«Остров стабильности» в 2008 году (передача на радио «Эхо Москвы»)
«Остров стабильности» в 2008 году
(передача на радио «Эхо Москвы»)
Ведущие: Т. Фельгенгауэр, Л. Гулько
Л. ГУЛЬКО: Вас приветствуют Татьяна Фельгенгауэр и Лев Гулько. Виктор Геращенко у нас в студии.
В. ГЕРАЩЕНКО: Добрый день.
Л. ГУЛЬКО: Я понимаю, что кризис уже сидит у всех в печенках, в печени и почках, но тем не менее. Поскольку масса была сообщений на наш эфирный экранчик, а что думает Виктор Владимирович Геращенко? Сразу скажу, что есть сегодняшнее интервью в «Российской газете», в «толстушке», итоговой за всю неделю. Там есть мнение Виктора Геращенко. Есть мнение Виктора Геращенко в «Аргументах недели», как эксперт вы там выступаете. Там речь идет о том, что капитализм гибнет вслед за коммунизмом, этот кризис накроет его по полной программе.
Вообще, газеты полны заголовков симпатичных. Передо мной «Аргументы и факты»: «Волна кризиса разбилась о Россию…
В. ГЕРАЩЕНКО: Об остров стабильности, как говорил Кудрин.
Л. ГУЛЬКО: …не причинив экономике существенного вреда, однако, оставила много вопросов, на которые надо отвечать и бизнесу, и простым гражданам».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Интересно, что там ничего не говорится о том, что надо отвечать правительству. А вопросы только те, на которые нужно отвечать бизнесу и простым гражданам.
Л. ГУЛЬКО: Так есть вопросы, на которые нужно отвечать правительству, кстати говоря?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, что тот вопрос, который должен волновать массового слушателя, массового зрителя, массу населения, всего лишь один: будет что-либо с его вкладами в банковской системе? Потому что большинство населения свои сбережения, если имеют, держат в банках. Кое-кто начинает покупать акции каких-то компаний, которые, предположим, на бирже торгуются, но это небольшая часть населения. Большинство же держат деньги в банках. В этом случае я бы со стопроцентной уверенностью сказал бы, что населению ничего не грозит, потому что созданная в 2004 году система страхования вкладов полностью покрывает вклады населения до 700 тысяч рублей. А если у тебя больше, пойди и вторую часть размести в другом банке.
Л. ГУЛЬКО: То есть в одной корзине нельзя держать.
В. ГЕРАЩЕНКО: Если есть норма в 700 тысяч, а у тебя миллион, то 300 тысяч возьми и отнеси в любой соседний банк. И все.
Л. ГУЛЬКО: Это те, у кого есть сбережения в банке.
В. ГЕРАЩЕНКО: И это нужно только в том случае, если банк рухнет. А банк, по идее, рухнуть не может, потому что население в основном держит деньги в тридцатке самых больших банков, все они члены, естественно, этой системы страхования вкладов. Все они, в общем, серьезные банки. Хотя, конечно, и большие банки, как мы видим в США, могут влететь в историю, когда сложный кредитный портфель. Но в любом случае, если даже банк погорит, то система страхования деньги вернет.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А какова судьба банков небольших? Не получится, что после этого кризиса число банков резко сократится? Маленький не выдержит, останется та самая тридцатка, о которой вы говорили.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я не думаю, что мы придем к такой ситуации, потому что, в целом, концентрация банковского дела происходит везде, и происходит не только на страновом уровне, но и на глобальном, когда объединяются банки разных стран, давно это в Европе уже понято. Идут объединения крупных банков из разных стран. Поэтому те объединения, которые у нас могли бы иметь место из-за того, что какой-то банк себя чувствует слабым, у него не хватает ресурсов, капитальной базы, он находит себе партнера или уходит со сцены, некоторые просто продают свой банк, уходят в другое дело, а их покупает какой-то более сильный банк, я считаю, что в этом ничего плохого нет.
Единственное, что не нужно эту тему насильно…
Л. ГУЛЬКО: Педалировать.
В. ГЕРАЩЕНКО: …насильно ее пропихивать через прессу, что нам нужно меньше количество банков. Как иногда сравнивают дефолт. В дефолт пострадали крупные банки, потому что они были крупными брокерами и инвесторами для себя, для клиентов, на рынке ГКО. Средние банки, региональные, не могли себе этого позволить по ресурсной базе, и они все сохранились.
Л. ГУЛЬКО: Серж задает вопрос: «При какой цене на нефть Россия будет вынуждена брать западные кредиты?».
В. ГЕРАЩЕНКО: Во-первых, Россия — страна большая и страна разнообразная, даже при нынешних высоких ценах и вчерашних, еще более высоких ценах. Все равно тот же «Газпром» выпускал свои ИПО, занимая средства внутри и за границей. То же самое делала «Роснефть» для разработки тех новых месторождений, которые приходятся на них, я надеюсь, по нормальным аукционным условиям.
Л. ГУЛЬКО: Серж имел в виду, не повлияет ли нынешний кризис на цены на нефть? То они туда, то они сюда, начинает дергаться доллар, к которому Россия вроде бы не имеет отношения. Мы же все в рублях.
В. ГЕРАЩЕНКО: Цены на нефть зависят от многих факторов, хотя лучше спрашивать реальных нефтяников. Я в «ЮКОСе» был председателем наблюдательного совета, а не менеджмента, это разные ответственности. Но мне кажется, что та кризисная ситуация, которая наблюдается в США, началась через снижение промышленного роста. Через то, что страна становится более потребительской, проявилось это резко через кризис жилищный, через ипотеку. И, естественно, стало сказываться и на других параллельных отраслях. Это отражение того, что и в промышленности не все хорошо. История с «Дженерал Моторс», крупнейшей компанией, там японцы, но, тем не менее, у них все идет вниз, зарплаты идут вниз, хуже могут платить ипотеку. Все связано одно с другим.
Конечно, человек будет в первую очередь стремиться платить ипотеку, чем лишний раз поедет на машине. Почему там сейчас появилась тенденция — покупают велосипеды, мотаться от дома до станции, чтобы ехать на работу не на машине, а на мотоцикле или велосипеде.
Л. ГУЛЬКО: У нас, здесь?!
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, в США.
Л. ГУЛЬКО: А-а-а! А я испугался!
В. ГЕРАЩЕНКО: А раз так, снижается спрос на топливо. И раз он снижается, он снижается и в других странах, потому что кризис в США, чисто экономический, вылившийся через ипотеку и финансы, отражается на их взаимодействии с их партнерами, промышленными, торговыми. Это переходит в Европу. Идет в этом мире взаимозависимость. Даже мы частично это ощущаем.
Л. ГУЛЬКО: То есть кризис нас коснется.
В. ГЕРАЩЕНКО: По касательной. Но миллион населения вывозить не надо.
Л. ГУЛЬКО: Слава богу.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но все же, как нас это коснется?
В. ГЕРАЩЕНКО: Естественно, у банков более сложное положение, чем раньше, поскольку поджимаются их партнеры в своих странах, они будут меньше размещать депозиты, которые помогали им держать ликвидность или предоставлять кредиты в валюте, если клиент хотел в валюте. Это может сказываться на определенном замедлении у нас промышленного или хозяйственного развития, лучше так сказать, чтобы не трогать бедную промышленность.
Отсюда могут испытывать трудности те или иные хозяйственные субъекты и те, кто там работает. Инфляция будет иметь место, а повышение зарплаты будет идти в более медленном темпе.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про инфляцию сегодня выступил Дворкович со своим прогнозом, что инфляция не удержится на той цифре, которую прогнозировали ранее — 11,8 %, а превысит 12 %.
В. ГЕРАЩЕНКО: Это частично, естественно, есть следствие, хотя это так называемая базовая инфляция. Я думаю, что большинство населения базовая инфляция не очень трогает.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А какая инфляция трогает?
В. ГЕРАЩЕНКО: Инфляция предметов потребления, особенно предметов продуктовой корзины. А вот за шесть месяцев у нас цены на необходимую корзинку питания выросли на 20 %.
Л. ГУЛЬКО: Смотрите, Ольга из Москвы пишет: «Если фермер взял кредит, а теперь банк повысил процент по кредиту, подорожает же сельхозпродукция? Не грозит это населению?»
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, тут вопрос, на каких условиях он брал кредит. Если он брал кредит по плавающей ставке и банк имеет право повысить ставку, то это будет сказываться на удорожании продукции. А если он берет сезонный кредит по фиксированной ставке, банк не может увеличить ставку. Банк будет нести определенные убытки, если для него ресурсы станут дороже. Так что здесь прямой взаимосвязи нет.
Л. ГУЛЬКО: И еще. Следствие этого кризиса — ужесточение выдачи кредитов малому бизнесу. Банки стали осторожнее.
В. ГЕРАЩЕНКО: Банки уже стали осторожными где-то месяца три назад.
Л. ГУЛЬКО: Предчувствовали?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет. Дело в том, что поскольку начался кризис ипотеки в США, то людям моей профессии, кто в этом деле давно работает, ясно, что то же самое было в конце 70-х годов, когда мир тоже проходил через ипотечный кризис. И им пришлось тогда говорить, что даже средств не хватает в их фонде страхования депозитов, тогда еще 100 тысяч была сумма, у англичан 25 тысяч фунтов. Так что, если что, мы деньгами из бюджета покроем. Но был кризис, мелкие банки полопались, они вышли из него, загнав процентные ставки к 22 %, создав проблему задолженности латиноамериканских стран.
Но потом постепенно мир из этой ситуации выполз. Так и здесь, когда начался ипотечный кризис в США и банки стали поджиматься, то наши банки это почувствовали. Уже после этого, я просто знаю от людей, кто в банках трудится, стали с кредитами… «Нет, подожди немножко. Мы пообещали, но сейчас не время. Подождем, посмотрим, как будет складываться». И поскольку стало складываться, что стали уходить средства иностранные, я думаю, это не связь с событиями на юге, оно, может быть, потом усугубилось немножко, но в основном банки стали на Западе пожиматься и жить в таком положении «будь готов».
Л. ГУЛЬКО: И мы по цепочке.
В. ГЕРАЩЕНКО: Отсюда и мы поджались.
Л. ГУЛЬКО: Еще одно сегодняшнее сообщение в цифрах, тоже как следствие общемирового кризиса — это уменьшение на 1 млрд. долларов наших золотовалютных резервов. У нас много миллиардов, но тем не менее.
В. ГЕРАЩЕНКО: Это не страшно.
Л. ГУЛЬКО: Почему?
В. ГЕРАЩЕНКО: Мы все равно третьи в мире, после Японии, Китая, США, все равно мы своими валютными резервами, там золота не очень много, сейчас это не очень модно для центральных банков, все равно кредитуем дефицит бюджета США. Немножко меньше будем им помогать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Есть еще один аспект, который касается напрямую простых граждан. Это рынок недвижимости. Все очень беспокоятся, как кризис отразится на недвижимости.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я вчера участвовал в одной передаче интересной, «Народ хочет знать» Третьего канала, которая будет завтра показываться. И там есть два пикирующихся между собой выступающих, эксперта, которые высказывают разные мнения. У нас рынок недвижимости еще не такой развитой, как в других странах. Он, во-первых, дорогой, он не для основной массы населения пока. Но, естественно, рынок недвижимости может иметь несколько разных факторов движения.
Сейчас говорят, что цены на недвижимость в Москве стали понижаться, поскольку, видимо, понижается спрос.
Л. ГУЛЬКО: На 0,1 % пока.
В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, движение. У нас и отчисления в агентства по страхованию улучшились с 0,13 до 0,1 %. Немного. Но это факты, которые показывают, что средств там достаточно. Вот солнышко появилось за тучками — уже солнышко. И естественно, что в данном случае может произойти из-за удорожания ресурсов банков удорожание и этих кредитов. Хотя, может быть, тогда манипуляторы или владельцы рынка, или строители будут гнаться за меньшей маржей, и цены на недвижимость будут тоже более разумными. Потому что это основное везде — рынок кредитов для населения, во всех странах.
То, что у нас слишком в последнее время развивали так называемый потребительский кредит — принеси два документа и получи кредит, — я считаю вообще неправильным.
Л. ГУЛЬКО: Почему?
В. ГЕРАЩЕНКО: Мы — народ по натуре очень ушлый. Потом, как правило, банк не может найти человека, который взял кредит. На мой взгляд, кредит должны давать или товаропроизводители, или торговые сети. Вот ты хочешь купить холодильник, а я хочу продать. Я продаю в кредит. Было же такое, на год продавали, приносил справку с работы, что ты работаешь. А сейчас — минимум документов, и потом создаются специальные отделы в банках, которые бегают и ищут, кто взял кредит.
Даже с кредитами на автомобили идет много жульничества. Вроде там где-то записано, что купил, а автомобиля нет. А кредит ушел.
Л. ГУЛЬКО: Не так делают.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да у нас и со страхованием не так. Займут две линии и ждут два часа, когда приедет милиция, хотя там чиркнули друг по другу. Смешно. И не можешь уехать с места происшествия.
Л. ГУЛЬКО: Кстати, Николай спрашивает, что не так делает правительство? Хороший вопрос.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хороший вопрос. Мне кажется, что вопрос «что ТАК делает правительство?» тоже имеет право на существование.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не могу сказать, что не так делает правительство. Когда говорят про какую-то компанию, и потом все на рынке рушится… Так не надо делать. Не надо грозить кулаком. Нужно разобраться. Почему держит компания монопольные цены, как она оказалась в монопольном отношении, раз на нее жалуются. Но не публично. Вот это правительство делает не так. Я думаю, в данном случае не надо было дожидаться обострения кризиса у них, чтобы у нас президент и премьер-министр начали выступать. Я думаю, что достаточно было г-ну Игнатьеву сказать, что у нас банковские системы испытывают определенные сокращения ликвидных средств. Мы уже обсуждали на Совете директоров и в ближайшее время при необходимости понизим резервные требования и впрыснем ликвидность на рынок.
Турбанов мог выступить, который возглавляет агентство по страхованию вкладов. Сказать, что у нас достаточно средств для того, чтобы основная часть населения, если банки будут банкротиться, свои средства получила бы. И это бы не вызывало ненужный ажиотаж, хотя лишало бы СМИ такой интересной работы.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы бы нашли что-нибудь другое.
Л. ГУЛЬКО: Георгий спрашивает: «Нет ли опасности краха страховых компаний?»
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, это я, честно говоря, не копенгаген [компетентен]… Но, по-моему, у нас страховые компании достаточно консервативны и достаточно осторожны. Хотя я говорю, что я не копенгаген здесь.
Л. ГУЛЬКО: Много вопросов у Надежды, которая их аккумулировала как бы. Много вопросов и у Тани.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, из Интернета.
Л. ГУЛЬКО: «Что будет с долларом в связи с кризисом, что будет с рублем?»
В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, в долларе останется 100 центов, в рубле 100 копеек, хотя копейку перестанут производить, поскольку себестоимость выше, чем копейка, но призывать к округлению цен до пятачка опасно, цены поползут вверх и скажут, что «это он виноват». Хотя разумно было бы. Ну что будет? Будет, естественно, доллар двигаться. Естественно, рубль будет двигаться вокруг того курсового соотношения, которое будет устанавливаться между долларом и евро. И, естественно, одна из задач ЦБ, я считаю, в том, чтобы не было каких-либо резких скачков или колебаний.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Можно, я еще позадаю вопросы из Интернета? Я напоминаю, что на сайте можно задавать вопросы нашим гостям. Очень много пришло вопросов вам. В частности, Владислав из Оренбурга спрашивает: «Виктор Владимирович. Некоторые аналитики утверждают, что сейчас в России не выход из кризиса, а коррекция, и что настоящий кризис будет в начале следующего года. И он по-настоящему затронет не только бизнес, но и население. Как вы относитесь к вероятности такого развития событий?».
В. ГЕРАЩЕНКО: Я могу согласиться с его утверждением, что мы в какой-то степени корректируем свои действия в соответствии с тем, как развивается экономическая ситуация, даже кризисная, там, в западном направлении. У нас, я считаю, кризиса как такового нет. Были кризисные явления на фондовом рынке, кто говорит, что кто-то играл, кто-то не играл, этого я не знаю. Но я особенно не вижу, почему у нас следующий год, мне говорили, что были такие предсказания в прессе, что февраль… К 23 февраля будут перебои с водкой.
Л. ГУЛЬКО: К празднику? (Смеется)
В. ГЕРАЩЕНКО: На День защитника Отечества. На 8 марта женщины потребуют. Я только это могу предположить. Но учитывая у нас и положительный бюджет, и в этом году, и даже трехлетний прогноз, даже работают над прогнозом до 2012 года, должна быть внутренняя работа, а не документ, который выносится в Думу. Это смешно. Цены на нефть изменились, и ты будешь корректировать. Я не вижу при тех резервах ЦБ и тех резервных средств, которые есть у Минфина, что у нас на будущий год может произойти что-то обвальное. Вдобавок, никто не допустит из стран, производящих нефть, чтобы цены на нее обвалились.
Л. ГУЛЬКО: Кстати, о странах, производящих нефть. Позавчера я прочел в прессе, что эти ребята из ОПЕК думают в связи с американским кризисом общемировым ввести общую валюту. Отказаться от доллара и ввести… я не помню, как она будет называться, но вот так себя обезопасить.
В. ГЕРАЩЕНКО: Называться она может только баррель.
Л. ГУЛЬКО: Например, да. Насколько это эффективно?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, что это из области фантазии. Потому что то, что сейчас финансовая система мира зачастую устроена неправильно, она подвержена болезням одной из ведущих стран, чья валюта действительно является всемирной валютой. У нас же где-то 10 лет назад, по-моему, 75 % мировой торговли осуществлялось в долларе. Сейчас доля упала из-за значимости еврозоны, она где-то 48 %, но это была как бы всемирная валюта. И то, что они отказались от тех строгих правил, которые были введены при создании Международного валютного фонда, что они выкупают доллары из национальных резервов стран по цене, и отдают золото, которое приходится на США, из Форт-Нокса по цене 35 долларов. В 1970 году увеличили цену до 70, потом сделали через год 72, потом пустили ее на произвол судьбы, плавающей.
Тут нет строгой дисциплины. По-моему, пару-другую месяцев собиралось такое общество яйцеголовых экономистов, почти все лауреаты Нобелевской премии, хотели обсудить, как вернуться к более стабильной мировой валютной системе. Пока никаких выводов или предложений я не слышал. Это проблема непростая.
Л. ГУЛЬКО: Вот в связи с этим я слышал выступление нашего премьера Владимира Владимировича Путина, который сказал, что хватит между собой-то рассчитываться, внутри, в долларах, давайте на рубли все перейдем. Или с Белоруссией.
В. ГЕРАЩЕНКО: А кто у нас?
Л. ГУЛЬКО: С Белоруссией. Давайте переходить на рубль, чтобы укрепить.
В. ГЕРАЩЕНКО: С Белоруссией вопрос более сложный, в связи с тем, что вроде бы государство союзное, хоть и не все до конца прописано и сделано. Торговать на валюту вроде смешно. Вы знаете, что у нас есть межгосударственный банк, в котором участвует 10 бывших союзных стран, и Украина, и Молдавия…
Л. ГУЛЬКО: Грузия участвует?
В. ГЕРАЩЕНКО: По-моему, и Грузия, я там давно не был. Но банк ничего не делает, потому что его не поощряют заниматься таким совместным бизнесом. Вот там можно было бы делать валюту, рубль более значимым.
Л. ГУЛЬКО: Очень много людей, у которых деньги лежат не в банках, а в ПИФах. Наш слушатель Олег спрашивает, что делать, у него 20 тысяч долларов в ПИФах. Что делать? Сидеть на месте, дергаться вправо, влево, все продавать, покупать упавшие акции? Как?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я бы не дергался, потому что если говорить про наш фондовый рынок, хотя Владимир Владимирович шесть лет назад очень переживал, что наш фондовый рынок намного меньше, чем фондовый рынок Финляндии, которая по своему экономическому потенциалу довольно маленькая страна. Но они в рыночной экономике сколько лет существуют, с момента получения независимости от Ленина в декабре 1917 года. А мы-то свой фондовый рынок развиваем недавно, и единственное, что его развиваем потому, что фондовый рынок — это та форма, которая стала развиваться во всех западных странах после войны, когда компании уже стали не надеяться на возможность получения кредита на развитие, в основном, не на текущие потребности, от банка, а решали это через увеличение акционерного капитала или выпуска займов.
И банки стали уходить от прямого кредитования, поскольку здесь много риска, и многие суммы они уже не тянули. Отсюда стал развиваться фондовый рынок. В фондовом рынке участвует масса населения, которая имеет сбережения. А сбережения там значительно выше, чем у нас. У нас это стало развиваться недавно. Это правильная форма, но у нас же даже если говорить о создании каких-то больших, в том числе и нефтяных компаний, это все стало делаться только в начале 90-х годов. Зачастую, предположим, знакомый мне «ЮКОС», в основном компании, которые на 60 %, а раньше больше, принадлежали ограниченной группе людей. Потом уже для развития производства и освоения новых месторождений привлекали других инвесторов, привлекали средства физических лиц, стали привлекать средства иностранных инвесторов.
Но это всего 14 лет истории «ЮКОСа», «Лукойла» и всех других компаний, не забывая «Сибнефть», такая важная компания для развития нефтяного бизнеса, впервые делалось именно в «Сибнефти». И поэтому для нас, если брать всю промышленность, все хозяйство, в смысле производства товаров и услуг, для нас фондовый рынок покрывает не такой большой удельный вес всего этого хозяйства еще. Поэтому те падения, которые произошли, они произошли с несколькими компаниями. А основная-то часть нашего хозяйственного потенциала осталась нетронутой падениями цен. Она тронута тем, что одни из основных компаний, поставщик газа, нефтяные компании, металлургические компании. Вот они в своей стоимости потеряли свою капитализацию на рынке. Но если акции «Газпрома» упали в связи с тем, что происходит падение в целом в мире, и затрагивают нас, это не значит, что они стали производить меньше газа или будут производить.
Л. ГУЛЬКО: Это акционеры потеряли деньги.
В. ГЕРАЩЕНКО: Если я пересижу, и я уверен, что «Газпром» развивается правильно и будет осваивать те новые месторождения, которые, как правило, он выигрывает на аукционе, мои акции поднимутся. Если я их вкладываю не для спекуляции (сегодня купил, а завтра продал), что делают некоторые шустрые игроки, тогда ты должен переживать. А если ты вкладываешь, зная, что это организация, это предприятие, или этот банк будет существовать всегда, он лопнуть не может, то и акции поднимутся в цене. Подожди.
Конечно, если тебе завтра нужны деньги, тут ты попал.
Л. ГУЛЬКО: Это каждый сам думает.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да. Поэтому ты не должен все деньги вкладывать в бумаги. Ты же не Сорос. Это он вырос миллиардером. Имеет такую мозгу.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хотела я спросить у вас о плохом и хорошем сценарии развития событий. Но как-то вы нас успокаиваете весь прошедший эфир. Может быть, сформулировать более и менее благоприятный сценарий? Или есть и плохой сценарий развития событий в связи с кризисом?
В. ГЕРАЩЕНКО: Если вдруг те природные явления, которые есть в Азии, цунами, или тайфуны в Америке обрушатся на нас, может, и будет плохо, придется эвакуировать население, к чему мы не готовы. Но с точки зрения экономики я, честно говоря, не вижу. Я не думаю, что США для того, чтобы в какой-то степени усилить или улучшить экономическую атмосферу у себя, пойдут на то, что будут разблокировать резервы, чтобы цены на энергоносители понизились у них в стране, будут меньше покупать, и это скажется в общем на мировых ценах на энергоносители. Это не в их интересах, потому, что сколько они тратят на производство того или иного, потом покупается или импортером, или своим населением. Поэтому здесь особо большой игры нет.
Л. ГУЛЬКО: Есть еще вопросы. Когда мы с Таней смотрели вопросы от наших слушателей, Таня встрепенулась на этом вопросе.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пенсионная реформа.
Л. ГУЛЬКО: Молодая девушка, а про пенсию думает.
В. ГЕРАЩЕНКО: Пенсионная реформа чего?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пенсионный фонд.
Л. ГУЛЬКО: Вопросов про пенсионные фонды, понятно, что люди думают. Кризис.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ты, Лев, тоже, наверное, думаешь. Что ты на меня стрелки перевел?
Л. ГУЛЬКО: Нет, тебе просто понравился вопрос. Ты молодец, с детства думаешь о пенсии. Что с пенсией?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, что пенсионные проблемы у нас, естественно, существуют, пенсии, я считаю, достаточно маленькие, мне пенсию по возрасту сейчас платят аж в 10 раз больше, чем 10 лет назад, когда я пенсию просто оформил, когда 60 лет исполнилось. Тогда было 37,7 рублей, а сейчас 4,5 тысячи. Прожиточный минимум в Москве для людей такого старшего поколения, согласно статистике, тоже около 4300. Прожиточный минимум — это минимум. Этого недостаточно. И это все признают. И власти.
Есть еще одна проблема. Это даже при нашем плохом показателе, что у нас люди достаточно разного возраста уходят в мир иной, нет такого, как в Швейцарии, в Японии, когда люди доживают до 80. Получается, что молодое поколение за счет своих отчислений в Пенсионный фонд кредитует старое поколение. Это проблема во всем мире есть, и ее решить так просто нельзя. Конечно, то, что пенсионная система должна быть устроена так, чтобы средства, которые попадают в пенсионные фонды, не теряли свою стоимость из-за инфляции. Это задача для властей — искать для них такого рода вложения, применения, которые бы эти пенсионные фонды не уменьшали бы в своей стоимости.
Но это непростая проблема.
Л. ГУЛЬКО: А нынешний кризис добавляет им проблем.
В. ГЕРАЩЕНКО: Естественно, что когда экономика развивается, развивается активно, проблем меньше, если начинается даже не стагнация, то замедление.
Л. ГУЛЬКО: Вот еще вопрос, который подводит нас потихонечку к подведению итогов, хотя у нас времени еще достаточно. «Чему должен научить нас кризис?» — спрашивает Виталий.
В. ГЕРАЩЕНКО: Он должен всех научить тому, что жизнь никогда не бывает безоблачной. Иногда кризис может подкрасться совсем не с той стороны, с какой ожидаешь.
Л. ГУЛЬКО: Причем он спрашивает, складывать ли нефтедоллары до следующего или что-то еще делать?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я вообще считаю, я разделяю мнение некоторых коллег-экономистов, которые считают, что и не надо было стремиться к созданию такого достаточно большого стабилизационного фонда, или фонда будущих поколений, как пример — Норвегия. Но это совсем другая страна чисто экономически, по населению, по количеству. А нам надо вкладывать эти деньги постоянно в свое собственное развитие. Почти с перерывом в две недели поезд сходит с рельс по дороге из Хабаровска во Владивосток. Это что, машинист виноват, или что-то с дорогой не так?
Л. ГУЛЬКО: А «Боинг» упал в Перми? Сейчас тут говорят, что человеческий фактор.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я пока не знаю, из-за чего он упал, тут разные заголовки. Но я считаю вообще, почему мы летаем в основном не на новых самолетах? Почему в ЕС хватило ума скинуться и создать компанию, которая производит «Эйрбас», а не ехать только на одном «Боинге», который вам давал все время монопольные цены, которые после 11 сентября с сокращением резким спроса на самолеты понизили цены на 40 %. Какую же норму прибыли они закладывают?
И при том опыте развития авиации, хотя мы все время догоняли и догоняли, имея только проблему неэкономичных моторов, у нас литр керосина стоил дешевле литра минеральной воды. Неправильная ценовая система была. Даже не политика, а система. Плюс плохая авионика. Нам же предлагали сделать совместное производство моторов. Чего мы свою авиацию… я не говорю про военную… транспортную и пассажирскую загнали в тупик.
Л. ГУЛЬКО: А теперь нам говорят, что нас туда просто не пускают.
В. ГЕРАЩЕНКО: Куда не пускают?
Л. ГУЛЬКО: К ним.
В. ГЕРАЩЕНКО: Так мы у себя можем летать. У нас страна огромная! Почему мы должны в Пермь летать на «Боинге»?
Л. ГУЛЬКО: Если у них лучше моторы, может, с ними объединиться?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не думаю, что они готовы объединяться. Это не «Дженерал Моторс», который японцев берет к себе в объединение. «Боинг» пока едет на своем. У них нет конкурирующей компании, которая делает пассажирские самолеты. Они сами справляются. Нам предлагали другие страны производить то, что нужно.
Л. ГУЛЬКО: И почему мы не согласились? Сказал Иван Сусанин…
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не знаю… когда его спрашивали поляки, куда идти.
Л. ГУЛЬКО: Вопросов, как всегда, полно. Сейчас я найду… «У меня кредит из банка. Платить ли дальше, если он разорится?» — спрашивает Кирилл.
В. ГЕРАЩЕНКО: Дело не в том, платить или нет. Дело в том, что тот ликвидатор, который будет заниматься делами банка, он будет требовать погашения кредитов и с юридических, и с физических лиц.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кирилл, оплатите, пожалуйста, свой кредит.
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, иногда лучше быть должным, чем чтобы тебе были должны.
Л. ГУЛЬКО: Теперь вопрос по страховой сумме, которая, как Вы сказали, 700 тысяч. Соответствует ли она действительности?
В. ГЕРАЩЕНКО: Она соответствует действительности в том смысле, что она будет покрыта. 200 тысяч — 100 %, а разница — 90 %. Хотя агентство предлагает сделать все 100 %, пока у нас депутаты очень умные в парламенте, не соглашаются. Сумму, может, можно увеличить. Но они исходят из средних сумм вкладов. А тот, у кого вклады больше, тот должен думать, в каком количестве банков эти вклады держать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У меня остался один вопрос. Мы начали говорить о том, что не так делает правительство. И Вы много нам рассказали в сослагательном наклонении. Если бы тот сказал то, этот это, все было бы более спокойно. А сейчас что порекомендуете делать правительству, коль народ уже в таком легком волнении?
В. ГЕРАЩЕНКО: Мне кажется, что народ в целом успокоился.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Судя по количеству вопросов — не очень.
В. ГЕРАЩЕНКО: Тема интересная, есть и такие аспекты, которые не освещены. Я не могу их освещать. Я не очень в пенсионном деле разбираюсь. Но я думаю, что тот опыт, который мы приобретаем, начиная с 1992 года, когда уже в новом государственном устройстве начались различного рода реформы, удачные, неудачные. Я, правда, так свои две «Волги» и не получил, и жена не получила. Хотя бензин нас сейчас разорил немножко.
Л. ГУЛЬКО: Но квартиру приватизировали?
В. ГЕРАЩЕНКО: Еще нет.
Л. ГУЛЬКО: А надо!
В. ГЕРАЩЕНКО: А очередь. Без очереди не получается. Даже если пропускают, то неудобно.
Л. ГУЛЬКО: Ну ладно…
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, есть много и плюсов, но мы идем через определенный опыт, и не только положительный, но и отрицательный. Никуда от этого не деться. По-моему, у нас иногда недостаточно дискуссий, или у нас боятся дискуссий. Как мы решили на своем хуторочке, вроде и правильно.
Л. ГУЛЬКО: Я бы хотел задать Виктору Владимировичу вопрос. Г-н Саркози, выступая с высокой трибуны, сказал, что нам надо найти виновника этого кризиса и наказать его. Как Вы думаете, кто виновник? Кто несет ответственность?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я понимаю, почему он с высокой трибуны выступал — он не очень высокого роста, даже ниже жены своей. Но и г-жа Меркель тоже недавно выступила и сказала, что они Бушу говорили: «Ты не сиди в кустах со своей кустовой фамилией, нужно что-то делать». Но я не думаю, что сейчас можно найти такого виновного, кого можно ткнуть пальцем, потому что я думаю, что в США такие вопросы экономические не решает президент, вице-президент или даже Госсекретарь. Все-таки это решают люди, отвечающие за это дело, прежде всего Министерство финансов и банк. Там достаточно компетентные люди. Но то, о чем говорил отец моих идей, Карл Маркс….
Л. ГУЛЬКО: Умный был человек!
В. ГЕРАЩЕНКО: А я не ерничаю. Цикличность развития. Никуда не деться. Перепроизводство. Смена направлений экономики. В Японии сейчас же нет никаких вредных производств. Все вывели, потому что заботятся об экологии, это можно делать в соседних странах.
Л. ГУЛЬКО: Наш президент тоже приезжал в Казахстан, может, тоже о чем-то договорились… Давайте послушаем наших уважаемых радиослушателей. Ваши вопросы к Виктору Владимировичу. Слушаем Вас внимательно.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Из Магнитогорска Тамара беспокоит. Скажите, тут Кудрин заявил по поводу кризиса, что государство будет скупать акции больших компаний. Это как-то повлияет на малодержащих, у кого небольшой пакет акции? Это не говорит о национализации крупных компаний?
Л. ГУЛЬКО: А вы владеете каким-то пакетом?
СЛУШАТЕЛЬ: Да.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не думаю, что это какой-то сигнал, что государство готово пойти на национализацию каких-либо компаний, например, они с «ЮКОСом» не сделали. В данном случае речь со стороны г-на Кудрина идет больше о том, что в данном случае государство хочет поддержать цену акции на те компании, которые считает значимыми. И для того, чтобы мелкие, если так можно сказать, акционеры не дергались, а когда рынок более-менее восстановится, эти акции продавать по повышенной цене. Это нормальное явление. То же самое делают американцы. Тамара может не беспокоиться.
Л. ГУЛЬКО: Слушаем вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло! Добрый день. Меня зовут Алексей из Можайска. Такой вопрос. Можете ли вы сказать в двух словах, не вдаваясь в подробности, чем отличается кризис 1998 года от кризиса, который существует сейчас? Это именно то, что он общемировой, или нет?
В. ГЕРАЩЕНКО: В 1998 году были кризисные явления мировой экономики, но наш кризис был связан с тем, что у нас был громадный дефицит бюджета, который мы финансировали за счет собственных и иностранных инвесторов. И когда иностранный капитал стал уходить, у нас случился дефолт. Сейчас у нас с 2004 года у нас нет дефицита бюджета, поэтому нет ничего общего с 1998 годом.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все это очень важно, что вы сейчас проговорили, потому, что каждый второй проводит аналогии с 1998 годом.
В. ГЕРАЩЕНКО: А слово красивое — дефолт.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Все думают, а может, мы еще раз переживем.
Л. ГУЛЬКО: Можно мальчика так назвать — Дефолт.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Денис. Я бы хотел задать вопрос г-ну Геращенко. Как Вы думаете, насколько американская система сейчас в состоянии выдержать эти удары, которые на нее сыплются, особенно в части заявлении г-на Буша, который призывает Конгресс не принять программу финансирования, запустить в экономику. Не рухнет ли это все в конечном итоге?
В. ГЕРАЩЕНКО: Если посмотреть и посчитать, какой у американцев сейчас, до этого кризиса, существует громадный внутренний и внешний долг, это триллионы долларов, то естественно, он призывает Конгресс для того, чтобы одобрить его действия. А Конгресс у них поделен на две части. Он хочет показать всему миру и населению США в первую очередь, что они едины в том, что действуют правильно. И от этого экономика США не рухнет. Она уже рассыпается потихоньку, как старая пирамида. Но не рухнет. Она будет существовать веками.
Л. ГУЛЬКО: Если она рухнет, то рухнет все, поскольку все завязано на доллар. Или нет?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет. Я не думаю, что она рухнет.
Л. ГУЛЬКО: Слушаем вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло! Добрый день. Меня зовут Валерий. Я хотел задать вопрос по поводу российского стабилизационного фонда. Известно, что он был в бумагах, и я так понимаю, незадолго до кризиса он был переведен в европейские бумаги. Не могли ли такие действия ЦБ вызвать финансовый кризис?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, никакой связи. ЦБ в данном случае действует по поручению Минфина. И даже те суммы, а там не все суммы из этих компаний были выведены, в связи с тем, что американское правительство решило эти компании выкупить, то, как я слышал от одного ответственного лица Минфина, у нас сроки этих бумаг закончатся до сентября 2009 года. И как я понимаю, мы со своими средствами Стабфонда спокойно оттуда уберемся. Хотя размещать там было глупо. Но это другой вопрос.
Л. ГУЛЬКО: Почему?
В. ГЕРАЩЕНКО: Есть более стабильные бумаги. Гособлигации США.
Л. ГУЛЬКО: А почему ж там сидят люди, которые не разместили?
В. ГЕРАЩЕНКО: Потому, что есть разные люди. Иногда гонятся за тем, что на процент больше платят.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Погнались за процентом, а попали…
В. ГЕРАЩЕНКО: Они сначала Стабфонд держали на беспроцентных рублевых счетах в ЦБ.
Л. ГУЛЬКО: А потом сообразили…
В. ГЕРАЩЕНКО: Посоветовались и стали… Хотя, я думаю, было бы умнее вкладывать в свою экономику развития.
Л. ГУЛЬКО: Это к вопросу, что не так делает правительство.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так мы и не выяснили, что ТАК делает правительство. За весь эфир не смогли выяснить.
В. ГЕРАЩЕНКО: Это сложный вопрос.
Л. ГУЛЬКО: Виктор Геращенко был у нас в эфире. Спасибо вам большое. Куча вопросов, на которые мы уже не успеваем ответить. Но мы все успокоились. Вот такому человеку, простому, обыкновенному, нормальному бояться нечего.
В. ГЕРАЩЕНКО: Сегодня. И завтра.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А послезавтра?
В. ГЕРАЩЕНКО: А послезавтра — воскресенье. Дождь пойдет.
Л. ГУЛЬКО: А там видно будет. Спасибо огромное. До свидания.
2008 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.