КИТАЙСКИЙ ПОДХОД

КИТАЙСКИЙ ПОДХОД

«Существует четыре гибели государства.

Приказы вообще не издаются - это называется уничтожением.

Приказы издаются, однако по пути задерживаются - это называется загораживанием.

Чувства народа вообще на доходят до правителя - это называется преградой.

Народные чувства доходят до правителя, но по пути задерживаются - это называется посягательством.

Закон не установлен - вот причина, вследствие которой появляются уничтожение и посягательство, загораживание и преграда.»

Чуть ли не про нас, правда? А писано давно, 27 веков тому... Это Китай, школа, носящая название фацзя или - легисты, т.е. «законники.»

Так уж сложилось, что за редким исключением все дрекнекитайские философские школы, занимаясь каждая своими проблемами, непременно так или иначе выходили на вопросы управления государством, т.е. на том или ином этапе рассуждения предлагали определенную систему рекомендаций «власть имеющим». Иными словами, их занимали не абстрактно-философские вопросы объективной картины мира, не проблемы бытия, а проблемы быта - человека и человеческого общества.

И если одно, условно говоря, «левое» крыло в этом вопросе занимали даосы, рекомендовавшие правителю просто-напросто устраниться от активного вмешательства в жизнь страны и народа, полагаясь на «естественность», присущую всему сущему изначально, то полярное им «правое» крыло занимали «законники» школы фацзя.

Как же толковали столь важную социальную и этическую категорию закона философы, поставившие его во главу своего учения?

Послушаем их самих:

«Если править страной, применяя закон, то достаточно устанавливать и устранять, и это все...»

«Если существуют нормы для определения, то невозможно использовать хитрость и мошенничество, чтобы обманывать; существует безмен для взвешивания, и невозможно использовать разницу в весе, чтобы обманывать...»

«Прежние правители, управляя страной, не давали воли желаниям вне дозволенного законом и не проявляли снисходительности в сфере закона...»

«И хотя правитель лично не занимается делами, это возможно, так как он придерживается закона, действующего вместо него...»

«Чтобы чиновники оценивали выполнение своих обязанностей, нужна не любовь, а наказания...»

«В древности люди были просты и потому честны, ныне же они хитры и потому нечестны. Поэтому, если следовать древности, то в делах управления надлежит исходить прежде всего из добродетели, если же следовать современности, необходимо прежде всего иметь закон о наказаниях...»

«В образцово управляемом государстве много наказаний и мало наград. Поэтому в государствах, стремящихся к владычеству в Поднебесной, каждым девяти наказаниям соответствует одна награда...»

«Тот, кто идет наперекор древности, не обязательно заслуживает осуждения».

«Чтобы принести пользу государству, не обязательно подражать древности».

«С человеком, который ограничен законами, не стоит говорить о переменах», ведь «мудрый творит законы, а глупый ограничен ими».

«В нынешний век могущественные государства стремятся объединиться, а слабые - сохраниться. Это означает, что ныне дела обстоят совсем не так, как в глубокой древности», а «путь, благодаря которому можно стать правителем, - всемерное возвеличивание закона».

Историки, привыкшие отождествлять государственную идеологию Китая с конфуцианством, часто забывают о том, что первой настоящей официальной идеологией было учение легизма (по-китайски фацзя). Если Конфуций и Мо-цзы так и не нашли правителя, который взялся бы за воплощение их идей, то в лице основоположника легизма Шан Яна мы встречаем не только (и даже не столько) мыслителя, сколько государственного деятеля, реформатора, решающим образом способствовавшего установлению в дальне-западном царстве Цинь в середине IV в. до н.э. такого строя, который через сто с лишним лет позволил правителю этого царства Цинь Шихуану объединить страну. Еще сравнительно недавно легизм игнорировался исследователями, но работы последних десятилетий, как и переводы классиков легистской мысли, показали, что уже с IV в. до н.э. это учение стало основным конкурентом конфуцианства. Выяснилось также, что и впоследствии легистское влияние не только не уступало влиянию конфуцианства, но в значительной мере определяло особенности государственной машины императорского Китая и мышления чиновников. Совершенно справедливо теперь отмечается, что на всем протяжении истории Китая не было ни одного сколько-нибудь значительного государственного мероприятия, которое не находилось бы в том или ином отношении к легизму. Добавим, что и нынче в основе современного Китая, социалистического, мастерской мира, по-прежнему лежит фундамент фацзя

Шан Ян, по сути основатель учения фацзя (законников) жил в IV в. до н.э., в бурную эпоху Воюющих царств. Это было время, когда китайские государства вели почти непрерывную войну друг с другом. Слабейшие делались жертвой своих сильных соседей; мятежи, потрясения и войны грозили и крупным государствам. Так, некогда обладавшее гегемонией над своими соседями царство Цзинь пало жертвой междоусобицы нескольких знатных родов, и в 376 г. до н.э. его территория была разделена между государствами Вэй, Чжао и Хань. Пример гибели некогда могущественного царства произвел потрясающее впечатление на правителей тогдашнего Китая, воспринявших это грозное предостережение. (вспомините, что творилось на Руси в XII веке, например, когда даже гуманный Мономах писал в Поучении чадам, что после взятия его войсками одного из русских же городов в живых не осталось «ни животины, ни детей». Раздробленность - самый страшный враг народа и государства.

В ожесточенной войне всех против всех почтение к традиционной культуре и уважение к моральным нормам способны были лишь ослабить позицию борющегося. Столь же опасны для власти правителей были наследственные права и привилегии знати: ведь именно знать способствовала распаду царства Цзинь. Первейшей потребностью властителя, заинтересованного в сильной и боеспособной армии, стала централизация страны и концентрация в своих руках всех ресурсов. Это означало переориентировку всей структуры общества, начиная от экономики и кончая культурой, с тем чтобы все подчинить одной-единственной цели - достижению господства над Поднебесной.

Эту задачу и призваны были выполнить реформы Шан Яна. Они мыслились не как временные меры, необходимые при чрезвычайных обстоятельствах, а как начало такого преобразования, в ходе которого общество должно переродиться раз и навсегда. Это с полной несомненностью следует из идей легизма, изложенных в приписываемой Шан Яну книге «Шан-цзюнь-шу» («Книга правителя области Шан»). Кто же такой был Шан Ян и что представляет собой его «Книга»?

В «Исторических записках» Сыма Цяня помещена биография Шан Яна. Выходец из аристократии одного из маленьких городов-государств, он пытался сделать карьеру в царстве Вэй, но это не удалось: несмотря на то, что главный министр царства, умирая, советовал правителю либо использовать Шан Яна у себя на службе, либо убить его, царь не сделал ни того, ни другого. В 361 г. до н.э. Сяо-гун, правитель царства Цинь, взойдя на престол, обратился с призывом ко всем способным людям Китая идти к нему на службу, чтобы помочь царству Цинь вернуть территорию, когда-то ему принадлежавшую. Шан Ян приехал в Цинь, добился приема у царя и, увидев, что от разговоров о превосходстве древних мудрых правителей и об их нравственном совершенстве царя клонит в сон, изложил ему конкретный план действий, состоящий в том, чтобы при помощи далеко идущих реформ добиться усиления страны. На возражения одного из придворных, говорившего, что, управляя, нельзя пренебрегать традициями, обычаями и нравами народа, Шан Ян, как рассказывает Сыма Цянь, ответил: «Это взгляд человека с улицы. Обычные люди придерживаются старых привычек, а ученые заняты изучением древности. И те и другие годятся для того, чтобы быть чиновниками и выполнять уже имеющиеся законы, но не для того, чтобы обсуждать вопросы, выходящие за пределы этих законов... Умный человек создает новые законы, глупый законам подчиняется».

Сяо-гун, оценивший ум, решительность Шан Яна, предоставил ему свободу действий, и вскоре в Цинь были введены новые законы. По ним население страны было поделено на группы из пяти и десяти семей, связанные круговой порукой. «Тот, кто не доносил на преступника, должен был быть разрублен надвое, доносчик же награждался так же, как тот, кто в бою обезглавил врага. Скрывавший преступника наказывался так же, как сдавшийся в плен врагам. Те, у кого в семье было больше двух мужчин и кто тем не менее не производил раздела, должны были платить двойной налог. Люди, заслужившие отличие в бою, получали чиновничье звание, те же, кто занимался частными ссорами и борьбой, наказывались в зависимости от тяжести своего преступления. Большие и малые должны были заниматься существенными занятиями - обработкой земли и ткачеством, и те, кто производил много зерна и шелка, избавлялись от повинностей». Через несколько лет первые реформы были дополнены целым рядом других. Вновь был подтвержден направленный на уничтожение большой патриархальной семьи декрет, запрещавший совместное проживание в одном доме отца и взрослых сыновей, проведена унификация административной системы, установлены эталоны меры и веса.

Общая тенденция этих мероприятий ясна - централизация управления, усиление власти правителя над народом, увеличение ресурсов страны и концентрация их в руках правительства. Необходимо отметить существенную особенность деятельности Шан Яна: настаивая на публичном объявлении законов, он в то же время строжайшим образом запрещал их обсуждение. В «Исторических записках» говорится, что для того чтобы отучить людей от всяких разговоров на эти темы, даже те, кто хвалил новые законы, были сосланы в далекие пограничные районы. Перед законом все равны!

Эти законы усилили Цинь и позволили Шан Яну начать наступление на царство Вэй. После того как он нанес поражение Вэй в 352 г. до н.э. и отнял у этого царства территорию, примыкавшую с востока к циньской границе, в 341 г. до н.э. против этого царства был предпринят новый поход с целью выхода к Хуан хэ и захвата горных проходов. Это должно было стратегически обезопасить царство Цинь от нападения на него с востока. Вэйская армия была разгромлена, и царство Вэй вынуждено было уступить циньцам свои земли к западу от Хуанхэ. За эту победу Шан Ян был богато награжден Сяо-гуном.

После смерти Сяо-гуна в 338 г. до н.э. на циньский престол вступил Хуй-вэнь-гун. Шан Ян был  убит, а вся его семья истреблена.

В самой структуре «Шан-цзюнь-шу» можно обнаружить следы влияния моизма. В отличие от памятников раннеконфуцианской и даосской мысли здесь делается следующая (после «Мо-цзы») попытка систематического изложения материала. «Приказ распахать целину»: «Если музыка и хорошая одежда не доходят до всех уездов, то народ, работая, не обращает внимания на одежду и, отдыхая, не слушает музыку. Если, отдыхая, люди не будут слушать музыку, они не станут распущенными и, если, работая, они не будут обращать внимания на одежду, они обязательно сделаются проще; если они опростятся и не будут распущенными, целина непременно будет распахана. Если негде будет взять слуг и нужных людей, то сановникам и старейшинам семей не на кого будет опереться, а избалованные сыновья не сумеют есть, не работая. Если лентяи не сумеют бездельничать, а слуги не найдут себе пропитания, им придется заняться земледелием; если сановникам и старейшинам семей не на кого будет опереться, земледелие не будет страдать; если избалованные сыновья и лентяи не сумеют бездельничать, то не будет заброшенных полей. Если земледелие не будет страдать и крестьяне все более усердно будут заниматься своим делом, целина непременно будет распахана».

«И прежде мог установить порядок в Поднебесной лишь тот, кто видел первую свою задачу в установлении порядка в собственном народе, - говорит Шан Ян, - и побеждал могучих врагов тот, кто считал необходимым сначала победить свой народ».

Народ, утверждал Шан Ян, представляет ценность лишь как средство в руках у правителя: «Иметь много народа, но не использовать его - все равно, что вовсе не иметь народа». В «Шан-цзюнь-шу» говорится: «Прежние цари вывешивали весы с правильными гирями и устанавливали длину локтя и дюйма. До сих пор они служат образцом, потому что их единицы были ясными. Если отбросить модели и меры и опираться лишь на личное мнение, то не будет определенности.... Поэтому-то прежние цари, понимая, что опираться на личные мнения и пристрастные суждения невозможно, установили законы и сделали различия ясными. Тот, кто соответствовал установленной мере, вознаграждался, тот, кто нарушал общеобязательные постановления, наказывался. Закон о наградах и наказаниях применялся правильно, и поэтому народ его не оспаривал». В «Хань Фэй-цзы» отмечается, что древний мудрый правитель Яо так же не мог бы без законов и правил управлять государством, как не мог бы знаменитый плотник Си-чжун без циркуля и угольника, полагаясь лишь на зрение, делать колеса.

Шан Ян говорит: «Позор, бесчестие, труд и тяготы - это народ ненавидит; слава, легкая жизнь и радость - к этому народ стремится»; «в природе людей... искать выгоды». Эта же мысль бесчисленное множество раз повторяется в «Хань Фэй-цзы». Хань Фэй доказывает, что соображения выгоды господствуют даже в отношениях между родителями и детьми. Он пишет: «При рождении мальчика родители поздравляют друг друга, а родившихся девочек убивают... Родители думают о будущих удобствах и вычисляют длительные выгоды». Следовательно, продолжает ту же мысль Шан Ян, правительство может добиться, чтобы делали то, что оно поощряет, и воздерживались от того, за что оно наказывает. Оно может создать такие условия, при которых даже негодяи и разбойники будут выполнять его приказы и, наоборот, на преступление пойдут даже благородные люди.

 «Отсюда ясно, что для подчинения масс недостаточно умения и мудрости, но, обладая высоким положением, можно подчинить людей умных и талантливых».

Важнейшим методом управления, как доказывает Шан Ян, должен быть закон (фа). Значение, которое придавалось этому понятию Шан Яном и его последователями, обязывает самым внимательным образом разобраться в происхождении и сущности того, что легисты понимали под законом.

Мо-Цзы восстановил значение наказаний как одного из основных методов управления. Вкупе с наградами они позволяют манипулировать людьми, используя присущие им страсти: стремление к наслаждению, с одной стороны, и страх, с другой. Как и в остальных пунктах своей программы, легисты оказались здесь наследниками Мо-Цзы. Метод наград и наказаний был принят ими на вооружение как доминирующий способ управления и получил название фа (закон). Термин фа, фигурировавший в некоторых древних источниках в этом смысле, к IV в. до н.э. большей частью выступал в другом значении - «модель, стандарт». Избрание легистами именно этого термина в качестве обозначения системы наград и наказаний не случайно: в этом проявилась их претензия на то, чтобы отныне единственной нормой поведения стал государственный закон, фиксирующий наказания и награды. Закон должен был стать регулятором человеческих действий, заменяющим все традиции морали и культуры.

Развивая высказанную уже Мо-Цзы мысль о государстве как машине, легисты используют термины, взятые из сферы техники. Награды и наказания представляются им двумя рукоятками, при помощи которых правитель может эффективно управлять и добиваться мощи и авторитета. Но роль этих рукояток далеко не одинакова. Легисты многократно подчеркивают, что наказание - основная рукоятка, а награды - вспомогательная. В «Шан-цзюнь-шу» говорится: «В стране, достигшей гегемонии, на 9 наказаний приходится 1 награда, в стране, подвергшейся расчленению, 9 наград на 1 наказание». В другом месте эта мысль разрабатывается более подробно и несколько иначе: «В стране, достигшей гегемонии, 9 наказаний на 1 награду, в сильной стране 7 наказаний на 3 награды, а в стране, которая подвергается расчленению, 5 наказаний на 5 наград». Шан Яну вторит Хань Фэй: «Если наказания преобладают, то народ спокоен, но если изобилуют награды, то рождаются мерзости»

Итак, наказаний должно быть гораздо больше, чем наград. Кроме того, награды, выражаясь словами Шан Яна, должны быть легки, а наказания тяжелы. «То, что наказания тяжелы, делает ранг еще более почетным, то, что награды легки, заставляет еще более бояться наказаний». Такое преобладание наказаний следующим образом формулируется в некоторых текстах «Шан-цзюнь-шу»: «Подражание древним состоит в управлении при помощи добродетели, подражание современным - во введении законов, в которых на первом месте наказания». Еще более точно сформулировано это в другом отрывке: «Управление при помощи наказаний приводит к тому, что народ боится и поэтому не совершает мерзостей». Большой ошибкой со стороны правителя было бы, по мнению Хань Фэя, стремление смягчить наказания: «Умный правитель не должен миловать приговоренных к смертной казни или смягчать наказания.»

Наряду с наказанием существовало и стимулирование при помощи наград.

Наградами поощрялись военные заслуги. В гл. XVII «Шан-цзюнь-шу», названной «Награды и наказания», подчеркивается эта сторона дела и говорится, что «ворота к богатствам и почестям должны быть в войне и больше ни в чем». В этом случае «взрослые здоровые мужчины занимаются наступлением, а старые и слабые - обороной, о мертвых не печалятся, а живые отдают себя целиком работе... Стремление народа к богатству и знатности прекращается лишь со смертью, и если приблизиться к воротам богатства и знатности можно только путем военной службы, то стоит людям услышать о войне, как они начинают поздравлять друг друга, и будь они на работе или на отдыхе, едят или пьют, они запевают радостные песни - ведь началась война». Дополнительные сведения об этом пункте программы Шан Яна дает «Хань Фэй-цзы», где говорится, что по законам Шан Яна с каждой отрубленной головой происходило продвижение на одну ступень вверх по служебной лестнице.

Легистский закон имел нечто общее с законностью в современном понимании этого слова, т.к. он был обязателен для правителя в той мере, что и для подданных, и в этом смысле мог до некоторой степени препятствовать произволу.

Закон как основное орудие правителя в понимании легистов направлен на достижение им абсолютной власти и на создание централизованного и мощного государства, обладающего армией, готовой к агрессии и борьбе за гегемонию в Поднебесной. Этой цели служат обе «рукоятки» закона. Наказания, неотвратимо настигавшие всех, кто нарушал царские приказы, будь то сановник, министр или простой человек, были в особенности пригодны для борьбы против знати - главного врага правителя, боровшегося за единовластие. С другой стороны, они давали правителю возможность уничтожать изменников и казнокрадов из знати. Награды же были методом создания аппарата из новых людей, обязанных своим возвышением правителю, вместо старого аппарата, формировавшегося из «ненадежных» представителей аристократии. Но Шан Ян не был бы реалистом в политике, если бы ограничился лишь общим указанием на необходимость пользоваться рукоятками наказаний и наград и не предложил бы конкретных мероприятий, которые должны привести правителя к поставленной цели.

Особенно большое значение он придавал «унификации народа» и его консолидации на двух основных занятиях: земледелии и войне. Как отмечалось, само понятие унификации было выдвинуто Мо-Цзы, в некоторых местах обозначившим его тем самым иероглифом и (буквальное значение: «один», «объединить», «единство»), который впоследствии сыграл столь существенную роль в «Шан-цзюнь-шу». Шан Ян подчеркивает, что народ, сосредоточенный на земледелии и войне, занятиях, которые, по мысли легистов, взаимно дополняют друг друга, хорошо поддается управлению при помощи наград и наказаний и «может быть использован вовне». Унификации, единомыслию народа он придает чуть ли не магическое значение: «Государство, где унификация проводилась в течение одного года, будет сильным десять лет, государство, где она осуществлялась десять лет, будет сильным сто лет, государство, где сто лет проводилась унификация, в течение тысячи лет будет мощным, а это значит, что оно достигнет гегемонии».

Важнейшим средством унификации является распашка целинной земли. В специально посвященной этому вопросу гл. II «Шан-цзюнь-шу» говорится, что распашке целины должна быть подчинена вся жизнь страны. Так например, для распашки целины следует запретить крестьянам продавать зерно, а купцам - покупать его. Если купцы не смогут покупать зерно, то у них не будет особой радости от урожайных лет и больших прибылей в голодные годы. Они станут боязливыми, неуверенными, в конце концов пожелают снова стать крестьянами, и значит, «целина обязательно будет поднята».

Рефрен «целина обязательно будет поднята» многократно повторяется в главе, завершая собой самые разнообразные и, казалось бы, никак не относящиеся к этому вопросу проекты. Мы приводили выше текст, где говорится, что музыка и хорошая одежда не должны проникать в деревню. Тогда крестьяне, работая, не будут обращать внимания на одежду, а отдыхая, не будут слушать музыку. Они не окажутся, следовательно, развращенными и изнеженными, будут заняты только работой, и «целина обязательно будет поднята». Следует упразднить все гостиницы на дорогах. Тогда смутьяны, заговорщики и те, кто смущает покой крестьян, не сумеют путешествовать, трактирщики, которые лишатся средств к существованию, вынуждены будут стать крестьянами, и «целина обязательно будет поднята». Надо запретить путешествовать и сановникам. «Если они перестанут путешествовать, крестьяне не услышат о переменах... следовательно, у умных крестьян не будет возможности отказаться от своего старого занятия, а глупые крестьяне не станут умнее, не получат вкуса к учебе и будут все свои силы тратить на земледелие».

«Если народ не пренебрегает земледелием, государство спокойно и вне опасности», - говорит Шан Ян. С величайшей яростью набрасывается он на тех, кто отвлекает народ интеллигентской кухонной болтологией. В «Шан-цзюнь-шу» говорится: «Красноречие (читай, подвешенный язык в стиле Троцкий-Бухарин. - В.С.) - помощник мятежа; правила благопристойности (балы, приемы, встречи без трусов) - свидетельство разврата и праздности; назначение и продвижение добродетельных - лазейка для хищений и казнокрадства. Если еще прибавляется смута, то все это широко распространяется; если есть свидетельства разврата и праздности, значит, они вошли в употребление; если есть пособницы у нарушений, значит, они появились; если есть лазейка для хищений и казнокрадства, значит, их нельзя уже остановить. Эти пороки, скопившись, приводят к тому, что народ (имеется в виду ОХЛОС. - В.С.) побеждает свое правительство. Если же этих  пороков нет, то правительство побеждает народ... Когда народ побеждает свое правительство, государство слабеет (что случилось с Римом, Византией, нами); когда правительство побеждает свой народ, армия усиливается».

Доказывая, что правителю пристало заниматься укреплением боевой мощи страны и нет для него более серьезной опасности, чем  стремление общаться с интеллигентными людьми, Шан Ян говорит: «Если правитель любит споры и не стремится выяснить пользы спорщиков, то они могут поступать по своему разумению и переносить свои извращенные споры на улицы, где вокруг них собираются толпы. Народ, видя, что они привлекли на свою сторону царя, его приближенных и сановников, начинает подражать им. Так образуются целые партии, а в спорах, заполняющих страну, уже трудно становится разобраться. Этому радуется простой народ, это доставляет удовольствие большим людям, и в результате таких, которые занимаются земледелием, остается мало, а таких, которые ленятся и живут за чужой счет, становится много... Земля из-за этого остается необработанной. Когда образование входит в привычку, народ отказывается от земледелия и начинает заниматься разговорами, высокопарными словами и фальшивыми спорами... и люди стараются превзойти друг друга высокими словами. Так народ отдаляется от правителя, образуется масса непокорных подданных. Философия ведет, следовательно, к тому, что страна беднеет и армия ослабевает».

Здесь упор делается на то, что болтология отвлекает народ от земледелия - занятия, необходимого для укрепления мощи страны. В других местах «Шан-цзюнь-шу» подчеркивается, что интеллигентщина подрывает основы государства, поскольку учит людей пустопорожнему времяпрепровождению и произнесению диссидентских суждений о правительственных мероприятиях. Называя фактическую ликвидацию интеллигентщины его унификацией, Шан Ян говорит: «Под унификацией  я подразумеваю то, что поклонники обширной учености, споров, правил благопристойности, музыки и морального поведения, независимо от того, чисты они или грязны, не должны награждаться богатствами и рангами знатности; они не должны критиковать наказания, вырабатывать свои частные взгляды и, исходя из них, подавать советы вышестоящим».

С  железной последовательностью Шан Ян требует полностью покончить с интеллигентщиной. Сравнивая интеллигентов, «не трудящихся и живущих за чужой счет», с гусеницами, которые, появившись лишь раз, лишают народ пропитания на много лет вперед , он говорит: «Если тысяча человек занята земледелием и войной и лишь один - поэзией, историей, спорами и умствованием, то вся тысяча будет нерадива в земледелии и войне». Для борьбы с этим злом он советует умному государю, установив унификацию, устранить тех, кто не приносит пользы, и превратить весь «ученый и распутный народ» в земледельцев.

Для разъяснения этой же мысли вводятся еще два эпизода. Один из них рассказывает о купце, продававшем жемчуг. Этот жемчуг он помещал в прекрасные, декорированные геммами коробочки. Тогда покупатели стали брать коробочки, но возвращать жемчуг. Начало вэнь сравнивается здесь, таким образом, с обрамлением, не имеющим к жемчугу (пользе) никакого отношения. Соблазн красоты провозглашается серьезной опасностью, с которой постоянно надо быть начеку.

В другом эпизоде эта же мысль иллюстрируется на примере воздушного змея из дерева, над конструкцией которого Мо-цзы трудился три года и который сломался в первом полете. В ответ на утешения учеников, превозносящих его мастерство, Мо-цзы говорит: «Мне далеко до мастерства того, кто делает деревянную упряжь для волов... он не тратит на нее даже одного утра, а она так прочна, что при ее помощи можно перевезти на далекое расстояние груз в 30 даней, и она не ломается много лет».

Шан Ян же обрушивается прежде всего на то, что связано с болтовней. Слово же он считает злейшим врагом государства. (СССР во многом был разрушен из-за балаболок и слов, анекдотов и пр. По сути учение Шан Яна - ответ Даллесу. - В.С.).  Шан Ян говорит: «Умный правитель знает, что любовь к слову не приведет к усилению армии и подъему целины».

Сказанное достаточно характеризует роль войны в легистской доктрине. Отрицательное отношение к интеллигентам находит выражение в том, что входящие в это понятие элементы получают наименования "вшей". Под "вшами" Шан Ян подразумевает древнюю поэзию, правила благопристойности, а также гуманность, самоусовершенствование, красноречие. «Шан-цзюнь-шу» неоднократно повторяется: если в государстве будут эти "вши", то правителю некого будет использовать в земледелии и войне, и это приведет в конечном счете к разгрому и к расчленению страны.

«Если государство сильно, но не ведет войны, то яд распространится внутри него; появятся правила благопристойности, музыка, «вши»; раздел государства станет неизбежным. Если же оно ведет войну, то яд распространится на врагов. Не страдая от правил благопристойности, музыки и «вшей», оно обязательно усилится». Мысль, что война сама по себе служит укреплению государства, еще ярче выражена в другом месте, где говорится: «Если бедное государство займется войной, то яд распространится среди его врагов, в нем не будет «вшей», и оно непременно усилится. Если богатое государство не будет вести войну, то яд распространится внутри него, в нем появятся «вши», и оно непременно ослабеет».

Секретность, по "Хань Фэй-цзы", является частью мероприятий правителя, направленных на предотвращение любой попытки узурпации власти со стороны его приближенных. Об этом свидетельствуют советы правителю внимательно следить за действиями подчиненных, проверять их, находить и уничтожить как предателей тех, кто хочет узнать о тайных недостатках правителя, арестовывать тех, кто был с ними связан, и лишать их всякой поддержки. Эти мероприятия хорошо вписываются в картину той непрерывной войны, которую должен вести с окружающими легистский правитель. Поэтому они сродни и советам Сунь-цзы о том, как обманывать врага: "Если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься".

Казнь Шан Яна не привела к отмене его реформ, и после длившихся более столетия войн государство Цинь, ставшее благодаря централизации, сформированной мощной армии и дисциплинированного чиновничества сильнейшим государством тогдашнего Китая, сумело, разгромив остальные царства, объединить Китай. Известно, что император Цзянь Ши-хуан объединивший Китай, восхищался "Хань Фэй-цзы". Этим объясняется тот факт, что во всех кодексах китайских династий, да и по сей день подчеркивается карательная сторона, и даже когда речь идет о вопросах, не имеющих отношения к преступлениям, мы встречаем стандартную формулу: "Каждый, кто делает то-то, должен быть наказан так-то"..

Легизм наложил отпечаток и на специфику судебного процесса - отвергалась всякая мысль о возможности участия в суде защитников и суд исходил из презумпции виновности обвиняемого. Иначе говоря, не судья должен был доказать, что подозреваемый виновен, а, напротив, подозреваемый считался виновным до тех пор, пока не докажет своей невиновности. От легистов исходила и идея коллективной ответственности, которая давала возможность в полном соответствии с законом уничтожать всех родственников изменников и бунтовщиков. Новейшие исследования достаточно убедительно свидетельствуют о том, что еще недавно не вызывавший сомнения тезис о конфуцианском государстве в Китае нуждается в пересмотре. Китайское государство в основном складывалось под влиянием идеологии легизма.

Владислава СЕЛИНА