Днестровская ладья

Днестровская ладья

Портфель "ЛГ"

Днестровская ладья

Юбилейные заметки на полях книги Игоря Гамаюнова

Борис МАРИАН, КИШИНЁВ

Можно ли вместить в трёхсотстраничном романе хронику всей жизни одного человека, то есть целую эпоху длиной в 60 лет? Я не мог в это поверить, пока не прочитал книгу прозы Игоря Гамаюнова «Свободная ладья» (АСТ, 2009), а в ней – роман-хронику «Майгун (1947–2007)». В книге помимо упомянутого романа напечатана подборка рассказов, а также несколько эссе – из тех, что публиковались в своё время в «Литературной газете», прославив автора как мастера этого жанра.

Ещё более знаменит Игорь Гамаюнов своими судебными очерками, печатавшимися в той же «Литгазете», где он проработал почти три десятка лет.

Меня книга Гамаюнова притягивает ещё и тем, что её автор – наш земляк, начинавший свою литературную и журналистскую работу в молдавской печати 60–70-х годов.

Когда я читал роман, мне казалось, будто перелистываю страницы собственной биографии. Что-то тёплое, родное зашевелилось в душе, стоило мне погрузиться в повествование о жизни провинциального послевоенного райцентра в живописном уголке бессарабской степи, у излучины Днестра. Ведь я тоже рос в те же послевоенные годы в таком же степном райцентре, но, правда, без реки, и даже в такой же учительской семье. И потому по ходу развития сюжета узнавал как старых знакомых большинство персонажей: в главном герое семикласснике Викторе Афанасьеве – себя; в его «пассии» Кате – мою первую любовь Нелю; в сумасбродной, политически «неподкованной» Лучии Ивановне – нашу «румынку» Ларису Ивановну. У чудаковатого «француза» Бессонова, основного и почти единственного положительного персонажа романа, нашёлся и у нас, в Тараклии, аналог – правда, не «француз», а «француженка» Лидия Алексеевна, в довоенные годы учившаяся в Сорбонне и тоже заразившая всю школу и её окрестности любовью к французскому языку и литературе… Словом, deja vue какое-то!

До боли похожим оказалось и отражение большой партийной политики в нашем маленьком захолустье, где, как и в гамаюновских Оланештах, местные власти искали собственных «космополитов». И самое смешное – находили таковых. У нас, к примеру, этот крест выпал на долю замечательных, очень популярных среди местного населения двух врачей…

И вот мы, 17-летние сельские парни и девушки поколения «пятидесятников», пройдя начальную суровую школу жизни, встретились в вузовских аудиториях, в редакциях газет, радио и телевидения. Сходились легко, дружили искренне, потому что за плечами у нас были одинаковые мечты, а впереди – одинаковые проблемы. Тогда-то, году в 62–63-м, мы и познакомились с Игорем Гамаюновым – корреспондентом кишинёвской газеты «Юный ленинец», выпускником МГУ. Не скажу, что мы с Игорем были друзьями, но товарищами – это точно. Было в нём, молодом и пылком, нечто мужское и мужественное – какая-то принципиальность и порядочность, что ощущалось даже в первых его газетных публикациях и что привлекало меня.

Конечно же, я и подумать не мог, что через несколько лет он вдруг подастся в Москву и завоюет там дефицитнейшую печатную площадь в «Огоньке» и в «Литгазете», где со временем перенял роль асов писательской публицистики, прославившись затем своими документальными книгами на криминально-правовую тематику. Ну а то, что он к тому же стал первоклассным писателем, входящим, по моему мнению, в первую десятку мастеров российской прозы, – это вообще для меня приятное потрясение.

Я ведь говорю это не только по юбилейной надобности, а как честный завистник, прочитавший многое из написанного им с красным карандашом в руке и в тёмных критических очках на переносице. Вывод: И. Гамаюнов – мастер драматического сюжета (ну так это он руку набил на судебных очерках, говорил я себе), излагает мысль кратко и чётко (ну так это газетная школа!), поэтичен (начитался Паустовского!).

Но главное-то, главное: ясный, лёгкий, натуральный русский язык – это откуда? В молдавской провинции такого никак не добудешь. Значит, вовремя уехал Игорь в Россию, подумал я, и там, окунувшись в языковую стихию, пропитался ею. Да и тот факт, что родился он и научился говорить в русской саратовской деревне ещё до переселения в Молдову, несомненно, сыграл свою роль. Кстати, такой поворот судьбы Игорь Гамаюнов приписал и главному герою романа «Майгун» Виктору Афанасьеву, который долго маялся в поисках своих этнических и духовных корней, пока не обнаружил их на развалинах дедовского поместья в Саратовской губернии. Таким образом наш прозаик замкнул сюжет романа, восстановив оборванную связь времён и поколений.

Однако для нас ещё важнее то, что автор как бы восстановил тем самым обрушившийся духовный мост между Молдовой и Россией… Игорь Гамаюнов строил этот мост вместе с такими выдающимися деятелями молдавско-русской культуры, как Ион Друцэ, Евгений Дога, Кирилл Ковальджи, Вадим Дербенёв, Ион Унгуряну, покойный Эмиль Лотяну и со многими другими, менее известными личностями. В своё время все они, задыхаясь от тюремно-идеологической атмосферы местного молдавского розлива, покинули малую родину, переместившись с провинциальной орбиты на всесоюзную, и приобрели в Москве второе мощное творческое дыхание. Для большинства, в том числе и для Игоря Гамаюнова, это был отчаянный, но мужественный поступок, и, как теперь видно, вполне оправданный, поскольку именно в Москве расцвели и закалились их таланты, оставив, думается мне, молдавский след в русской культуре.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: