Владимир ВИННИКОВ РУССКАЯ АМЕРИКА

Владимир ВИННИКОВ РУССКАЯ АМЕРИКА

Вот и выборы прошли, а мы — нет. Политические баталии, как правило, вторичны по отношению к баталиям культурным, хотя наши нынешние “политики” предпочитают этого не замечать. Чтобы потом, объясняя причины своих неудач, с удвоенной страстью разыскивать “черных кошек в темных комнатах”. Господство патриотических настроений в современном российском обществе стало уже несомненным фактом — равно как и нарастающая деградация нашего общества. Тем важнее становятся интеллектуальные и духовные поиски “бытийного пространства” будущей России, открытие которого по своему значению окажется сопоставимо разве что с открытием Америки.

ЭПОХА НЕМАССОВОГО ЧТЕНИЯ

Дмитрий ГАЛКОВСКИЙ. Пропаганда.— Псков, 2003, 448 с., 1100 экз.

Проект Сергея Биговчего "Мы пскопские" (мы прорвемся? но куда?— В.В.), в рамках которого издана эта книга, по замыслу своему, казалось бы, противоречит всей жизненной концепции автора "Бесконечного тупика" и "Разбитого компаса", над творчеством которого витают тени не столько даже отечественной литературы XIX-XX веков, сколько Хорхе Луиса Борхеса и его последователей на необозримой ниве постмодернизма. Галковский вышел поздно и в дороге застигнут ночью постмодерна был. Одно спасение — ночи летом на русском Севере белые. "Если бы мою книгу издали до 1993-1995 года, то есть до окончания эпохи массового чтения, я бы стал человеком очень популярным",— пишет в предисловии сам Дмитрий Галковский и уточняет: "Моя позиция есть позиция обиженного ребенка". Что ж, устами младенца глаголет истина, и достаточно часто глаголет. Но все-таки вольно или невольно принятая автором на себя роль "инфан-террибль" русской литературы и культуры в целом чем дальше, тем сильнее препятствует раскрытию/развитию/реализации его потенциала. "Покуда молод — малый спрос: играй! Но Бог избави, чтоб до седых дожить волос, служа пустой забаве!"

Впрочем, это, как любит подчеркивать Галковский, не более чем частное мнение. Такие "несистемные" люди на самом деле являются, пожалуй, наиболее важными для системы, поскольку именно они определяют границы системы: как внешние, так и внутренние. Даже в эпоху немассового чтения.

ИНИЦИАЦИЯ БЕЗ ИЕРАРХИИ

Алексей МЕНЯЙЛОВ. Сталин. Прозрение волхва.— М.: Крафт+, 2003, 352 с., 5000 экз.

От психоанализа мировой истории автор "Дурилки" перешел к анализу психологии "сталина", "кобы" — вождя русского народа, матрица которого, по мнению автора, реализовалась как минимум дважды: в князе Святославе и товарище Сталине. Впрочем, сравнительное жизнеописание вождей по канонам Светония занимает лишь небольшую часть этой книги, чрезвычайно насыщенной фактологией для такого рода концептуальных изданий. Однако эта особенность вполне объяснима оригинальностью предлагаемых Меняйловым трактовок отечественной истории. Например, удивляет его демонстративная, чуть ли не "неоязыческая", дистанцированность от православной церкви, хотя его герои — и князь Святослав, и товарищ Сталин, и Михаил Булгаков — были, каждый по-своему, отнюдь не чужды православию. Духовная иерархия Православной Церкви не противостоит, а поддерживается военно-политической иерархией народного государства, в России ныне отсутствующей. А у Меняйлова "инициация вождя" происходит вне всякой воинской системы, как бы сама по себе, что в принципе неверно. Хотя, "создание фантомов", ложных целей, против которых направляются удары дезориентированного врага,— один из наиболее эффективных военных приемов. Да и не каждого неофита, как известно, можно сразу "питать твердой пищей".

ВЛАСТЬЮ, ДАННОЙ ОТ БОГА...

Марк ЛЮБОМУДРОВ. Русский рубеж.— СПб., 2003, 156 с., тираж не указан.

"Демократия начинает с ласки и кончает террором". "Династия (Рюриковичей.— В.В.) была неумолимо пресечена". "Смена Ельцина Путиным ничего не изменила в векторах нарастающего разрушения России". Статьи и дневниковые записи, вышедшие, как и полагается диссидентской литературе, в "самиздате", конечно, лишь в малой мере отражают весь объем творчества одного из старейших представителей русской патриотической православной мысли. Профессиональный театровед, Марк Николаевич Любомудров выступает здесь прежде всего в качестве профессионального "мироведа" ("Весь мир — театр...").

Ключевой проблемой современного мира, по Любомудрову, является "государственное самостояние" русского народа, без которого "конец истории" и приход антихриста как символа мирового зла станут уже неизбывными. Многие иллюзии, до сих пор свойственные разным группам русских патриотов, в этом небольшом сборнике развеиваются беспощадно и доказательно. За что и спасибо автору.

ОТ ЦИФРЫ К СЛОВУ

Александр НЕВЕРОВ. Не только о литературе. 33 беседы. — М.: МГО СП России, газета "Труд", 2003, 208 с., тираж не указан.

Разговоры с писателями — частичное возрождение в них древнего дара "боянов", загнанного письменной культурой чуть ли не в подсознание, ставшего достоянием певцов и прочих "артистов эстрады". Человек пишущий и человек говорящий — две разные социальные функции. Собеседники Неверова — от Чингиза Айтматова и Леонида Бородина до Вадима Кожинова и Евгения Евтушенко — связаны между собой только фигурой Неверова и своей формальной принадлежностью к "искусству слова". Впрочем, роль "зеркала", "добру и злу внимающего равнодушно", очень к лицу автору книги, в результате создавшему своеобразную "моментальную энциклопедию эпохи".

КТО ЗА ПУТИНЫМ?

Николай АНИСИН. После Ельцина. Картинки путинской поры. — М.: Мангрув, 2003, 224 с., 3000 экз.

Заместитель главного редактора газеты "Завтра", один из ведущих политических журналистов страны, еще в 1999 году изобрел слово "бонапутизм", призванное подчеркнуть отдаленное родство новой тогда политической фигуры с "императором всех французов" и ее отличие от прочих, "роящихся у трона", кандидатов на управление Россией. Тогда к словам Анисина мало кто прислушался. Как выясняется сегодня — очень и очень напрасно.

Это, конечно, не аргумент в пользу других прогнозов автора, весьма пессимистично глядящего на будущее нашей страны, но всё же довод в пользу того, что знакомство с его новой книгой не будет бесполезным для читателя. "Скверен тот правитель, которого народ ненавидит. Плох тот правитель, которого народ любит. Хорош тот правитель, о существовании которого народ знает". Следом за Бонапартом, как известно, пришла Реставрация, деятели которой "ничего не забыли и ничему не научились”. Книга Анисина призывает будущих деятелей советской реставрации многое забыть и многому научиться. Услышат ли?