Монетизация квантов
Монетизация квантов
Баулин Александр
Известный венчурный капиталист Сергей Белоусов построил свою бизнес-стратегию на инвестициях в знания. Многочисленные истории успеха заставляют серьезно отнестись к его намерениям сделать миллиарды на единичных квантовых эффектах
Сергей Белоусов
Фото: Алексей Майшев
Четыре года назад Сергей Белоусов , возглавлявший тогда компанию Parallels, рассказывал журналу «Эксперт» о подводных камнях работы с инвесторами: «венчурном изнасиловании» и жесткой манере западных бизнесменов, постоянно стремящихся «отжать» партнера. За прошедшее время Белоусов сам стал венчурным капиталистом, но так и не укладывается ни в стандартный типаж бизнесмена, ни в образ нарисованного им же венчурного капиталиста. Если основанная с его участием Runa Capital действует в ИТ, привычной области для инвестиций, то Quantum Wave Fund (Qwave Fund), пожалуй, первый в мире фонд, задача которого — заработать на инвестициях в квантовые технологии. Начав разговор со связи полученного образования и выбранной сферы в венчурном бизнесе, мы закончили его обсуждением взаимосвязи проблем российского рынка инвестирования и образования.
С точки зрения интервьюера, бизнесмены делятся в основном на два типа. Одни отвечают на все вопросы, вальяжно развалившись в кресле, кажется, что вот-вот закурят сигару. Складывается впечатление, что они заранее просчитали все возможные расклады и только выбирают нужный ответ из заготовленных вариантов. Другие всегда напружинены и энергичны. Речь идет о внутреннем состоянии, о способе говорить. Кажется, что любой вопрос для них вызов, а ответ — способ вылить свою энергию на собеседника, чтобы заразить его своими идеями. Сергей совмещает в себе оба типа: может спокойно отвечать на вопрос в течение пятнадцати минут, но если тема задевает его за живое, начинает энергично мерить шагами кабинет, объясняя близкие ему вещи.
— При вашем содействии в 2011 году был организован Российский квантовый центр ( РКЦ), а в декабре 2012- го вы стали сооснователем фонда, инвестирующего в квантовые технологии. Образование в МФТИ сказывается?
— Дело не только в МФТИ. Уже в детстве я проводил много времени в физических лабораториях, куда родители-физики брали меня вместо садика. Затем я обучался в спецшколе-интернате номер сорок пять при ЛГУ, которая была одной из сильнейших в Союзе на тот момент. Бо?льшую часть образования мне дали многочисленные курсы, спецкурсы, книжки, которые мне подсовывали родители; в школе активное изучение физики мне требовалось для побед на олимпиадах. Хотя уже тогда раздавались звоночки, что одной наукой дело не обойдется. Как-то я проиграл олимпиаду знакомому и сильно переживал. И практически следом мы проходили тест на определение профнаклонностей. Он показал, что выигравший знакомый должен стать ученым, а я — администратором. Меня тогда это сильно возмутило, потому что в будущем я видел себя только физиком, но жизнь расставила все по местам.
В результате в МФТИ я не ходил на лекции, потому что уже все знал; мне даже не хотели ставить пятерку по квантовой механике, долго пытали на экзамене, но потом все равно поставили. Конечно, некоторые семинары я посещал, лабораторные сдавал, но основная польза от Физтеха — пример качественного образования, там узнаешь, что такое правильно организованная научная среда. Второе, что дал Физтех, — качественные связи. Из-за высокой конкуренции приходится самосовершенствоваться, есть возможность оценить себя на фоне самых «продвинутых» людей и увидеть их методы достижения целей. В результате знакомства с однокурсниками стали важными, полезными контактами, которые потом активно использовались в работе — большинство ключевых людей в Parallels выпускники Физтеха.
Думаю, образование как таковое, если забыть про знакомства и связи, — как витамин. Это полезно. Без него можно, хотя, наверное, тяжело.
— Создание фонда в области квантовых технологий — это уступка несостоявшемуся ученому или предчувствие большого бизнеса в этой области?
— Вообще, слово «бизнес» — философское понятие. Мне кажется, люди в современном мире потеряли понятие «человеческие ценности». Считается, что их осталось всего две: американская демократия и деньги. Поэтому все время встает вопрос: либо ты борешься против американской демократии, либо «за». Либо ты зарабатываешь деньги, много денег, либо тратишь жизнь зря. Понимание вызывает еще, может быть, стремление к славе. На самом деле это не такие уж значимые вещи.
Для меня самая главная ценность — знания, и любое их создание — интересный и полезный процесс. Люди в общем-то живут, чтобы создавать знания. Богатство для меня не очень сильный стимул: трачу я не слишком много, и нет вещей, которые я не могу себе позволить. Бизнес меня привлекает возможностью узнать что-то новое. Наукой тоже интересно заниматься: знания приводят к технологиям, технологии создают бизнесы. А квантовые технологии я выбрал, потому что они мне кажутся достаточно перспективными. В этой области должны появиться гигантские объемы новых знаний, которые очень сильно поменяют то, как устроен человеческий мир. В будущем это новая, многомиллиардная индустрия, которая будет определять технологическую картину нашей цивилизации.
— Давайте точнее определимся с областью интересов Quantum Wave Fund. Ведь квантовые эффекты сейчас приходится учитывать даже в процессорах, которые выпускаются миллиардами штук.
— Qwave интересуется проектами, в которых учитывается влияние единичных квантовых эффектов. За последние двадцать лет ученые научились их наблюдать. Один электрон, одно квантовое состояние — с помощью этого можно сделать принципиально лучшие технологии для коммуникаций, вычислений и измерений. Устройства, построенные на этом, будут на порядки быстрее, энергоэффективнее, меньше и точнее.
Например, квантовые сенсоры позволяют создавать миниатюрные и очень точные измерительные приборы. Один из наших проектов связан с модернизацией рамановского спектрометра, который сможет обнаружить наличие одной-единственной молекулы определенного вещества. Потенциальное применение — обнаружение различных веществ, например наркотиков или взрывчатки, в грузе и даже определение, перевозились ли они когда-нибудь в данной сумке. Несколько инвестиций произведено в области квантовой коммуникации. Благодаря квантовым эффектам такая связь абсолютно надежна. Но на данный момент она медленная и действует только на коротких дистанциях, но это уже существующий рынок на несколько миллионов долларов. Конечно, нас интересуют темы, связанные с квантовыми вычислениями: квантовые компьютеры и симуляторы. Они позволят рассчитать характеристики принципиально новых веществ: например, Владимир Шалаев разрабатывает порошок, который делает невидимым объект, вокруг которого он распылен. Если появятся, нас заинтересуют и проекты создания высокотемпературных сверхпроводников, работающих при комнатной температуре.
Основное отличие Qwave от Runa Capital — жесткая ориентация на проекты, имеющие прототипы устройств или коммерческие образцы продуктов. Если некоторые проекты в Runa Capital находятся на нулевой стадии создания прототипа, еще не имеют продукта, то в Qwave таких проектов нет. Такой жесткий отбор связан с тем, что в области квантовых технологий очень трудно прогнозировать трудоемкость — задачи, запланированные на неделю, могут занять полгода. В настоящий момент объем фонда Quantum Wave составляет 40 миллионов долларов и при благоприятных обстоятельствах вырастет до 100 миллионов. Текущих денег хватит для финансирования примерно 20 проектов: доведения готового прототипа до массового рынка или снижения себестоимости коммерческого устройства. Во втором случае мы рассчитываем в разы снижать себестоимость устройств или повышать их характеристики так, чтобы расширять для них круг потенциальных клиентов и открывать принципиально новые рынки. Благодаря такому подходу мы планируем сделать «закрытие» Qwave за традиционные десять лет.
— Как быстро обычный пользователь заметит приход квантовых технологий? Какими они предстанут перед нами?
— Скажем так, через пять лет этого точно еще не произойдет, а через пятьдесят лет они станут неотъемлемой частью нашей жизни. Трудно сказать, в какой момент наш мир изменили, например, обычные компьютеры. Пожалуй, общей мерой должно стать то, сколько времени в сумме затрачивают все люди Земли на использование технологии. За час население планеты тратит 7 миллиардов человеко-часов. Если на использование квантовых технологий из них уходит миллионная часть — это мало, а если 10 процентов — заметно. Так вот, через полвека продукты, использующие квантовые технологии, будут принимать участие в значительной части нашей жизни.
Например, стремительно развивающийся рынок коммуникаций уже сейчас требует верификации собеседника, которого вы, возможно, никогда в жизни не видели. В будущем требования к надежности идентификации личности возрастут, так как вырастет количество операций через интернет. Например, для банковских операций. Финансовому учреждению, скорее всего, понадобится от вас что-то типа ЭЦП на основе вашей ДНК, считывать которую будут квантовые сенсоры. Возможно, появятся квантовые деньги, которые невозможно подделать и украсть.
Развитие квантовых технологий позволит решить недоступные пока науке задачи. Например, Джон Дойл в своем эксперименте пытается померить дипольный момент электрона. Если это удастся, то даст возможность разработать новую физическую теорию, более полную, чем существующая Стандартная модель.
Через 50 лет квантовые технологии станут неотъемлемой частью нашей жизни
Фото: Алексей Майшев
— Идея « квантового фонда» пришла во время работы с Российским квантовым центром или РКЦ служил для обкатки уже имевшихся идей по Quantum Wave Fund?
— При создании РКЦ было понятно, что Сколково, резидентом которого он является, потребует трансформации полученных научных знаний в коммерческие проекты. Кроме того, чтобы изучить опыт работы подобных заведений, я посетил порядка 15 ведущих университетов и квантовых центров мира. Практически во всех этих некоммерческих учреждениях встречались коммерческие спин-оффы, которые были обойдены вниманием венчурного бизнеса. Ученым часто неинтересно превращать открытие в деньги, а бизнесменам трудно отделить ценные научные открытия от проходных. Сейчас наш фонд выполняет в том числе экспертную функцию — нашего опыта достаточно для отбора перспективных проектов, хотя в целом инвестиции в эту область идут пока неохотно. Все сотрудники фонда имеют физическое образование и большой предпринимательский опыт, нас активно консультируют профессора Гарварда, MIT, Сингапурского квантового центра — все это позволяет находить самые прорывные проекты в этой области по всему миру и помогать им стать прибыльными компаниями.
Собственно, момент запуска Qwave был самым ресурсоемким для меня, сейчас основную часть работ по его управлению ведет Сергей Кузьмин, а я основное время уделяю Runa Capital и Parallels в соотношении примерно 50, 30 и 20 процентов (Runa, Parallels, остальные проекты).
— Как вы пришли в венчурный бизнес?
— К моменту появления Runa Capital я уже поучаствовал примерно в 20 бизнес-проектах, приходилось заниматься и инвестициями. Собралась довольно большая группа людей, у которых были деньги и нужные контакты. Понимаете, если у вас образовались большие суммы денег, то в некоторый момент становится тяжело их инвестировать в один проект, хочется диверсифицировать вложения. К тому же предприниматели — это класс бизнесменов, которые испытывают наивысшую степень стресса. У них одно дело, они не могут позволить себе его потерять, поэтому для его спасения будут максимально напрягать свои силы. Венчурный капиталист испытывает несколько меньшее напряжение — это меня устраивает.
Области инвестирования выбирал исходя из собственных интересов и любопытства: ИТ и квантовые технологии. Индустрия ИТ быстро растет во всем мире. Сейчас эти информационные технологии занимают заметный, но не такой уж большой процент человеческой жизни, эта отрасль может вырасти еще в десятки раз в мире, а в России — в сто раз или даже больше. Так что она себя не скоро исчерпает. Глобально ИТ пытаются решить две проблемы, которые терзают человечество уже сотни лет. Первая — это коммуникации и совместная работа. Нам очень сложно эффективно коммуницировать с большим количеством людей, и ИТ помогают людям, находящимся в разных местах, эффективно обмениваться данными и общаться. Пока это проблема нерешенная, и еще немало времени на нее предстоит потратить — как при удаленном общении сохранить эффективность труда, достигаемую при личном контакте. Вторая глобальная проблема, которую решают ИТ, — более эффективное использование человеческого времени: они помогают людям стать более продуктивными, производительными. Сейчас человеческое время используется фантастически неэффективно: огромное количество дел, которые вы выполняете даже с применением текущих компьютерных технологий, дублируется. ( Кивает на мой диктофон и ноутбук, намекая, что запись придется расшифровывать, вместо того чтобы распознать. — А. Б. )
Распространено заблуждение, что в ИТ развитие рынка навсегда определено компаниями Google, Apple и тому подобными. На самом деле ИТ порождают компанию уровня Facebook каждые пять-десять лет, каждый раз возникают один-два новых игрока с капитализацией 100 миллиардов долларов.
— Четыре года назад вы рассказывали нам о « венчурном изнасиловании» — когда венчурный капиталист принуждает основателей стартапа к максимально быстрому росту капитализации компании в ущерб его долгосрочной стратегии. Ваши фонды применяют этот прием? Быстрый выход ThinkGrid из этой серии?
— Все-таки у нас немножко другой, «свой» бизнес. Мы больше предприниматели-инвесторы, чем инвесторы-предприниматели. Пример чистых инвесторов — это Private Equity. Есть фонды поздней стадии роста, а мы все-таки больше работаем на ранней стадии, мы в большей степени соучаствуем — наши портфельные компании консультируют опытные СТО, специалисты по рекрутингу, маркетингу, GR и PR фонда Runa Capital. Поэтому «венчурное изнасилование» для нас менее необходимая вещь, но, конечно же, мы остаемся на своей стороне и защищаем интересы фонда. История с ThinkGrid нормальная, «венчурное изнасилование» совсем не обязательно связано с быстрым выходом, а здесь нам повезло.
— Какие области ИТ вам кажутся наиболее эф фек тивными?
— Я вижу три базовых направления технологического развития. Первое — социальные вещи, которые подразумевают сотрудничество большого количества малознакомых людей, сотрудничество миллиона человек по всему миру. Второе — продукты, рассчитанные на смартфоны, которые будут в десятки раз мощнее, чем современный компьютер. И, наконец, облачные сервисы.
С точки зрения трендов я выделяю шесть. Первый банальный — очень низкий уровень проникновения ИТ в малом бизнесе. Хотя именно малый бизнес является главным двигателем мировой экономики, но он реже среднего и крупного использует ИТ, потому что у него нет необходимой экспертизы. Но теперь компьютерные технологии становятся проще и доступнее как по стоимости, так и по простоте использования. Второй тренд — игры, виртуальная реальность и вообще кибермир, в котором можно жить, зарабатывая деньги. Войны будущего будут выигрывать геймеры. Постепенно он заменит кино и театр — это только вопрос времени. Третья тенденция — автоматизация медицины и других услуг, касающихся здоровья человека. Четвертое — финансовые сервисы. Пятое и шестое — образование и совершенствование публичных государственных сервисов. Все эти направления стали актуальными, когда у широких масс населения появились смартфоны, через которые можно получить доступ к высококачественным технологиям. Теперь компаниям и государству есть смысл автоматизировать эти области. У нас много инвестиций в вышеперечисленных направлениях, например в Dnevnik.ru и LinguaLeo в образовании, несколько стартапов в медицинской области. У нас есть инвестиции в сфере развлечений и облачных продуктов для малого бизнеса, таких как конструктор для создания электронного магазина Ecwid.
— А как вы выбираете проекты для инвестирования?
— У нас есть стратегия фонда, и мы стараемся, чтобы выбираемые проекты ей следовали. Для Qwave это продукты на базе квантовых технологий, для Runa Capital — интернет, программное обеспечение и мобильные приложения. Например, альтернативной энергетикой мы не будем заниматься, если только в стартапе не составит существенную часть так называемая интеллектуальная собственность, что-то положенное в программный код. Следующая ступень отсева — чек-лист. В среднем каждый месяц мы получаем 300–400 бизнес-планов от компаний, и наши аналитики проверяют их на соответствие чек-листу, чтобы решить, каким отказать.
Затем мы обращаем большое внимание на три фактора. Во-первых, на команду: есть ли достижения в бизнесе или другие выдающиеся показатели, получаем о ней отзывы людей, на мнение которых можем положиться. Команда — важный фактор, у нас сейчас, например, есть несколько стартапов, которые делают команды, уже имеющие успешные проекты, поэтому, когда мы с ними разговариваем, мы знаем, на что они способны. Во-вторых, мы смотрим на темпы развития. Мир технологий устроен не так, как люди привыкли. Есть некий расширяющийся фронт человеческого знания. Новые научные знания и технологии появляются на переднем фронте этой волны познания. Очень часто их рождения не замечают, не считают их новыми, поэтому важно смотреть на статус проекта. Если команда стартапа кажется плохой, но у проекта быстро растут обороты и прибыль, то, возможно, мы чего-то не понимаем и стоит обратить на это внимание. И третья важная вещь: мы хотим заниматься решением серьезных проблем, мы не хотим инвестировать в проекты, которые просто зарабатывают деньги. Стартап должен решать проблему по-новому, лучше, чем его предшественники и конкуренты.
— А поддержка РКЦ и « Иннополиса» — это инвестиции или пожертвования?
— Инвестиции в науку могут делать только монополии или государство, потому что инвестиция в науку действует таким образом: вы забрасываете деньги вот здесь, а они появляются в виде результата где-то там. Если инвестиций в науку не будет — не будет даже возможности использовать технологии, не то что создавать.
Монополии — это не страшно, потому что они всё сгребают со своего рынка. Государству тоже такой метод подходит: оно инвестировало в науку, потом появились стартапы на территории этого государства, эти стартапы заплатили налоги, какие-то из них выросли в компании и так далее. Частному бизнесу инвестировать в науку очень тяжело. И по причине долгого цикла, и, самое главное, даже если вы создали что-то новое, не обязательно, что оно в том месте, где вы создали, выстрелит. Например, самые успешные инвестиции для американского правительства — это инвестиции в науку, а чуть ли не единственный успешный пример частных инвестиций на глобальном уровне — это монополия Bell Labs. Как только монополию разбили, инвестиции перестали быть эффективными, Bell Labs закрылась. Если коротко — инвестиции в науку очень выгодны для монополий и государства, они намного выгоднее, чем инвестиции в технологии, в создание продукта. В разы! На эту тему есть много экономических исследований.
А меня, как я уже говорил, интересует получение не просто прибыли, а новых знаний. Получение новых кадров в сфере ИТ и квантовой физики соответствует моим интересам. Мне кажется, что и «Иннополис» может быть лучшим по ИТ, а Физтех — и по ИТ, и по квантовым технологиям, так что их поддержка дает синергетический эффект. Хорошие исследования, проводимые отличными учеными, породят в будущем успешный бизнес где-то в этой сфере, и я, наверно, успею с ним поработать.
Я также осуществляю поддержку науки через образовательные проекты, например, Parallels работает с вузами. Для него выделена базовая кафедра на Физтехе, на которой обучается несколько десятков студентов, но они занимаются наукой. Может быть, у этой науки проглядывают черты прикладного характера: для научного проекта надо алгоритмы придумывать, учиться работать с оперативной памятью, сетью или учитывать использование электроэнергии. Но это научный проект, по нему пишутся статьи. Разница в том, что результат научных исследований — статьи, разработки технологий — патенты, создания продуктов — получение прибыли. Студенты должны заниматься наукой, а не стартапами — тогда из них получатся специалисты высокого класса.
Если говорить про эндаумент, то главная причина благотворительности в том, что с некоторого момента понимаешь: больше денег тебе просто не нужно, их в могилу не унесешь. Стимулов делать взносы именно в эндаумент РКЦ несколько. Есть выражение, что все беды мира — от недостатка знаний. Поэтому благотворительность, которая идет на создание новых знаний, — самая эффективная. Квантовая механика — самая любопытная область исследований на данный момент. Это любопытство может привести к бизнесу — если вы участвуете в эндаументе, то какие-то знания и контакты могут оказаться в сфере ваших деловых интересов.
— В России сейчас бум стартапов. Как вы к нему относитесь?
— Сейчас, во время «хайпа» (бума) стартапов — и это не только российская болезнь, а всей Восточной Европы, — очень много «поделочных» инноваторов, которые делают какую-то ерунду. Зачастую на конкурсах стартапов, в жюри которых меня приглашают, нет ни одного нормального проекта!
И есть две причины такой ситуации. Во-первых, из-за хайпа стала популярной игра «Я — стартапер». А во-вторых, у нас недостаточно инвестиций в российскую науку. Способных придумывать новые технологии становится меньше — пять лет назад процент технологических стартапов был выше, чем сейчас. Можно подумать: «О, ну они просто молодые, когда они вырастут, у них будут технологии». Нет! Когда Facebook нанимал людей, у него был выбор из массы выпускников, получивших PhD по computer science: хочешь по базам данных, хочешь по сверхбыстрым мейл-серверам, посылающим миллиарды сообщений в секунду. И они этих людей просто наняли. Нашим стартапам этих людей взять негде, их нет. Большинство проектов со сложными технологическими деталями придуманы людьми, которые получили образование еще в умирающей советской системе. Ее больше нет, а российская только зарождается, и ей надо помочь, потому что есть недопонимание того, что науку необходимо восстановить.
Иннополис
Проектируемый город для молодых высококвалифицированных специалистов со всей территории страны. Планируется, что Иннополис будет возведен по технологии "умный город" с разветвленной деловой, социальной и коммерческой инфраструктурой (технопарки, школы, больницы, торговые центры и т. д.), жилым фондом, а также ИТ-университетом (в партнерстве с американским Carnegie Mellon University).
Российский квантовый центр (РКЦ, RQC )
Международная научно-исследовательская организация под эгидой Сколково, проводящая исследования в области квантовой физики. В органы управления входят как бизнесмены-инвесторы, так и ведущие ученые-физики из Гарварда, Калифорнийского технологического института, MIT и других университетов. В консультационный и попечительский советы РКЦ входят Нобелевские лауреаты Вольфганг Кеттерле (директор Центра ультрахолодных атомов Гарварда-MIT) и Дэвид Гросс (первооткрыватель асимптотической свободы в теории сильных взаимодействий). Сергей Белоусов - председатель попечительского совета.
Parallels
Мировой лидер в области разработки решений для виртуализации и автоматизации для провайдеров услуг, компаний и индивидуальных пользователей. Зародившись в 1999 году как небольшая софтверная фирма, структура прошла путь до корпорации со штатом более 800 сотрудников, владеющей более чем пятью десятками патентов. Parallels поддерживает свыше 1 млн серверов и настольных ПК и обслуживает около 10 млн конечных пользователей в 125 странах. Сергей Белоусов - председатель правления и главный архитектор.
Runa Capital
Международный венчурный фонд размером 135 млн долларов. Штаб-квартиры в Москве и Сан-Франциско. Специализация: инвестиции в технологические стартапы в области интернета, облачных технологий и других хостинговых услуг, виртуализации и мобильных приложений.
Сергей Белоусов - старший партнер фонда.
Quantum Wave Fund (Qwave Fund)
Международный венчурный фонд размером 40 млн долларов (на конец 2012 года). Штаб-квартира в Бостоне. Специализация: поиск частных компаний ранней стадии, развивающих революционные квантовые технологии. Фонд помогает в масштабировании производства продуктов на глобальном рынке и предоставляет соинвесторам платформу для участия в волне квантовых технологий. Сергей Белоусов - старший партнер.