Нейлоновый Дантон (окончание)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Нейлоновый Дантон (окончание)

Сергей Голубицкий, опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №19 от 27 Сентября 2005 года.

http://offline.business-magazine.ru/2005/79/232223/

Окончание. Начало см. в «БЖ» № 18 (78) 2005 г.

Невыносимая легкость собственности

История DuPont XIX века, в первую очередь, интересна якобинскими духовными и политическими идеалами, которые занимали в жизни создателя компании, Элетэра Иренэ дю Пон де Немура, гораздо более важное место, чем лишняя пригоршня долларов. Идеалы эти не только легли в основу корпоративной этики DuPont, но и определили ее привилегированное положение в американском предпринимательстве, поскольку самым неожиданным (для непосвященных) образом нашли глубокое понимание и теплый отклик в душе иллюминированных правителей Нового Света, в большинстве своем - знойных либералов и членов масонского братства. Однако, с точки зрения бизнеса, дюпоновская модель XIX века представляла собой довольно жалкое зрелище: могучие связи и титаническое трудолюбие нескольких поколений семейного клана дю Понов едва-едва компенсировали полное отсутствие эвристического начала. Достаточно вспомнить упорное противоборство Анри Алджернона дю Пона попыткам своего родственника Ламмота разнообразить пороховую монотонность семейного бизнеса производством динамита.

В начале века двадцатого DuPont переродилась. На месте закоксовавшегося истукана, как по мановению волшебной палочки, возник гипердинамичный, ультрамобильный бизнес. С именем возрожденного DuPont связано такое количество научных открытий, тончайших управленческих маневров и блестящих судебных викторий, что хватило бы на сотню-другую рядовых компаний. Эту внутрикорпоративную революцию произвела троица дю Понов нового поколения: Томас Колеман, Пьер и Альфред.

Первым шагом после выкупа молодыми инженерами компании у своих дедушек и бабушек было создание Экспериментальной Станции (Experimental Station, 1903 год) - научно-исследовательской лаборатории для изучения непороховых сфер применения нитроцеллюлозной химии. Поражает генетический потенциал клана дю Понов: во главе ЭС стал родственник Томаса Колемана, Пьера и Альфреда - Франсис И. дю Пон, не какой-то там заурядный управленец, а дипломированный химик с блестящим университетским образованием и задатками первопроходца-открывателя. Качества, которых недоставало DuPont все предыдущее столетие.

Радикальные попытки диверсифицировать бизнес компании пришлись как нельзя кстати: 31 июля 1907 года конкуренты подали иск на DuPont, обвинив ее в нарушении антимонопольного законодательства. И через четыре года федеральный суд вынес вердикт о расчленении DuPont на три компании. 12 июня 1912 года из головного концерна были выделены две пороховые фирмы - «Геркулес» и «Атлас», производственных мощностей которых хватило на изготовление половины всего черного пороха Америки и еще 42% динамита.

В официальных анналах DuPont с гордостью сообщается о том, что головной концерн любезно согласился делиться своим научно-исследовательским и инженерным оборудованием с «Геркулесом» и «Атласом» в течение пяти лет. Трогательность этого жеста буквально вынуждает нас расставить все точки над «i» в провинциальном «кабуки» под названием «Антимонопольный раздел бизнеса». Понимание реального положения дел тем более важно, что впоследствии делили неоднократно. Итак - нужно обладать завидной мерой детской наивности, чтобы полагать, что любая крупная корпорация с легкостью откажется от доли своей собственности и передаст ее в чужие руки по решению собственного федерального суда. Слово «собственный» в этом контексте более чем уместно, поскольку вся американская власть (и на федеральном, и на локальном уровнях) обслуживает главную идею, на которой воздвигнуто величественное здание Бастиона Свободы и Демократии, - идею священной неприкосновенности частной собственности. Посему всякому трезвомыслящему исследователю следует раз и навсегда усвоить простую истину: никакого реального отчуждения собственности при антимонопольных разделах не происходит! Ни-ког-да! Вместо этого проводится формальное перераспределение активов через новые юридические формообразования, иногда даже - с неизменными учредителями, хотя чаще - через группу подставных инвесторов и назначенных держателей акций. Дабы не дразнить общественное мнение.

По этой причине никакого благородства в безвозмездном предоставлении «Геркулесу» и «Атласу» научно-исследовательского и инженерного оборудования нет и быть не могло: и «Геркулес», и «Атлас», с точки зрения прав собственности, - это все та же старая добрая компания DuPont, только под другими именами юридических лиц. Означает ли все вышесказанное, что права собственности вообще никогда не перераспределяются? Конечно, нет! Речь идет исключительно о принудительном отчуждении путем «антимонопольного раздела». Отчуждении, единственным смыслом которого является утоление общественного негодования и подпитка социальных иллюзий. Добровольное же перераспределение случается на каждом шагу и ежеминутно - хотя бы в элементарной форме купли-продажи. Так DuPont многократно избавлялась от своих активов, которые не вписывались в генеральную линию развития компании. Особенно часто это случалось в последнее десятилетие на фоне энергичного поиска перспективных путей развития: в 1999 году DuPont продала «Коноко» - свое нефтяное подразделение, в 2001-м избавилась целиком от фармацевтического бизнеса, переуступив его Bristol Myers Squibb.

В то же время, у меня большие сомнения в том, что DuPont реально отказалась от контроля над General Motors по решению Верховного суда США. Особенно с учетом роли, которую GM играла в истории и структуре компании. В рамках революционной диверсификации, проводимой блистательной Тройкой, Пьер дю Пон приобрел около 20% акций General Motors в 1914 году. На протяжении Первой мировой войны стоимость GM ежегодно увеличивалась семикратно. В 1915-м дю Поны твердо взяли управление General Motors в свои руки: сначала Пьер стал директором, а затем и председателем правления автомобильной компании. В 1920 году Пьер дю Пон передал управление DuPont своему брату Иренэ, а сам целиком сосредоточился на GM, став ее президентом. К этому моменту семья дю Понов владела уже 37% акций General Motors.

В своей новой автомобильной вотчине Пьер создал удивительно гибкую структуру децентрализованного управления, которая уже через годы была адаптирована всей головной компанией (DuPont). А когда гениальный птенец гнезда дю Понов покидал в 1928 году должность председателя правления, General Motors была крупнейшей компанией мира и приносила DuPont ровно половину всех ее доходов!

Помимо колоссальной финансовой выгоды, владение General Motors давало DuPont неоценимые научно-технические дивиденды. Так, в активы GM входила компания Frigidaire, монопольный производитель холодильников, в лабораториях которой проводилась интенсивная разработка новых охлаждающих жидкостей. В конце 20-х годов два инженера по холодильным установкам открыли инертный нетоксичный хлорфторуглеводородный газ без запаха, который окрестили Фреоном. Хитросплетение собственности: хотя открытие формально состоялось в подразделении General Motors, производством фреона занялась DuPont - в 1930 году она построила завод в Дипуотер (штат Нью-Джерси) для выпуска этого феноменального хита XX века, без которого не обходится ни один холодильник, кондиционер и дезодорант планеты. Дальше больше: используя разработки GM в области CFC (тех самых хлорфторуглеводородных газов), ученые Экспериментальной Станции DuPont вышли на революционный Тефлон, инертный и чрезвычайно стойкий полимер, применяемый для изготовления ядерного топлива и антипригарных сковородок.

Дальнейшее сращивание структур окончательно усложнило дело в глазах пребывающей в демократических иллюзиях общественности: газ фреон, открытый Frigidaire, производили на заводе DuPont, а продавали через совместное предприятие DuPont и General Motors - Kinetic Chemicals. В 1949 году весь пакет - и производство и маркетинг - передали Подразделению Органической химии (Organic Chemicals Department), созданному на базе Grasselli Chemical Company, еще одному удачному приобретению DuPont, под зонтиком которого в 40-е годы был консолидирован весь биохимический бизнес компании. Терпение конкурентов лопнуло: они подали новый антимонопольный иск.

Процесс продолжался восемь лет, и формально DuPont его проиграла, продав к 1961-му году все находящиеся в собственности акции General Motors. Вы верите в то, что семейный клан дю Пон отказался от реального контроля над General Motors только потому, что так захотелось микроскопическим конкурентам и Дяде Сэму? Вопрос риторический.

«Двузубая атака»

События, связанные с удачными поглощениями DuPont и последующими антимонопольными «отчуждениями», интересны не столько как иллюстрация основополагающих иллюзий общества «свободного предпринимательства», сколько блестящей бизнес-концепцией, адаптированной гениальной Тройкой молодого поколения дю Понов. По аналогии с популярной опционной стратегией, применяемой трейдерами на деривативных биржах [138], эту концепцию можно окрестить Two-Pronged Attack - «Двузубой Атакой» [139], поскольку она соединяет в себе две, казалось бы, разнонаправленные тенденции: коммерческие поглощения и некоммерческую (на первый взгляд) научно-исследовательскую деятельность.

Впервые эту технику Пьер дю Пон применил в 1910 году, когда купил компанию Fabricoid за более чем солидные 1,2 миллиона долларов. Fabricoid была производителем искусственной кожи, которая, однако, пользовалась очень ограниченным спросом. Оборудование Fabricoid было устаревшим и технически несовершенным, а качество выпускаемой продукции находилось по ту сторону добра и зла: цвет искусственной кожи был монотонно-непривлекательным, ее нельзя было перекрашивать, а при малейшем изменении температурного режима кожа трескалась и разваливалась.

Зачем Пьер дю Пон заплатил огромные деньги за такую дребедень? Затем, что к тому времени Экспериментальная Станция DuPont добилась революционного прорыва в разработке сторонних (не пороховых) применений нитроцеллюлозы и, в частности, вышла на новые виды красителей и технологий их нанесения. Инженеры DuPont создали для кожи Fabricoid нитроцеллюлозное покрытие под названием «пироксилин». Он великолепным образом поддавался окраске пигментами, растворенными в касторовом масле, и не только придавал конечному продукту желаемый цвет, но и делал искусственную кожу мягкой и гибкой. Без симбиоза с DuPont компания Fabricoid и ее продукция давным-давно стали бы достоянием истории, однако пироксилиновая инъекция научно-технического гения якобинского клана привела к тому, что, начиная с 20-х годов, практически вся автомобильная промышленность Америки использовала искусственную кожу Fabricoid для обивки сидений и крыш автомобилей с откидным верхом. Лишь в 40-х годах удачное детище «двузубой атаки» DuPont сменили ткани с виниловым покрытием.

Теперь самое поразительное: «двузубая атака» DuPont на Fabricoid оказалась на поверку гораздо более глубоко эшелонированным маневром! Я только что упомянул о том, что Экспериментальная Станция вышла на новые виды красителей и технологий их нанесения. Полезно проследить, как она на них вышла. Нисколько не принижая роли скромных американских химиков и инженеров, колдующих не покладая рук над дымящимися колбами и змеевиками в лабораториях семейного концерна, вынужден сообщить, что накануне Первой мировой войны лучшие в мире красители производились в Германии.

Поначалу DuPont положилась на данные британской разведки, полученные по личным дружественным каналам, о немецких формулах и технологиях. Однако все попытки экспериментально воспроизвести производственные процессы провалились - качество красителей не лезло ни в какие ворота. В официальной биографии DuPont говорится, что после поражения Германии в войне DuPont пригласила немецких ученых на работу в специально созданную Лабораторию Джексона в штате Нью-Джерси, где они и воссоздали оригинальные рецепты успешных красителей. Полагаю, что без специалистов не обошлось, однако главная составляющая успеха DuPont лежала в несколько иных плоскостях.

По доброй традиции, Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну в самый подходящий момент - а именно, накануне окончательного разгрома Германии, и это позволило Дяде Сэму принять самое деятельное участие в разделе немецкой собственности. В частности, американское правительство захватило, среди прочего, все имущество IG-Farbentrust (немецкого красительного треста) и передало его своему главному пороховщику DuPont со всеми необходимыми потрохами - точными формулами и пропорциями для производства красителей вместе с правильным оборудованием и станками. Думаю, немецкие ученые в этой сделке проходили в качестве приятного бонуса. Но и это еще не всё: вместе с имуществом немецкого красительного треста DuPont унаследовала и все его патенты - солиднейшая экономия и дальновидный задел на будущее!

Еще одна вариация «двузубой атаки» DuPont - история с целлофаном. Этот ценный продукт был изобретен в Швейцарии, где и было налажено его производство в 1912 году. В 1923 году DuPont выкупила патент, действительный на территории Соединенных Штатов, и годом позже запустила собственный завод в городе Буффало. Однако изготовление чужого продукта противоречило революционному духу нашего героя, поэтому ученые Экспериментальной Станции принялись активно разрабатывать альтернативу. Удачным поводом для изменения патентного статуса стал такой существенный недостаток традиционного швейцарского целлофана, как его неспособность останавливать водяное испарение. Воду он держал, а пар - нет, поэтому был не пригоден для упаковочной индустрии. Под руководством исследователя DuPont Хейла Чарча было протестировано более 2 000 производственных процессов, в результате чего на свет появился влагозащитный целлофан, который DuPont успешно перепатентовала на свое имя в 1927 году. Блестящий бизнес-маневр, не допускающий и намека на нечестное ведение борьбы!

Армия гениев

Безусловно, перводвигателем исторического успеха DuPont явилась почти мистическая дальновидность менеджеров семейного клана дю Пон нового поколения. Так, в 1927 году Экспериментальная Станция получила беспрецедентный импульс в своем развитии: чуть ли не впервые в истории человечества правление DuPont одобрило академическую программу фундаментальных исследований, никак не привязанных к текущим коммерческим задачам! Вы только представьте себе капиталистическое предприятие, предоставляющее ученому люду право заниматься абстрактными научными изысканиями без всяких обязательств по практической привязке! Да Карл Маркс перевернулся бы в могиле, если б узнал о столь чудовищном нарушении якобинским семейным кланом непреложного закона безудержного обогащения! Можно попытаться оспорить фразу «впервые в истории», выдвинув в качестве альтернативы деятельность научно-исследовательских институтов Советского Союза. К сожалению, сравнение не выдерживает критики. Советская модель целиком и полностью полагалась либо на рабский (в сталинских «шарашках»), либо на полурабский (во всех последующих НИИ, в которых пресловутые несчастные «мэнээсы» получали зарплаты на уровне низкоквалифицированных рабочих) труд. Тогда как DuPont выделяла на развитие своих фундаментальных исследовательских программ сотни миллионов долларов! Одно дело потратить государственные «ничейные» фонды, другое - вынуть живые деньги из собственного кармана и употребить их на деятельность, результаты которой не гарантированны в 9 случаях из 10.

Дальновидность семейного совета дю Понов окупилась сторицей: целая плеяда гениальных химиков и инженеров из года в год творила для DuPont подлинные технологические чудеса. Причем, как и бывает при фундаментальных исследованиях, многие открытия делались совершенно неожиданно и в тех направлениях, которые, казалось, не имели ни малейшего коммерческого применения. Самый яркий пример - открытие тефлона, которое в 1938 году совершил в дюпоновской лаборатории Джексона блестящий химик Рой Планкетт. Экспериментируя в режиме свободного полета с фреоном, двадцатисемилетний ученый по ошибке довел пар холодильного агента до такого состояния, что он превратился в густое желе белого цвета. Вместо того чтобы выбросить испорченный полимер, Планкетт принялся изучать его свойства. Обнаружилось, что неожиданное белое желе проявляет себя как предельно инертное вещество по отношению к абсолютно всем химикатам, включая и высококоррозийные кислоты. «Какая замечательная смазка!» - подумал Рой Планкетт, и на свет появился незаменимый компонент артиллерийских запалов, ядерного топлива, кабельной изоляции, водоотталкивающих тканей и покрытий для сковородок.

Героем, убедившим Исполнительный комитет DuPont в необходимости финансировать коммерчески независимые фундаментальные исследования, стал директор Химического департамента Чарльз Стайн. Кажется, дар убеждения был главным талантом Стайна: ему удалось рекрутировать в ряды научной Армии сотни звездных ученых. Таких как Томас Чилтон, возглавивший впоследствии легендарное подразделение DuPont по разработке методов развития производства; Аллан Колбёрн, прославившийся фундаментальными открытиями в области теплопроводимости и перераспределения энергетических потоков [140]; а также великий химик Уоллэс Карозерс, произведший три эпохальных открытия - неопрен, холоднотянутые полимерные волокна и нейлон. Открытия Карозерса не просто принесли DuPont новые высокодоходные продукты, но и создали целое направление индустрии синтетического текстиля и полихимии.

В конце 40-х годов президент DuPont Кроуфорд Гринвальт и директор Химического департамента Элмер Болтон добились еще одного беспрецедентного увеличения финансирования Экспериментальной Станции - на 30 миллионов долларов. В мае 1951 года произошло объединение всех производственных лабораторий DuPont в общий научно-исследовательский комплекс, усиленное качественным расширением экспериментальной базы. Такая грандиозная концентрация знаний позволила компании произвести в 60-е и 70-е годы еще одну революционную диверсификацию бизнеса за счет освоения биохимической и фармакологической областей.

В 1984 году - революция № 3: Экспериментальная Станция пополнилась новой лабораторией им. Гринвальта - шаг, открывший перед DuPont ворота биологических и экологических изысканий. Сегодня Экспериментальная Станция является крупнейшей и самой многопрофильной промышленной лабораторией в мире.

Вместо эпилога: q’un sang impure [141]…

После грандиозного потрясения, вызванного выходом DuPont на рубеже тысячелетий из нефтяного бизнеса и фармакологии, последовало другое, еще более громкое отречение: в 2003 году компания провела отпочкование своей самой доходной отрасли - fibers, производства синтетических волокон. Тем самым, за бортом магистральных интересов компании остались такие легенды, как нейлон, полиэстер и лайкра. Ради чего весь сыр бор? Ради тотальной концентрации на направлениях, которые в глазах легендарного семейного клана выглядят как ворота в будущее: генную инженерию и биотехнологии!

Обратите внимание на феноменальное обстоятельство: DuPont производит глобальную перестройку, казалось бы, в самый неподходящий момент затяжной стагнации всей американской экономики. Кризис - самое подходящее время для того, чтобы спокойно отсиживаться на нефтяной вышке, тем более в условиях галопирующего роста цен на жидкое золото. Вместо этого DuPont избавляется от «Конако», а председатель правления и президент компании Чарльз Холлидей заявляет: «Текущая рецессия позволила нам более ясно увидеть будущее и действовать в ускоренном темпе!»

Узреть будущее, отказаться от сиюминутной прибыли, сконцентрироваться на самых передовых технологиях - не в этом ли главная составляющая триумфа двухсотлетней компании? Триумфа якобинского духа и очищающего обновления крови: q’un sang impure abreuve nos sillons!