверждает, что зарплаты «в МЭР маленькие, а люди стоят гораздо больше, чем получают». А читатели нашей газеты, наблюдая за происходящим в экономике, спрашивают, чем, кроме прогнозов, занимается это министерство?

– Да оно чем только не занимается. Чтобы ознакомиться, можно зайти на сайт МЭР.

Повторяю, в 2008 году выяснилось, что денежные резервы не предохраняют от экономического спада. Мы имели около 600 миллиардов долларов, а наши банки и корпорации – около 550 миллиардов долларов долгов.

– Напрашивается вывод, что деньги лежали для того, чтобы спасать банки и корпорации, чьи «эффективные менеджеры» до кризиса жили припеваючи и сейчас так живут. Логично?

– Вопрос состоит в том, почему это делалось? Мысль была такая, что наши всё разворуют, а иностранцы, когда дают деньги, всё проверяют. Проблема в том, что в Соединённых Штатах мы размещали деньги под 2 процента, а получали кредиты – под 8 процентов. Маржу платили за неумение использовать собственные средства.

Конечно, как только вы вкладываете деньги в реальный сектор экономики, возникают большие риски. Но это – естественные риски. Каков выход из сложившейся ситуации? Улюкаев говорит, что наша экономика загружена на 63 процента мощностей. Он называет такую загрузку максимальной. А мы говорим, что есть ещё 37 процентов. Надо использовать свободные мощности.

Кроме того, существует проблема мегапроектов. В чём преимущества инвестиций в строительство объектов и инфраструктуры к Олимпийским играм в Сочи и чемпионату мира по футболу 2018 года? Не в нашей воле перенести сроки проведения чемпионата! А когда сроки перенести нельзя, мы делаем вовремя.

Масса народа рассказывает про ужасы Владивостока. Я был там. Город очень изменился. Построены потрясающей красоты мосты! Да, не всё достроено. Можно подумать, во всём мире всё и везде построено аккуратно. Мегапроекты – это прорывные вещи. Возвели дамбу в Санкт-Петербурге, и стихийных бедствий не стало.

Наши реальные долги связаны с тем, что мы с вами много лет ничего не ремонтировали. Сегодня приходится тратить 2,5 процента ВВП только на поддержание экономики в рабочем состоянии. Такие долги нельзя не платить. С прогнившей трубой не договоришься. В ЖКХ – масса безобразий. Почему они произошли? Кто-то придумал ТСЖ…

– А потом кто-то проголосовал за реформу ЖКХ в Государственной Думе и Совете Федерации. Впрочем, благодаря стенографическим отчётам заседаний палат Федерального Собрания можно выяснить, кому мы обязаны реформой, от которой воет вся Россия.

– Этот вопрос лучше обсуждать с политологами. Я этим не занимаюсь. Просто люди, которые реформу ЖКХ придумали, живут другой жизнью.

– А чтобы сделать свою жизнь ещё более «другой», чиновники и депутаты недавно резко подняли себе зарплаты.

– Если вспомнить собрания жильцов – членов жилищных и гаражных кооперативов, то тоже там много чего происходило. Вспомните фильм Эльдара Рязанова «Гараж».

Говорят, что в сфере ЖКХ нужна конкуренция и проблему решит «невидимая рука рынка». Однако она ведь вместо нас ничего не сделает. А вот когда мы какую-нибудь глупость совершаем, она нам промеж глаз врезает. Она вот этим занимается. Самим всё надо делать и глупостями не заниматься.

– Про «невидимую руку рынка» нам либералы 25 лет сказки рассказывают. Пусть побеждает сильнейший, а слабый умирает! Но когда ударил кризис, они сразу забыли про свои мантры и наперегонки бросились за деньгами к государству. Разве не так?

– Конечно, так. Да и вообще они – никакие не либералы.

– Советник президента РФ Сергей Глазьев заметил, что руководители некоторых банков «получили во время кризиса кредиты ЦБ, но не вернули их и не собираются это делать»…

– Сегодня либералы говорят, что надо распродать оставшуюся государственную собственность. Хотя никем не доказано, что от этого станет лучше. Между тем у нас и без распродажи госсобственности есть все возможности развиваться достаточно быстро.

Правильно, что сегодня Центральный банк РФ расчищает авгиевы конюшни коррумпированности и криминала в банковской сфере. Проблемой является и то, что российские банки плохо кредитуют средний бизнес. Наши денежные власти должны этой проблемой озаботиться. Надо обеспечить среднему бизнесу доступные кредиты.

– Виктор Викторович, сколь оправдано сохранение в нынешних социально-экономических условиях плоской шкалы подоходного налога в 13 процентов?

– Тема интересная и прозрачная. Тот, кто получает более высокие доходы, должен платить более высокие налоги. Это – безусловно и не является предметом для обсуждения. Вопрос состоит в том, как он должен платить? Первый вариант – пропорционально доходу. Другой вариант – за счёт косвенных налогов. Косвенный налог хорош тем, что от него нельзя избавиться. Купили автомобиль – заплатили. Купили бриллианты – заплатили. Существуют разные способы реализации прогрессивного налогообложения.

Когда в 1990-е годы у нас была прогрессивная шкала налогообложения, богатые вообще ничего не платили. Прогрессивную шкалу заменили плоской в целях повышения собираемости налогов. Так и получилось. Правда, сказалось и то, что доходы повысились, а налоговые органы стали работать лучше.

– Ничего менять не надо?

– Надо перестать брать подоходный налог с нищих. Надо резко поднять уровень доходов, необлагаемых подоходным налогом. Мы сначала берём с них налог, а потом субсидируем.

– Каким должен быть минимальный доход, с которого стоит брать налог?

– Начинать взимать подоходный налог надо с ежемесячного дохода выше прожиточного минимума. Кроме того, надо резко увеличить шкалу налогообложения для лиц, получающих сверхвысокие доходы. Их мало, и эти доходы легко проконтролировать. Думаю, такой подход не встретит серьёзных возражений.

– Подведём итоги?

– Во-первых, сегодня мы можем выйти на темпы экономического роста в 6–7 процентов без ущерба для населения. Во-вторых, есть три сектора, которые должны стать локомотивами всей нашей экономики. В-третьих, грамотные инвестиции в сельское хозяйство позволят нам решить проблему продовольственной независимости. Зерно мы уже экспортируем. Все разговоры, что после «тучных лет» наступили «тощие», – чепуха. Серьёзными расчётами это не подтверждено.

Беседовал Олег НАЗАРОВ

Теги: экономика , развитие