Святослав Иванов. Когда закончится Гражданская война?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Святослав Иванов.

Когда закончится Гражданская война?

90 лет назад, 24 октября 1919 года, части Белой армии под натиском красной конницы Буденного навсегда покинули Воронеж.

О том, что произошло в те далекие годы под Воронежем становится ясно из этого короткого эпизода.

В декабре 1920 года, на VIII Всероссийском съезде Советов, в беседе с командармом Первой Конной армии В.И. Ленин спросил:

– Вы понимаете, что ваш корпус сделал под Воронежем?

– Разбил противника, – ответил Буденный.

– Так-то просто, – улыбнулся Ленин. – Не окажись ваш корпус под Воронежем, Деникин мог бы бросить на чашу весов конницу Шкуро и Мамантова, и республика была бы в особо тяжелой опасности. Ведь мы потеряли Орел. Белые подходили к Туле…

Беспримерный рейд эскадронов Мамонтова

А начиналось вся эта история летом 1919 года, когда коммунисты терпели одно поражение за другим на всех фронтах. Добровольческая и Донская армии на юге России под командованием генерала Деникина стремительно продвигались к Москве, а Сибирская армия адмирала Колчака вышла к Волге. Казачья конница устремилась в исторический рейд по глубоким тылам красной Совдепии…

4-й Донской казачий корпус генерала Мамантова (2500 сабель, 14 орудий, 103 пулемета и 3 бронеавтомобиля) переправившись через реку Хопер в районе станции Добрянской, проведя предварительно тщательную разведку, прорвал Южный фронт красных на стыке 8-й и 9-й армий. Казаки легко разбили передовые части 40-й дивизии Южного фронта и продвигаясь вдоль железнодорожного полотна Борисоглебск-Грязи, захватили военный эшелон с мобилизованными в Красную армию крестьянами. И… распустили их. Навстречу казакам были брошены три дивизии красных, снятые с Южного фронта. Потрепав их и частично уничтожив, генерал Мамантов решил занять Тамбов и дать отдых своим казакам. На пути к Тамбову казаки наголову разбивают пехотную дивизию красных и кавбригаду, после чего ворваться в Тамбов уже не составляло труда.

Августовские дни 1919 года в Тамбове были днями ожидания перемен. Большевики спешно покидали город. Только часть латышских стрелков оступала в организованном порядке. Но вдруг с колокольни кладбищенской церкви Петропавловского кладбища по четкому строю латышей ударил пулемет. Придя в себя, они повели прицельный огонь из винтовок. Пулемет захлебнулся. Когда проникли в храм, а затем и на колокольню, то увидели, что там в луже крови, припав к пулемету, лежало тело настоятеля церкви отца Александра. Латыши сбросили вниз с колокольни тело священника, а вслед за ним и пулемет. Покидая храм, взорвали гранатой иконостас.

Казаки взяли Тамбов, потеряв лишь два десятка конников убитыми и ранеными, красных же только в плен сдалось 15 тысяч, уже наслышанных, что Мамонтов не казнит, а отпускает домой. Жители города высыпали на улицу встречать белых. Женщины в слезах целовали пыльных станичников, засыпая их цветами. Позже генерал Мамантов скажет, что нигде его казаков не встречали так хорошо, как в Тамбове. В садах и огородах уже поспевал урожай, и тамбовцы щедро делились им с освободителями.

Казаки размещались в Тамбове на отдых. Рабочие вагоноремонтных мастерских при въезде в город на автомобиле встретили генерала Мамантова хлебом-солью. Он их поблагодарил и попросил с почестями похоронить священника отца Александра. Вечером того же дня Мамантов выступил в клубе железнодорожников с речью перед рабочими вагоноремонтных мастерских, железнодорожниками,

гимназистами и молодежью города. После чего добровольцы сразу же стали записываться в народную дружину, примкнув к Белому движению.

Помня душевную встречу, которую тамбовцы оказали казакам, генерал Мамантов распорядился все продовольствие раздать голодающему населению. В первую ночь, как вошли казаки, в Тамбове никто не ложился спать, на улицах шло веселье. На многих домах были вывешены русские национальные трехцветные флаги. За их хранение большевики расстреливали владельцев как контрреволюционеров.

…После ухода из Тамбова казаков в него возвратились коммунисты. Из мужского монастыря Казанской Божьей Матери, где расположилась губернская ЧК, ночи напролет были слышны крики истязаемых людей. Гремели выстрелы. Китайцы, мадьяры и латыши расстреливали горожан. Расстрел шел днем и ночью. В пригородном Трегуяевском монастыре был организован концлагерь, в который было брошено 30 тысяч жителей Тамбова. Многие в этом лагере были расстреляны, а другие умерли от истязаний, тифа и голода.

…Из Тамбова казаки направились в Козлов, где тогда у красных был штаб Южного фронта, и откуда несколько дней назад бежал Троцкий. Штаб красного Южного фронта при приближении донцов также сбежал в Орел.

Взятие Воронежа

Из Козлова 26 августа белые эскадроны пошли дальше. Были взяты: Раненбург, Лебедянь, Елец… Там, где проходили казаки, народ встречал их цветами, а в Ельце, например, гарнизон красных, перебив комиссаров, встретил казаков с духовым оркестром. Мамонтовские разъезды замаячили на дальних подступах к Рязани и Туле.

На всем пути партизанского рейда 4-го Донского корпуса, Мамантов уничтожал склады большевиков, взрывал железнодорожные мосты, уничтожал коммуникации. Красные были в панике…

Именно в это время генерал Шкуро вполне серьезно рассчитывал сходу взять Москву. Его оптимизм легко понять. В конце июня генерал въезжал в освобожденный от коммунистов Екатеринослав (Днепропетровск) и наблюдал следующую картину (по его описанию): «Люди стояли на коленях и пели “Христос воскресе”, плакали и благословляли нас. Не только казаки, но и их лошади были буквально засыпаны цветами. Духовенство в парадном облачении служило повсеместно молебны. Рабочие постановили работать на Добрармию по мере сил. Они исправляли бронепоезда, бронеплощадки, чинили пушки и ружья. Масса жителей вступала добровольцами в войска. Подъем был колоссальный».

Тем временем, против мамонтовского корпуса большевиками был создан Внутренний фронт. Рязанскую, Тульскую, Орловскую, Воронежскую, Тамбовскую и Пензенскую губернии перевели на военное положение. Предписывалось истреблять белых казаков до единого…

3 сентября 1919 года красный Внутренний фронт вокруг корпуса Мамонтова начал сжиматься, и генерал повернул на юг тремя отрядами. 4 сентября отряд Толкушина захватил Задонск, 6 сентября отряд Постовского взял узловую станцию Касторную, а отряд самого Константина Константиновича – Усмань. Впереди был Воронежский укрепрайон.

10 сентября корпус Мамонтова снова слился воедино под Воронежем. Три дня казаки по нему палили из пушек. Уличные бои в городе продолжались в течение трех дней: с 10 по 12 сентября. 11 сентября мамонтовцам удалось захватить слободу Чижовку, район Заставы и выйти в центр города. Однако большевики бросили на отбивание города все свои резервы, и Воронеж пришлось оставить.

Генерал Шкуро получил приказ взять Воронеж 6 сентября по старому стилю. А 8 сентября корпуса соединились у Коротояка. «Мамантов, – вспоминал Шкуро, – вел за собою бесчисленные обозы с беженцами и добычей. Достаточно сказать, что я, едучи в автомобиле, в течение двух с половиной часов не мог обогнать их.

Мамантов получил директиву перейти на левый берег Дона и овладеть Лисками, облегчая этим задачу донских генералов Коновалова и Гусельщикова, тщетно атаковавших эту важную узловую станцию. Мамонтов допустил крупную ошибку – он перевел на левый берег Дона не только свои войска, но и громадные обозы, имея в тылу у себя лишь единственный узкий мостик. Для охраны своего правого фланга он выставил лишь один конный полк. Вытянувшись в бесконечную колонну по низменному берегу Дона, люди Мамонтова двигались вниз по его течению.

В это время значительные силы красных, занимавших командные высоты, окаймлявшие низменность, перешли в наступление и, сбив фланговый полк донцов, атаковали отряд во фланг.

В этот момент на противоположном донском берегу появился генерал Шкуро. Он скомандовал своему «волчьему» дивизиону, и тот расчистил мост плетями и шашками. Общими усилиями красных с высот над рекой прогнали.

Подвели Мамонтова и туляки-пехотинцы. Это была та Тульская дивизия, сформированная во время рейда из бывших красных, мобилизованных. Теперь на левобережье красные внезапно атаковали их, прижали к Дону и разбили, захватив у них свыше трех тысяч бойцов пленными, всю артиллерию и пулеметы… Пришедшие в себя мамонтовские казаки бросились на выручку своей пехоте. Отняли у победителей артиллерию, часть пулеметов, отбили две тысячи туляков.

Дальнейшее Шкуро описывал так: «Приведя обозы в порядок, Мамонтов перевел их обратно на правый берег Дона. Однако мои казаки успели-таки разбить брошенные повозки; многие щеголяли уже в новой одежде и даже в калошах.

Затем мы с Мамонтовым поехали в Коротояк и получили там директивы из штаба: ему опять двигаться на Лиски, а мне взять Воронеж».

24 сентября Шкуро сначала атаковал Нижнедевицк и захватил там в разбитых частях 8-й армии красного Южфронта свыше семи тысяч пленных, два десятка орудий, много пулеметов. Отвлекающим маневром от воронежской цели Шкуро повернул на север, где взял Землянск, из которого противник побежал к Воронежу.

Преследуя красных, отступающих к Воронежу, Шкуро подошел к нему на 35 верст, чтобы перемахнуть Дон. В это время «обозный» генерал Мамантов вместе с другими донскими частями все-таки взял Лиски, наконец, выполнив давно поставленную перед ним задачу.

29 сентября мост, наведенный шкуровцами через Дон в районе деревни Гвоздевка, был закончен, части ринулись вперед, а красные открыли по «белому» берегу сильнейший огонь.

Перескочившие на другой берег два кубанских полка не сумели залететь в Воронеж сходу. Он был сильно укреплен несколькими ярусами окопов с густой проволочной сетью впереди. Четыре бронепоезда курсировали по опутавшим город многочисленным железнодорожным путям. На рассвете 30 сентября 1919 года шкуровцы снова попытались взять город, но были отбиты.

В 2 часа этого дня в атаку пошли отборные эскадроны генерала Шкуро. Красные выскакивали из окопов, бежали назад к городу. Их преследовала беспощадная шкуровская конница. Вокзал, с которого бросились удирать и бронепоезда, кубанцы взяли сходу. Завязались ожесточенные уличные бои.

В Воронеже казаки захватили 13 тысяч пленных, 35 орудий, «бесчисленные обозы и громадные склады». Они увидели, как расправилась с воронежцами, недавно восторженно встречавшими проходившего рейдом через город Мамонтова, местная ЧК. Шкуро вспоминал: «Из домов, подвалов и застенков все время вытаскивали все новые и новые, потрясающе изуродованные трупы жертв большевицких палачей. Горе людей, опознавших своих замученных близких, не поддается описанию. Захваченная целиком, местная Чрезвычайная комиссия была изрублена пленившими ее казаками. Также пострадал и кое-кто из евреев, подозревавшихся в близости к большевикам.

В народе ходили слухи о чудесах у раки Святого Митрофания Воронежского, совершавшихся при попытке большевиков кощунственно вскрыть святыню. Часовые-красноармейцы неизменно сходили с ума; у дотрагивавшихся до раки отсыхали руки».

После двух лет красного террора в городе был восстановлен порядок.

«По долгу воина и гражданина…»

Белые продержались в городе 23 дня. Заняв Воронеж, белогвардейцы сразу же восстановили старые названия улиц, сбросили с домов революционные плакаты. Была восстановлена должность губернатора. 4 октября 1919 г. на площади Круглых Рядов (сейчас это небольшой сквер в начале ул. Плехановской) белые публично казнили нескольких наиболее одиозных защитников «красного Воронежа». В этот день были повешены комендант города П. П. Скрибис, железнодорожный комиссар В. И. Лаврентьев, командир бронепоезда Шлегель, следователи ЧК Иванов и Петров.

…Это был самый пик наступления Вооруженных Сил Юга России 1919 года, когда через полмесяца – 17 октября деникинцы, захватив еще и Чернигов, Орел, Севск, возьмут свою крайнюю точку в этом рывке на Москву: Новосиль уже «предмосковской» Тульской губернии… И вот в эти самые лучезарные воронежские дни Белой армии точно так же, как год назад донские казаки, удалившиеся от своих станиц под Царицын, заворчали кубанцы. Шкуро засвидетельствовал:

«В городе начала ощущаться некоторая деморализация казаков. До них стали доходить с Кубани неясные слухи о разногласиях между Кубанским народным представительством и Главным Командованием.

– Мы воюем одни, – заявляли казаки. – Говорили нам, что вся Россия встанет, тогда мы отгоним большевиков, а вот мужики не идут, одни мы страдаем. Многие из нас уже побиты. Где новые корпуса, которые обещали? Все те же корниловцы, марковцы, дроздовцы да мы, казаки.

– Вот Рада за нас заступается, да Деникин ее за то не жалует. Не можем мы одни одолеть всю красную нечисть. Скоро нас всех побьют, тогда опять большевики Кубань завоюют…

Казаки стали стремиться на родину под разными предлогами. Все, кто имел право быть эвакуированным по состоянию здоровья и кто раньше оставался добровольно в строю, теперь стремился осуществить свое право… Некоторые казаки дезертировали, уводя с собой коней и приобретенную мародерством добычу. Иные собирались целыми группами и от моего имени требовали себе вагоны, а то и просто захватывали их силой. Численный состав корпуса стал стремительно уменьшаться и дошел… до 2,5–3 тысяч шашек».

То же самое, сказал генерал Деникин о донцах, о разбегающемся с добытым барахлом корпусе генерала Мамантова, окончательно подытоживая результаты его рейда:

«Из 7 тысяч сабель в корпусе осталось едва 2 тысячи. После ряда неудавшихся попыток ослабленный корпус… двинулся в ближний тыл Лисок и тем содействовал левому крылу донцов в овладении этим важным железнодорожным узлом.

Это было единственное следствие набега, отразившееся непосредственно на положении фронта. Генерал Мамантов поехал на отдых в Новочеркасск и Ростов, где встречен был восторженными овациями. Ряды корпуса поредели окончательно».

Когда Мамантов уехал в Новочеркасск общее командование конной группой из 3-го конного и 4-го Донского корпусов принял генерал Шкуро. В конце сентября Шкуро был вызван на совещание в Харьков, где получил задание любой ценой удержать Воронеж.

В город Шкуро вернулся 15 октября, когда красные уже начали Воронежско-Касторненскую операцию, являвшуюся частью осеннего контрнаступления Южного фронта. Против 3-го конного и 4-го Донского корпусов, а также нескольких пехотных частей, приданных им (всего у белых насчитывалось, по данным противника, около 9 тысяч сабель и 800 штыков), к 13 октября красные сосредоточили ударную группировку, в своем составе имевшую 12 тысяч штыков, около 8,5 тысяч сабель, 94 орудия и 351 пулемет.

18 октября в корпусе Буденного состоялась первая корпусная партийная конференция. Два дня Буденный ждал от Шкуро наступления. А потом кто-то из красных командиров предложил написать ему письмо. «Завтра мною будет взят Воронеж, – говорилось в этом письме. – Обязываю все контрреволюционные силы построить на площади Круглых рядов. Парад принимать буду я. Командовать парадом приказываю тебе, белогвардейский ублюдок. После парада ты за все злодеяния, за кровь и слезы рабочих и крестьян будешь повешен на телеграфном столбе, там же, на площади Круглых рядов. А если тебе память отшибло, то напомню: это там, где ты, кровавый головорез, вешал и расстреливал трудящихся и красных бойцов. Мой приказ объявить всему личному составу Воронежского белогвардейского гарнизона. Буденный». Переодевшись в форму белогвардейского капитана, комкор Дундич легко добрался до штаба, представился поручику офицером штаба, передал пакет генералу Шкуро.

Ожесточенные бои, продолжались с переменным успехом до 24 октября, когда части Шкуро, теснимые численно превосходящими их красными, после непродолжительного боя оставили Воронеж. Телеграмма генерала Шкуро на имя генерала Деникина начиналась так: «По долгу воина и гражданина доношу, что противостоять Конной армии Буденного я не могу…» Не только Шкуро, но и другие свидетели подтверждают, что под Воронежем у Буденного было значительное численное превосходство. Ф. И. Елисеев, полковник Донской армии причину поражения белых под Воронежем видел в следующем: «Самое главное в этой трагедии заключалось в том, что генерала Мамантова не было на фронте; генерал Шкуро вернулся в Воронеж только 5 октября, когда уже разыгрался первый и неудачный для казаков фазис боев; и при нем не было его правой руки по операциям, начальника штаба корпуса Генерального штаба генерала Шифнер-Маркевича. С самого начала корпуса действовали без единого руководства и разбросанно».

3 ноября на станцию Воронеж прибыл агитационно-инструкторский поезд ЦК РКП (б) «Октябрьская революция» во главе с Председателем ЦИК РСФСР М.И. Калининым. В тот же день Калинин выступил на массовом митинге во Дворце труда на проспекте Революции (Большой Дворянской) (здание бывшей семинарии, в котором ныне находится монтажный техникум). М.И. Калинин провел затем инструктивное совещание с партийным и советским активом, а приехавшие с ним лекторы выступили на рабочих собраниях. Утром 6 ноября поезд «Октябрьская революция» покинул город.

А 7 ноября 1919 года, в день второй годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, в газете «Воронежская коммуна» крупным шрифтом были напечатаны следующие слова: «Радуйся, красный Воронеж! В славные октябрьские дни ты снова стал советским городом и таким останешься навсегда».

Тотчас после прихода красных в город прибыла Чрезвычайка, пополненная членами уездных комиссий. Чрезвычайка назначила поголовный обход города с целью выяснения контрреволюционеров, бежавших с казаками. Те семейства, члены которых оказывались налицо, что было большой редкостью, ибо около трех четвертей всего населения покинуло город перед его занятием, оставлялись в покое. Тех же, родственники или близкие которых были в отсутствии, арестовывали и затем всех поголовно расстреливали. Было несколько случаев, когда расстрелянными оказывались беременные женщины. На месте бывших монастырей были созданы концлагеря. Как считают воронежские историки, в них чекисты на протяжении почти двух десятилетий убивали одного – трех жителей ежедневно.

Вместо послесловия

Особенно широко советский Воронеж отметил «20-летие освобождения Воронежа и области от белых банд». В 1939 году на эти цели распоряжением Совнаркома было выделено четыре миллиона рублей. 24 октября «доблесть защитников Воронежа» в дни 1919 года была увековечена на семи мемориальных досках. Две из них сохраняются до сих пор. Одна из них укреплена у входа в гостиницу «Бристоль» на главной улице города, где осенью 1919 был штаб укрепрайона красных. Другая – на фасаде железнодорожной поликлиники, также на проспекте Революции, указывает место, где «пал смертью храбрых командир Добровольческого коммунистического отряда особого назначения… тов. Смирнов Петр Дмитриевич».

Воронеж, по сути, до сих пор остается советским городом. И дело не только в памятных досках, которые говорят о «героической обороне г. Воронежа от белогвардейских банд Мамонтова и Шкуро». Все практически тексты – краеведческие, исторические, в отношении даты 24 октября 1919 года, говорят именно об «освобождении Воронежа». Хотя есть и исключения. Воронежский памятный перекидной календарь (издательство ООО «Пресса ИПФ») указанную дату обозначил так: «90 лет назад (24.10.1919) под натиском красных белая армия оставила Воронеж». Но это капля в море, если вспомнить, что улицы города сплошь и рядом носят имена красных палачей.

До сих пор стоят памятники вроде бы и проигравшим в итоге красным вождям. В скверике, слева от здания областной Никитинской библиотеки (раньше это место носило название «площадь Круглых рядов») стоит памятник Жертвам белого террора.

При этом, в стране официально признан государственным флагом белогвардейский триколор. А наша партия власти названа одним из самых популярных лозунгов Белого движения: «Единая Россия». Так, кстати, белые называли и свои бронепоезда.

За гражданской войной символов скрываются внутренние противоречия нашей истории и нашей политической жизни.

Накануне памятной даты воронежские коммунисты распространили следующую информацию: «Депутаты фракции КПРФ в областной думе направили в адрес городской администрации письмо с предложением провести в 2009 году реставрацию постаментов памятника В.И.Ленину на главной площади Воронежа и памятника жертвам белого террора. В 2009 году исполняется 90 лет захвата города белогвардейскими бандами Мамонтова и Шкуро, развязавшими жестокий террор против мирных жителей. Большую часть расходов планируется осуществить за счет средств фонда народных избранников от КПРФ».

Своеобразным ответом им стала листовка Русского Общевоинского Союза, Российского Имперского Союза-Ордена и Казачьей станицы «Воронежская» следующего содержания:

К 90-летию освобождения Воронежа от большевиков

30 сентября года отряды Добровольческой Армии под командованием генерал-лейтенанта Андрея Григорьевича ШКУРО освободили Воронеж от большевиков. После двух лет красного террора в городе был восстановлен порядок. На своих митингах рабочие города постановили всецело помогать ген. Шкуро. В Белые полки стали вступать воронежские добровольцы, в числе которых был и отряд из 600 железнодорожников… Месяц удавалось удерживать город, но в конце октября под напором троекратно превосходящих сил противника, Белые были вынуждены оставить Воронеж. С ними уходили вереницы беженцев… После захвата города большевиками, красный террор вспыхнул с новой силой. Вот лишь некоторые эпизоды большевистских преступлений 1918-20 гг. на воронежской земле:

– 8 февраля 1918 г. Крестный ход с участием нескольких тысяч горожан был расстрелян большевиками из пулеметов.

– В начале 1919 г. были вскрыты и подняты на штыки мощи Святи теля Тихона Задонского и Св. Митрофана Воронежского. Людей сажали голыми в бочки, утыканные гвоздями, на лбах выжигали пятиконечные звезды, священникам надевали на головы венки из колючей проволоки.

– Монахи Митрофановского монастыря, служившие молебен о победе Добровольческой Армии, были заживо сварены в кипящей смоле. В Митрофановском монастыре и Тихвино-Ануфриевской церкви большевики устроили концлагеря для истребления «неблагонадежных лиц».

– Воронежского архиепископа Тихона (Никанорова) повесили на царских вратах Благовещенского собора, и в течение двух месяцев запрещали хоронить его тело. Все формы народного возмущения жестоко подавлялись красными карателями – убивали всех, включая беременных женщин и детей…

Но до сих пор рядом с Никитинской библиотекой находится образец лживой советской пропаганды – мемориал «жертвам белого террора», которым убийцы прикрывали дело своих рук. На центральной площади стоит памятник главному идеологу истребления собственного народа – В.И. Ленину. Улицы города носят имена палачей.

НЕ ПОРА ЛИ ВОРОНЕЖЦАМ ВСПОМНИТЬ ПОДЛИННЫХ МУЧЕНИКОВИ ГЕРОЕВ, И ОСУДИТЬ, НАКОНЕЦ, УБИЙЦ СВОИХ ДЕДОВ И ОТЦОВ?!»

Это лишь маленький эпизод информационной гражданской войны, которая идет в России. А в последнее время с особой ожесточенностью. Горячие споры вокруг книги протоиерея Георгия Митрофанова, статьи бывшего советского диссидента Подрабинека тому доказательство.

Но в этих спорах вряд ли когда-нибудь родится истина. Как и 90 лет назад, бытие во многом определяет сознание. В приложении к политической сводке Особого Совещания при Главнокомандующем Вооруженных сил Юга России от 28 сентября 1919 года сказано: «Настроение крестьян Воронежской губернии характеризуется недоверием и замкнутостью, которые легче всего могут быть побеждены обещанием тех или иных материальных выгод. Не принадлежа ни к какой политической партии, крестьяне терпеливо выполняют распоряжения новой власти, но до явного сочувствия пока еще далеко. Исключение составляет более зажиточный элемент и середняки. Крестьяне этой категории открыто заявляют себя на стороне Добрармии и всячески помогают ей. Крестьянская же беднота сочувствует скорее большевикам, причем наиболее сознательные из ее среды занимаются вредной для нас агитацией против подводной повинности и мобилизации».

В условиях, когда две трети населения области пребывает за чертой бедности трудно бороться с символами большевизма. В стране с чудовищным и беспрецедентным даже для капиталистического мира социальным неравенством выражать сочувствие белым невероятно трудно.

Наша правящая верхушка не понимает, что в Испании, к примеру, Гражданская война закончилась не благодаря знаменитому пакту Монклоа, а последовавшей за ним весомой «социальной ориентации» Основного закона. Согласно испанской Коституции, власти обеспечивают «социальную, экономическую и юридическую защиту семьи» (ст. 39), способствуют созданию благоприятных условий для «наиболее справедливого распределения региональных и личных доходов в рамках политики экономической стабильности» (ст. 40), «поддерживают режим публичного социального страхования для всех граждан» (ст. 41), «гарантируют гражданам достойное экономическое существование в старости» (ст. 50). В Основном законе закреплены права на образование (ст. 27), «на труд, на свободный выбор профессии или занятия» (ст. 35), на «охрану здоровья» (ст. 43), «на пользование благоустроенным жильем» (ст. 47) и т.д. В ней признается «свобода предпринимательства в рамках рыночного хозяйства», но одновременно в ст. 128 Основного закона указано, что «все богатства страны в своих различных формах, кто бы ни был их собственником, служат общим интересам», что «закон может резервировать за публичным сектором важнейшие ресурсы или службы, особенно монополии, а также устанавливать право участия в управлении предприятиями, когда этого требует общий интерес». «Государство, – говорится в ст. 131, – посредством издания закона может планировать общую экономическую деятельность в целях удовлетворения коллективных нужд для обеспечения равномерного и гармоничного развития районов и отраслей и стимулирования роста доходов и богатства, а также его наиболее справедливого распределения».

Мы пока только в пути к такому государству. И нам надо спешить. А то, не дай Бог, виртуальные красно-белые споры выйдут опять на улицу. Возвращение в «Россию, которую мы потеряли», невозможно. Отрицать всё, что случилось со страной, глупо. И нам нужно научиться находить и различать русское в советском . На региональном уровне нужна тщательная ревизия всего исторического наследия прошлого века. По крайней мере, памятник жертвам белого террора в Воронеже необходимо демонтировать и убрать памятные доски, односторонне трактующие революционные события.

Советский памятник жертвам «белого террора»

В первую очередь ввести двойные названия для тех улиц, которые носят одиозные имена красных палачей. А постепенно, не обременяя жителей расходами, избавиться от названий улиц, носящих имена Свердлова, Урицкого, Землячки, Володарского и других. Прежде всего, надо возвратить исконные названия улицам, на которых находятся действующие православные храмы.

Надо заканчивать Гражданскую войну в России. И чем быстрее, – тем лучше. Без этого не будет развития, не будет будущего. Кому по силам эта работа? Я думаю, на местах губернаторы, которые сегодня меньше зависят от красного электората, должны создать специальные комиссии по пересмотру всего спектра проблем, связанного с советским наследием. В гражданской войне героев не бывает. Но каждая губерния, каждый город богат именами, которые заслуживают почестей вне политических споров.

В следующем году Воронеж будет отмечать 425-летие со дня основания. К этой дате известный скульптор Александр Козинин предложил на одной из центральных площадей города установить памятник основателю и первому воронежскому воеводе Семену Сабурову. Проект памятника понравился воронежскому губернатору Алексею Гордееву.

И дай Бог, чтобы установка памятника первостроителю Воронежа стала началом новой традиции. Когда наши земляки, которым города обязаны своим существованием, станут главными фигурами главных площадей, вот тогда и закончится гражданская война символов. Логика, казалось бы, элементарная. Но почему так долго она пробивает себе дорогу?