Золото «Цезаря…» и Тавиани

Золото «Цезаря…» и Тавиани

Золото «Цезаря…» и Тавиани

ФЕСТИВАЛЬ

Вручены призы 62-го Берлинского кинофестиваля

"Берлинале, как и фестивали в Канне и Венеции, вроде термометра, показывающего температуру за окном и дающего представление о погоде здесь и сейчас", - заметил в одном из интервью Дитер Косслик, директор Берлинале. Судя по конкурсной программе феста, погоду в кинематографе сегодня определяют два фактора: борьба за внимание (и деньги) зрителей в условиях жёст[?]кого экономического кризиса и поиск кинематографического языка, который бы позволил говорить о парадоксах, трагедиях современности. Отсюда два явных тренда: ставка на зрелищную историческую драму, с одной стороны, и обращение к медийным темам, которые у всех были на слуху, чтобы использовать их "по горячим следам".

История не одного адюльтера

Нельзя, правда, не заметить, что важнейшим в историческом фильме оказывается история адюльтера, желательно королевского. По крайней мере именно она оказывается в центре внимания двух европейских копродукций: франко-испанской "Прощай, моя королева!" Бенуа Жакуа и датско-чешско-немецко-шведской картины "Королевский роман" Николая Арселя. Жакуа сделал ставку не на красоты Версаля или эпохи рококо, а на актрис. Диана Крюгер (та самая, из "Бесславных ублюдков" Тарантино) сыграла королеву Марию-Антуанетту, Вирджиния Ледуайен - её фаворитку Габриэлу де Полиньяк, юная Леа Сейду - чтицу книг её величеству. Надо отдать должное режиссёру: он очень мягко акцентировал пикантность любовного треугольника, в котором задействованы только женщины. Гораздо больше, чем перверсия, его интересовала психологическая драма. Но естественно, история французской революции в этом фильме оказывается "зад[?]ником", который даже бегло не прорисовывается. И то сказать, кто же её не знает? По крайней мере в Европе?

Датчанин Николай Арсел (он, кстати, один из соавторов сценария хита "Девушка с татуировкой дракона") идёт прямо по противоположному пути. Ему-то уж точно не надо было изобретать никаких экстравагантных треугольников. Благо история Дании припасла сног[?]сшибательный роман, на который давно облизывались киношники. Вполне реальный - с участием полусумасшедшего короля Кристиана VII, его юной жены, 15-летней английской принцессы Каролины Матильды, которую, как водилось в XVIII веке, выдали замуж чуть ли не с пелёнок, и личного королевского врача немца Иоганна Фридриха Штрунзее, поклонника Руссо и Вольтера. Арсел, режиссёр из нового кинопоколения Дании, который терпеть не может дрожащей ручной камеры, естественного освещения и прочих радостей "догмы", мало того что сделал отличное кино "большого стиля". Мало того что он (вместе с Расмусом Хайстербергом) сумел превратить любовный роман в движитель истории, сохранив и напряжённость психологической драмы, и историческую перспективу. Но он ещё и превращает сюжет, который завис между грубым анекдотом и скандальным конфузом (королева родила дочь от врача короля), в рассказ о том, как люди попытались ускорить историю. Фактически получилась вариация на любимую тему Стругацких "Трудно быть богом". Или - королём. Или - врачом короля, который впервые применяет вакцинацию против оспы (причём наследнику престола), способствует отмене пыток при дознании и создаёт приюты для брошенных детей. Если учесть, что дело происходило за десять лет до Великой Французской революции, то это впечатляет. Понятное дело, плата за "ускорение" не заставила себя ждать. К слову, дебютант в кино Миккел Бое Фольксгаард в роли сумасшедшего короля очень неплох. И своего "Серебряного медведя" Фольксгаард получил не зря.

Другими любителями исторических блокбастеров показали себя китайские режиссёры. На Берлинале, которое в 1990-е открыло китайскую фестивальную волну, были показаны фильмы лауреатов "Медведей" прошлых лет. Чжан Имоу привёз "Цветы войны" (вне конкурса) - эпос о мужестве и самопожертвовании китайцев во время взятия Нанкина японцами. В нём кровавая жестокость войны уживается с почти оперной красотой музыкальных сцен[?] Ван Цюань нян участвовал в конкурсе с фильмом "Равнина Белого оленя". Эпос о столкновении традиционного крестьянского мира с реалиями ХХ?века, в котором каждое новое "освобождение" народа оборачивается либо большой кровью, либо увеличением налогов, снят с монументальной мощью. Для "золота" фильму не хватило целостности и психологической убедительности. Тем не менее "Серебряный медведь" достался оператору Лутцу Райтемайеру.

Выбор "Барбары"

"Барбару", которая стала фаворитом Берлинале (по крайней мере в рейтинге критиков она набрала высшие 3,3?балла), тоже легко счесть историческим фильмом. Благо действие происходит в ГДР. Молодой врач, подав документы на отъезд в Западную Германию, где у неё живёт жених, отправлена в северный провинциальный городок. А уж тут "штази" постаралось обеспечить ей сладкую жизнь с унизительными обысками и бесконечной слежкой.

Казалось бы, перед нами очередная история о жертвах режима. Но Кристиан Петцольд рассказывает совсем другую историю. Барбара в сдержанном, почти минималистском исполнении Нины Хосс - сильная личность, которая делает не столько женский выбор, сколько этический и профессиональный. Её отказ в финале от побега на Запад - это не только жертвенный жест в пользу другого человека, но и нежелание оставлять коллег, пациентов, тех людей, которые зависят от её умений и знаний. В сущности, это история о новой сильной современной женщине - неслучайно рядом с ней появляется провинциальная девочка из отеля, с вожделением рассматривающая западный каталог и берущая "подарок" от очередного френда заранее. И с этой точки зрения "Барбара" очень актуальная история, рассказанная без мелодраматического надрыва, жёстко и точно.

Драма doc. По горячему следу новостей?

Но, конечно, традиционно Берлинале делает ставку на остросоциальное кино, откликающееся на вызовы современности. Другое дело, что ответить на них не так-то просто. Некоторым кажется, что для этого достаточно экранизировать новости. Так, филиппинец Брильянте Мендоза идёт по пути воспроизведения событий 2001?года, когда на филиппинском курорте в отеле были захвачены заложники. Получилось что-то вроде драмы DOC, в которой, правда, роль миссионерки-пленницы сыграла Изабель Юппер, изо всех сил старавшаяся не выделяться в большом актёрском ансамбле. Мендоза, отказавшийся от этических оценок и ушедший от политической драмы, сделал ставку на документальный стиль съёмок. В результате самые сильные впечатления остаются от пиявок в тропической реке, прыгающих дельфинов в океане и неземной красоты попугаев в джунглях, а не от человеческой драмы, рассказанной пунктирно и со слишком многими ответвлениями.

Гораздо мудрее поступил канадец вьетнамского происхождения Ким Нгуен в фильме "Ведьма войны". Он сосредоточил внимание на одной героине - африканской девочке, захваченной повстанцами в нищем посёлке. Детям дают в руки автоматы и объясняют, что оружие - это теперь их мама и папа. Короче, опора и защита. Когда девочка остаётся единственным выжившим ребёнком из её деревни, её объявляют "ведьмой войны", которая должна принести повстанцам победу. Рейчел Мванза, которую режиссёр нашёл на улице в Киншасе, бесподобно сыграла ребёнка-воина, жертву и убийцу, пытающуюся изжить пережитый ужас и вину. При этом история взросления с "калашниковым" в руках рассказана с юмором и поэзией. В ней нашлось место и боли, и человеческой теплоте сочувствия.

Истории жёсткого взросления детей посвящены ещё два отличных фильма: "Просто ветер" (Венгрия, реж. Бенсе Флиегауф) и швейцарская картина "Сестра" (реж. Урсула Майер). Жизнь обитателей Швейцарии в фильме Майер вполне может сравниться с чернушной картиной бедной провинции. Посёлок у подножия Альп не блещет ни роскошью, ни даже достатком. Мы видим мальчишку, ворующего на горнолыжном курорте, чтобы прокормить сестру. К середине фильма выясняется, что она и не сестра вовсе - мама (её сыграла Леа Сейду). Бросающая и предающая его без конца. Семейная драма, естественно, оборотная сторона социальной. Драма "лишних" детей, не нужных ни обществу, ни родителям, оказывается в центре внимания Урсулы Майер, явно ориентировавшейся в кинематографическом языке на немногословные фильмы братьев Дарденн.

Что касается фильма "Просто ветер", то 38-летний венгр Бенсе Флиегауф, имеющий за плечами призы Локарно и Берлина, снял фильм об одном дне румынской семьи. Дне, который оказался для неё последним. Они были шестой цыганской семьёй, расстрелянной в Венгрии. Похоронная песня вначале и три гроба в морге в финале. Между ними - кадры обычного дня, от рассвета до заката. Мы видим этот день глазами матери, дочери и младшего мальчишки, для которого всё это ещё похоже на игру. Отчуждение и тревога, повседневность саспенса возникают из ничего: из шорохов в лесу, взглядов незнакомцев, перебранки с сослуживцами, из разговоров полицейских, что не ту семью расстреляли, надо бы другую[?] Из угроз на улице и драки детей в школе. Сгущение саспенса и его разрешение в финале - и есть сюжет. Сюжет не для детектива, не для жестокого цыганского романса. Скорее - для небольшого рассказа в стиле Чехова, в финале которого ружьё выстрелит.

Братья Тавиани: мы пойдём другим путём

Но лучший фильм Берлинале сделан совсем по другим лекалам. 80-летние Паоло и Витторио Тавиани (на снимке) поставили на Шекспира и взяли "Золотого медведя". Признаться, никто не ожидал такой мощи и такого накала страстей от фильма "Цезарь должен умереть". Думали - политкорректное скучное кино. Заключённые в римской тюрьме строгого режима ставят Шекспира. Театральная постановка, тюремная сцена, чёрно-белое кино.

Но Тавиани перевели трагедию Цезаря на язык итальянских провинций. Получился Verbatim наоборот: люди играют Цезаря и Брута, а выходит - говорят о своей жизни. И когда один из актёров, произнося реплику "Рим - бесстыдный город", добавляет "Как будто о моём Неаполе сказано!", за этим просвечивает не только античность Цезаря или время Шекспира, но и современная жизнь. Почему от фильма невозможно оторваться? Не потому ли, что в лицах итальянских разбойников проступает лик римских императоров и наоборот? Они говорят словами Шекспира о свободе и насилии, то есть самых важных для них вещах, мы видим пробуждение актёрского дара и человеческой души. Трагедия о невозможности сохранить свободу Рима отзывается усиленным эхом в каменном мешке.

Тавиани отказались от "сладкого" финала: ах, искусство облагораживает. Напротив, в конце один из актёров признаётся: "Только после того, как я открыл искусство, эта камера стала для меня тюрьмой". Но при этом Сальваторе Стриано, сыгравший Брута, стал реально актёром. После того как отсидел свои 8?лет с хвостиком. Тот, кто сыграл Цезаря, - написал книгу. Остальные - что же, они вошли в историю не только криминальную, но и в историю итальянского кино. Сняться в фильме классиков - не шутка. Тем более в фильме, получившем золото Берлинале.

Жанна ВАСИЛЬЕВА, спецкор "ЛГ", БЕРЛИН-МОСКВА

Обсудить на форуме