Режиссёр, армеец, гасконец

Режиссёр, армеец, гасконец

Искусство

Режиссёр, армеец, гасконец

ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО

Известно: почти у каждого из театральных критиков была в детстве, в отрочестве или в юности встреча со спектаклем, впечатление от которого сподвигло его в итоге к занятию этим несколько странным, куда как нетипическим родом деятельности.

Для автора этих строк, сперва порядком ушибленного в середине 1970-х любимовской Таганкой, окончательное решение «связать свою жизнь с театром» (пускай в качестве пишущего о нём) вызрело всё же не после «Десяти дней…» и «Послушайте!», а после увиденного также в достаточно ещё нежном возрасте ростановского «Сирано де Бержерака» с Сергеем Шакуровым в заглавной роли, произведшего в душе и в мыслях подлинный переворот.

Это была постановка Драматического театра им. К.С. Станиславского – того краткого, но чрезвычайно продуктивного этапа в его истории, когда по приглашению тогдашнего главного режиссёра сюда пришли трое молодых многообещающих его учеников: Анатолий Васильев, Иосиф Райхельгауз, Борис Морозов. «Сирано» – работа профессионально практически безупречная, пронзительная история о личности, наделённой особым даром, о блистательном герое-одиночке, прячущем за внешней бравадой своё трагическое мироощущение, – была сделана одним из этой великолепной троицы, как я теперь понимаю, во многом и о себе.

Город Челябинск, где рос и познавал жизнь будущий главный режиссёр Театра Российской армии, где он учился в Политехническом по специальности «обработка металлов давлением» и делал свои первые шаги в искусстве в возглавляемом его старшим братом Анатолием легендарном студенческом «Манекене», – это, конечно, не вполне провинция Гасконь. Но недаром, видимо, из этой суровой столицы Южного Урала вышло такое количество выдающихся спортсменов и поэтов… Морозов любит вспоминать об уроках, преподанных ему навсегда «челябинской подворотней». Из этих третьих своих «университетов» он вышел настоящим бойцом – вне всякого сомнения, одним из немногих на современном российском театре.

Его карьера на первый взгляд едва ли не безоблачная (после Театра Станиславского – «Смотрите, кто пришёл!» в Театре Маяковского, глубокий, сильный, далеко опередивший своё время спектакль, потом Театр Пушкина, который новому главному удалось вывести из состояния сонного оцепенения, наконец, Малый, где морозовские постановки также вызвали изрядный шум), на деле менее всего походила на блистательный путь непобедимого чемпиона. Ощутимые неудачи случались в биографии не намного реже, нежели очевидные победы, порой наступали периоды опустошающих творческих кризисов. Морозов сполна испытал на себе всю возможную тяжесть «обработки» творца «давлением», ему слишком хорошо известно, что такое актёрское и человеческое предательство.

Однако, побывав в тяжелейшем нокдауне (оказаться на полу, в нокауте ему не позволял характер), он всякий раз выдыхал воздух, брал паузу, а затем снова принимал стойку и шёл вперёд. Пытаясь доказать что-то, прежде всего себе самому, ставя перед собой всё новые и новые серьёзнейшие, прежде всего внутренние задачи.

Приход Морозова в ЦАТРА в этом смысле абсолютно неслучаен. Дело даже не в том, что этим уникальным театром в своё время руководили его учитель Андрей Попов, а ещё ранее – отец его учителя Алексей Попов. И не в том, что когда-то, почти сорок лет назад, он сам осуществил здесь свою первую дипломную постановку. Для главного режиссёра, полагаю, важен в первую очередь яростный азарт ежедневного, ежевечернего состязания с «самой большой в Европе» драматической сценой. Её размеры, категорическим образом отвергающие саму возможность успеха обычного «среднестатистического» спектакля, что называется, «обломали» не одного талантливого художника. Да что там говорить, если даже сам вышеупомянутый Алексей Попов – общепризнанный мастер «широкого сценического мазка» и массовых сцен – под конец жизни вдруг печатно воскликнул во всеуслышание: «Шайтан её знает, зачем она нужна, такая сцена!»

А Борис Морозов, являясь режиссёром в первую очередь отчётливо психологического толка, несомненным гением такого, сегодня, к сожалению, стремительно забывающегося профессионального понятия, как «разбор» (говорю об этом не понаслышке, а будучи непосредственным на протяжении нескольких лет свидетелем феноменальных морозовских репетиций «застольного периода»), упрямо и последовательно боролся и искал себя на этом невероятном пространстве, осваивал и порой побеждал этот сценический «полигон». В Театре армии имеются, как известно, и другие площадки, кажется, куда более подходящие постановщику с такими умениями и мировидением, подходящие режиссёру, не устающему повторять, что более всего на сцене его интересует Человек. Но Морозов позволил себе «изменить» Большой сцене ЦАТРА, лишь только отдав ей без малого 15 сезонов.

Впрочем, для человека, родившегося в семье военного лётчика, штурмана авиации дальнего действия за полгода до Великой Победы, какого-то иного существования в предлагаемых жизнью и судьбой обстоятельствах было бы невозможно представить.

С 65-летием, Борис Афанасьевич! Для бойца вашего вида единоборств – это не возраст, это пора зрелости и расцвета. И потому – новых вам боёв и новых побед «за явным преимуществом»!

Александр А. ВИСЛОВ, завлит ЦАТРА в 1998–2001 гг.

P.S. Редакция «ЛГ» присоединяется к поздравлению и желает юбиляру крепкого здоровья и новых творческих успехов как на «самой большой в Европе» сцене, так и на других подмостках.