* * *

* * *

Российское начальство ненавидеть бессмысленно, выносить невозможно, терпеть необходимо. В этих трех соснах и блуждает наш несчастный народ, ища выход. И с завистью поглядывая на заграничные солнечные сосновые рощи, где местные веселые народы тоже не любят своих начальников, но это у них получается как-то веселее, что ли. Говорят, все дело в климате, климат у нас плох.

Посмотрим же, что за сырость такая.

Для начала разберемся, что такое начальник вообще и как он относится к подчиненным. О функциях начальства писаны огромные тома, о методах работы с «персоналом» (словцо, кстати, хорошее - вроде производное от «персоны», что уважительно звучит, а на самом-то деле обозначает быдло, которым помыкают) пропеты песни гомеровы, но мы будем говорить о самом-самом простом, базовом. О чем очень-очень редко вспоминают и о чем в книжках не пишут. Точнее, пишут не все. Не до конца, так сказать. А там, в конце, как раз и прячется любопытное.

Итак. Существует коллектив, и у него есть начальник. Оставим пока в стороне тему «формального и неформального лидерства» и прочую шнягу. Примем для простоты, что начальник какой-то есть. Дальше вопрос: считает ли он себя частью данного коллектива, и если да, то как он к этому факту относится? И, кстати, в чем это самое отношение проявляется?

Дальше просто. Он может относиться к этому факту положительно, нейтрально или отрицательно.

Начнем с первого случая, о котором больше всего и пишут. Допустим, начальник искренне радуется тому, что ему довелось работать с такими замечательными людьми. Конечно, он может на них сердиться за какие-то конкретные косяки. Он может даже кого-нибудь прогнать, буде этот кто-то вконец достанет своей пакостностью и ленью. Но в целом он доволен: коллектив-то у него хороший, «люди как на подбор».

Конечно, тут есть нюансы. Можно любить подчиненных по-человечески, а можно - тем же способом, каким любят собаку, автомобиль или деньги. «Эти ребята зарабатывают для меня три штуки баксов в день» - такое понимание тоже, конечно, позитивное, но все-таки это как-то не очень хорошо. Во всяком случае, начальник, который искренне рад общению с подчиненными и просто ведет их вперед, называется «лидер», а который попросту их эксплуатирует, называется каким-нибудь нехорошим словом. Но все-таки и то и другое - в плюсе.

Как ведет себя такой начальник? Не факт, что он будет добреньким. Лидер умеет выжимать свою команду, как лимон, а свои симпатии к ней использует для повышения результативности. Но, тем не менее, люди, попавшие в такой коллектив, чувствуют - кожей, что ли, - что к ним относятся хорошо.

Довольно часто такие начальники применяют «мягкий», он же «мотивирующий» стиль управления. Они не ругают за ошибки, а хвалят за правильные действия, сотрудникам они не приказывают, а подают идеи, не требуют от подчиненных сверхурочной неоплачиваемой работы, а увлекают примером. Впрочем, слово «подчиненные» они, как правило, тоже не любят, а пользуют слово «сотрудники» или что-то подобное. И это отнюдь не эвфемизм.

Продолжаем рассуждение. Есть люди, которым другие безразличны. Такие начальники считаются «сухарями и формалистами» - если, конечно, им вообще все пофиг, кроме зарплаты. Но довольно часто им не безразлично дело, которым они занимаются. Они им готовы заниматься «хоть с кем», лишь бы персонал подобрался дельный. Если дельный не подбирается, они пользуются тем, который есть, школя подчиненных по принципу «не умеешь - научим, не хочешь - заставим». Таких начальников часто ненавидят, но всегда уважают. Потому что работать они и в самом деле умеют, и научить могут, и заставить - тоже.

На этом описание отношений начальника с подчиненными обычно и прекращается. Но есть ведь и третий случай, о котором умные книжки говорят глухо.

Я имею в виду ситуацию, когда начальник относится к подчиненным с отвращением. Не любит людей, над которыми его поставили, и даже не равнодушен к ним, а «презирает и ненавидит».

Дабы было понятно, о чем идет речь, приведем три примера: школа, учреждение, тюрьма. Возьмем самые что ни на есть идеализированные образы этих заведений, чтобы не отвлекаться. Идеальная школа, идеальная казарма, идеальная тюрьма.

Вот школьная футбольная команда. У нее есть капитан - вихрастый веснушчатый пацан, лихо лупящий мечом по воротам и к тому же не лишенный кой-каких руководящих качеств. Он набрал в команду самых лучших, выиграл школьный чемпионат и теперь нацеливается на районный. Он учил играть в футбол половину школы и каждому преподал что-то полезное. Он знает всех, и все знают его. И хоть он троечник, в школе его боготворят. Даже несмотря на то, что он при всех наварил в бубен тому идиоту, что пропустил гол на второй минуте. Потому что он свой в доску и самый лучший, вот.

Теперь учреждение. Нет, не какая-нибудь там кафкианская канцелярия, где господин старший столоначальник властвует над младшим столоначальником, который для него не господин, зато для помощника этого самого младшего столоначальника он царь и бог. Просто учреждение. Функционер Х заведует отделом снабжения отдела Y чернильницами установленного образца. У него под началом десять штатных единиц. Функционеру Х эти штатные единицы глубоко, абсолютно безразличны - он даже не помнит, кого как зовут, и каждый раз сверяется по бумажке. Он раздает задания и контролирует их исполнение. Чернильницы в отдел Y прибыли по расписанию? Взысканий не будет. Не прибыли? Найти виновных, наложить взыскания. Опять не прибыли? Кого-то следует уволить. «Ничего личного», нафиг персонал.

И третья ситуация. Тюрьма. В железных клетках сидят люди. Мимо них прогуливается охранник. Он ненавидит свою работу, он ненавидит тюрьму, и особенно он ненавидит заключенных. Во-первых, просто скучно. Во-вторых, надо на ком-то срывать зло, а они ему подчинены. В-третьих, они преступники. В-четвертых, если что, ему за это ничего не будет. В-пятых, они его ненавидят, вон глаза у них какие.

И вот он ходит и смотрит, не просунул ли кто пальцы за решетку. И дубинкой - бдыщ по пальцам, бдыщ. Заключенный с воем падает и трясет своей вонючей клешней, нарушает своим поганым ором режим. Открыть камеру, войти и отмудохать, отмудохать засранца. Чтоб лежал на полу, скрючившись, и орал громче, громче, а потом уже и не орал бы, а только подергивался - о, это подергивание избиваемого, уродуемого тела! как бы носком сапога достать его в пах, в самое скрюченное, достать до яиц, чтоб сучеблыш выл и по полу катался, а мы его в р-р-рыло, бдыщ в хохотальник, в з-з-зубы, шоб в горло вбить, и каблуком по хоботу херак, херак, юшка шоб брызнула… на брюки попало, сукападло, за это ему еще! бдыщ! обана! и вот так, вот так… шо, падло, сипишь, вот ща те будет слатенько, репка тебе, а вот по репке, по ряпушке херак, по ребрам, по р-р-ребрам, хруст, сип, брызг с губ, бдыщ, бдыщ, обана, бдыщ.

Теперь вытрем пот со лба и зададимся вопросом: является ли охранник по отношению к заключенным начальником?

Ответ положительный. Да, является. Типовым, добавим, начальником.

Вы уже, наверное, догадались, к чему я клоню. Обыкновенный российский начальник к подчиненным относится не хорошо и даже не нейтрально. Он их ненавидит и презирает. И обращается с ними как тот охранник с заключенными, если, конечно, позволяют обстоятельства. Чаще не позволяют, так как «обана, бдыщ» - это все же в ситуации полной безнаказанности, когда душа пирует в хорошо изолированном от общества помещении, где все под контролем и некуда бежать. Но мало ли способов унижать, плющить, заколбашивать и всячески измываться над доставшимися тебе людишками, не прибегая к физическому насилию?