Проблема-2018 / Общество и наука / Культурно выражаясь
Проблема-2018 / Общество и наука / Культурно выражаясь
Проблема-2018
/ Общество и наука / Культурно выражаясь
Страсти вокруг нынешних выборов рано или поздно улягутся. А потому не грех пофантазировать о человеке, за которого Россия проголосует спустя шесть лет. Будут ли в 2018 году востребованы харизма Путина, богатство Прохорова, простоватость Зюганова или лицедейство Жириновского? Размышляет писательница Ольга Славникова
В 2018 году мне бы хотелось видеть в президентском кресле кандидата от оппозиции. Но такой оппозиции, в которой не было бы коммунистов. В моем понятии это представитель либеральной интеллигенции, и в то же время человек, способный управлять государством. Интеллигенция произносит много правильных слов — о том, как надо, как хотелось бы, но мне нужен не теоретик, а практик, человек, который мог бы решать проблемы страны не в идеальных, а в реальных обстоятельствах. С тем госаппаратом, который мы сегодня имеем, с огромной коррумпированной бюрократией, которая никуда не денется в ближайшие 6 лет. Жесткий реалист и циник, разделяющий либеральные ценности и интересы моего слоя — творческой интеллигенции. Совместить эти вещи, здоровый прагматизм и интеллигентский идеализм, боюсь, очень сложно.
Если говорить о конкретных персоналиях, то сегодня я такой фигуры не вижу ни среди кандидатов в президенты, ни вообще на политическом поле. Честно скажу: был бы в списке кандидатов Явлинский, я бы за него не голосовала. Он мне кажется слабым человеком, который испугается, если его выберут. Впрочем, то же можно сказать и о Жириновском, и о Зюганове, и о Миронове. У меня есть ощущение, что быть президентами реально хотят только двое: Путин и Прохоров. Но Прохоров, займи он президентский пост, начнет сразу тасовать кадры, устроит большую «движуху», которая пойдет во вред стране, а не на пользу. При Прохорове может стать непоправимо хуже, чем сейчас.
Так или иначе, но, думая о выборах-2018, я вынуждена говорить об идеальной фигуре, которой нет. Чего не хватает нынешним? Многого. Чтобы соответствовать должности, им недостает осознанного, глубокого, выстраданного патриотизма, который не противоречит либеральным взглядам, патриотизма не в черносотенном и не в националистическом духе. А просто желания защищать интересы своего государства и народа, как внешние, так и внутренние.
Впрочем, это проблема всего слоя интеллигентов-либералов. Они считают, что их главная задача — критиковать власть. Но если критикуешь — предлагай, как сделать по-другому. Я со многими говорила об этом и нередко слышала в ответ: «Почему я должен знать, как надо, это не моя профессия». Вот такая у нас ахиллесова пята. Делать мы не готовы, готовы только говорить и говорить. Вот поэтому интеллигенция и не представлена в политике. Самое комфортное место для нее, увы, в оппозиции. А при таком раскладе власть всегда будет одинаковой — некомфортной, «неправильной». И оппозиция при ней будет одна и та же. Это замкнутый круг нашей политики. Как говорится, за что мы боремся, на то напоремся.
К слову, в России само понятие «интеллигенция» понимается суверенно. На Западе интеллигент — это прежде всего интеллектуал, образованный человек. Для интеллектуала нормы морали — его личное дело. Для российского интеллигента это дело общее, дело того слоя, к которому он принадлежит. То же самое со словом «либерализм». В России оно имеет дополнительную смысловую окраску. Это некая «история вопроса», история жизни человека. Что делали при советской власти? Где были в августе 91-го? Тут мало одних взглядов, важна причастность.
Доживем ли мы до 2018-го года без революций — тоже вопрос. В романе «2017» я описала гипотетическую ситуацию социального взрыва, в который перерос маскарад, устроенный в годовщину 1917-го года. Насколько подобный сценарий вероятен сегодня? Надеюсь, что он невероятен. «Оранжевая революция» в стране, у которой есть ядерное оружие, и там, где его нет, — две большие разницы. На мой взгляд, в России украинский вариант не пройдет. Тем не менее опасность госпереворота на волне оппозиции, но не в интересах оппозиции, существует.
Ведь что такое массовый протест? Это мощный энергоноситель. Как только протест становится массовым, моментально находятся силы, которые этот протест присваивают, направляют в удобное для себя русло. Лидеры протеста, толпящиеся на трибунах, и есть те, кто приватизирует народное недовольство.
Да, горожан белые ленточки объединили, но люди-то они разные. Левые, националисты, прохоровцы… Все шли на Болотную со своим личным, всех что-то не устраивало. И протест каждого признали законным. Этот колоссальный энергоноситель приватизируется. И у этих приватизаторов, сами знаете, все не так уж плохо по жизни.
Мне не все в этих протестах нравится. Например, то, что свобода слова гарантирована не для всех. Из списка тех, кому эта свобода полагается, исключены, например, сторонники Путина. Я не его сторонница. Но если лишают права на позицию, начинают людей записывать в нерукопожатные — это уже за гранью приличий.
Меня часто спрашивают: а могла бы президентом России стать женщина. Отвечаю: власть — это вопрос не гендерной принадлежности, а профессиональной компетентности. Для меня не важно, мужчина или женщина будет моим кандидатом в 2018 году. Не существует такой дилеммы. Путь, который этому кандидату нужно будет пройти, половые различия нивелирует в принципе. Для меня президент — это всегда «оно».