XI. Экспедиция на остров Колгуев в 1925 году. А. Толмачев, Ленинград

XI. Экспедиция на остров Колгуев в 1925 году.

А. Толмачев, Ленинград

Летом 1925 года по приглашению Института изучения Севера я предпринял некоторые общегеографические и ботанические исследования на острове Колгуев.

Освоенный изначально, в середине прошлого столетия, русскими учеными (в том числе знаменитым ботаником Рупрехтом), Колгуев посещался в девяностые годы англичанином Тревором-Бетти, который в основном работал на северо-западе и юго-востоке острова, а также экспедициями Пирсона и Филдена, которые исследовали прибрежную зону с ее восточной стороны. В 1902 году ботаник Р. Поле, зоолог Бутурлин и педолог Шульга исследовали значительные пространства, ненамного, однако, зайдя за границы территорий, посещавшихся более ранними исследователями. По этой причине, а также, потому что после 1902 года обстоятельных исследований на Колгуеве не проводилось, значительные территории острова, особенно его северо-восточная часть, остались почти полностью неизученными. Сообразуясь с этим, я в качестве первоочередной задачи наметил себе исследование северо-западных территорий Колгуева: мне необходимо было собрать наиболее полный материал по флоре острова, поскольку последняя еще недостаточно известна и бесспорно предлагает много интересного.

Я покинул Архангельск в обществе моего единственного сотрудника, студента-биолога Г. Кречмана, 1-го июля на теплоходе «Умба». На подходе к Колгуеву, севернее Чёшской Губы, мы попали в полосу пловучего льда, который стоял почти вплотную у южного берега Колгуева и вынудил нас отойти назад, на юг, к материку. Не приближаясь к Колгуеву, мы проследовали в Печору, где пробыли с 4 по 7 июля. Только на обратном пути теплоход попытался подойти к единственному поселку на Колгуеве, Бугрино, расположенному на южном берегу острова, но уже на некотором расстоянии от него мы снова наткнулись на довольно плотный лед. Несмотря на это на восточном побережье острова, дальше на север, обстоятельства складывались более благоприятно и утром 9 июля мы причалили к необитаемому северо-западному берегу, недалеко от устья реки Артельной, на незначительном расстоянии от северной оконечности острова.

Рис. 1. Карта острова Колгуева. 1: 840 000.

о 1. Бугрино.

о 2. Становой Шарок (покинутое поселение).

+ 3. Стоянка Колгуевской экспедиции на с.-в. побережье.

– Маршруты А. Толмачева, 17–20.07.1925.

– « « « « и Г. Кречмана, 27–31.08.1925.

– « « « «, 3–8.08.1925.

Сразу же после высадки мы начали исследование прилежащей территории, представлявшей собою неровную, пересеченную тундру. Так как весна в этом году запоздала, то во многих местах еще лежали большие скопления снега, а тундра кое-где выглядела совсем по-осеннему. Другие места, напротив, уже были покрыты пестрым ковром цветущих ярких арктических растений, среди которых я сразу же, в первые дни моего пребывания на острове, обнаружил много интересных форм.

В начале нашего пребывания на Колгуеве наши исследования ограничивались работами в районе реки Артельной и на морском берегу по соседству. Чтобы расширить круг нашей деятельности, необходимо было прежде всего разыскать на острове кочующих самоедов, только с помощью которых можно было наладить перевозку нашего оборудования. Поэтому я был вынужден оставить 18 июля наш лагерь и отправиться в путь на восток. В течение двух последующих дней я прошел по северо-восточной и частично по восточной части Колгуева и при этом уточнил целый ряд обстоятельств, касающихся топографии этой части острова, которая совершенно не похожа на то, что изображается на всех картах, но не нашел никаких самоедов. Как я узнал позже, в это время они редко посещают северо-запад острова. Я был вынужден вернуться. Только после завершения необходимой научно-исследовательской работы в окрестностях места нашей высадки мы оба отправились 26 июля на юг. После того как мы одолели уже знакомый мне участок пути вдоль северо-западного побережья острова, мы несколько отклонились от него, перешли через самую большую реку острова, Песчанку, которая в северо-западном направлении пересекает почти весь остров, и направились дальше на юг в направлении поселка Бугрино. На переходе к равнинной юго-западной части острова, 30 июля, мы встретили самоедов, с чьей помощью мы 31 июля достигли поселка. После двухдневного пребывания я снова собрался в путь с проводниками-самоедами и вереницей саней, запряженных северными оленями, которые являются в тундре единственным средством передвижения, и пересек еще раз остров от поселка до нашего лагеря на северном побережье. Я упаковал наше оборудование и коллекции и вернулся назад в поселок 8 августа. Время, оставшееся до прибытия теплохода, который должен был нас забрать, было в основном использовано для чисто ботанических работ, проводимых в южной части острова, которая во многих отношениях значительно отличается от северной. Более длинные экскурсии я не предпринимал, сдерживаемый незнанием времени прибытия теплохода. Мы пробыли в Бугрино до 23 августа, когда корабль «Мурман» Северной Гидрографической экспедиции забрал нас. Корабль обогнул побережье полуострова Канин и проработал несколько дней в Белом море. Только 31 августа нам удалось прибыть в Архангельск.

Остров Колгуев, насколько можно судить по имеющимся данным, полностью сложен из рыхлых пород, а именно из морены, покрытой послеледниковыми аллювиальными отложениями. Проявления коренных пород до сих пор не обнаружено. Поверхность острова сильно различается на всем его пространстве. Южная и юго-восточные части представляют собой равнинную низменность; центральная часть напротив – пересеченная местность, достигающая, вероятно, в отдельных точках высоты в 100 м. Более подробно исследованная мной северо-восточная часть острова образует плато, подвергшееся сильной эрозии, поднимающееся в высоту на 50 метров. Ряд значительных рек в долинах, из которых пять (а не три, как указано на большинстве карт) достигающие северо-восточного участка побережья, прорезают плато. Эти реки (с с.-в. на ю.-в.) таковы: Конкина, Избушечная, Артельная, Косая и Великая, последняя с большим притоком Пуночная. Самая значительная из названных рек – Великая – уступает по величине только Песчанке, и вероятно Губистой, которая течет в западной половине острова. Берега Колгуева в основном отвесные; на юге обрывы незначительной высоты (местами всего до 4 метров), к северу они становятся выше и достигают 40–50 метров; только одна часть восточного побережья остается совсем низкой. Ординарная береговая линия делает остров почти неприступным в плохую погоду, в то время как более защищенное восточное побережье опасно из-за удлиненных банок, протянувшихся от побережья на большое расстояние.

Климат Колгуева до сих пор почти не исследован и о нем имеются лишь случайные сведения. Только в 1925 году Военно-морское Управление приняло меры для создания постоянной метеорологической станции в Бугрино.

Согласно имеющимся сведениям, зима не очень сурова и иногда – а в последние годы довольно часто – прерывается оттепелями. Стабильность зимы вообще находится в тесной зависимости от распространения льдов в Баренцевом море и уменьшается в годы более мягкой ледовой обстановки. Суровость климата усиливается за счет того, что в середине зимы дуют сильные ветры. Лето характеризуется довольно равномерной и в основном низкой температурой (температура самого теплого месяца, видимо, около + 8°С), значительным облачным покровом и частыми туманами, которые неизменно сопровождаются западными и северо-западными ветрами. Сильные дожди напротив довольно редки. Снежный покров неравномерен, вид снежных скоплений, сохраняющихся до лета, дает понять, что снегопады, как правило, происходят при северном ветре.

Растительный мир острова представлен различными тундровыми формами, распространение которых зависит от рельефа. Кроме того, в их распространении можно обнаружить также зональный характер с заметным выделением типичных полярных сообществ на севере и более субарктических на юге острова.

Благодаря пересеченному характеру северной части острова мы встретили там довольно разнообразные виды растений. Как и вообще на островах, здесь господствует болотистая тундра, которая вбирает в себя все равнинные и слабо выраженные местные особенности, за исключением поверхности самых больших возвышенностей. На базе плотного ковра из разнообразных мхов развивается богатая травяная поросль, из типичных представителей которой можно назвать следующие: Eriophorum Scheuchzeri, E. polystachyum, Carex rigida, C. rariflora, Dupontia Fischeri, Arctagrostis latifolia, Nardosmia frigida; в самых сырых местах Colpodium fulvum, образующий местами плотные заросли, Carex aquatilis, Caltha palustris; на топких болотистых поверхностях обычна своеобразная Ranunculus Pallasii, и иногда собственно относящаяся к водяным растениям Hippuris vulgaris. В некоторых трясинных местах болотистой тундры выделяются напротив своими яркими цветками Pedicularis sudetica и Polemonium acutiflorum. Местами наблюдаются коряжистые формы тундровой растительности, богато представленные Eriophorum vaginatum, Luzula arcuata и L. Wahlenbergii; В тех же самых местах пышно произрастает обычная повсюду морошка – Rubus chamaemorus. Кустарниковая растительность в болотистой тундре развита слабо и включает только некоторые формы ивовых (Salix glauca, S. myrsinitis, S. reptans).

В полной противоположности к болотистой тундре находится красочная разнообразная растительность сухих возвышенностей и защищенных косогоров. Склоны песчаных холмов обильно выстланы разрозненными, не образующими сплошной травяной покров островками и группами Dryas octopetala, Astragalus umbellatus, Polemonium boreale, Castilleja pallida и особенно Silene acaulis; последняя так же, как и Salix rotundifolia является обычным растением в сухих местах на севере Колгуева. В некоторых случаях, на относительно глинистой, по своему составу не очень равномерной и поэтому растрескивающейся почве, мы встретили растительность близкую многообразным вариантам пятнистой тундры северных широт.

Более разнообразно представлена растительность на защищенных косогорах, расположенных несколько ниже. Наряду с большинством вышеназванных растений (за исключением Dryas и Astragalus umbellatus) мы встретили здесь большое количество других форм, из которых можно назвать следующие: Ranunculus bolearis, Viola biflora, Alchemilla vulgaris (многие, так называемые «мелкие виды»), Senecio campestris, Valeriana capitata, Eritrichium villisum, Myosotis alpestris, Oxytropis sordida, Gentiana verna и т.д. Растительность таких обособленных мест в большинстве случаев по своему типу близка альпийским лугам. Примечательно богатство кустарниковых пород, среди которых Salix lanata занимает главенствующее положение, наряду с ней встречаются S. hastata, S. herbacea и другие виды.

Особых формаций, связанных с морским побережьем, не наблюдается, вблизи побережья однако выделяются благодаря их большому количеству некоторые формы (Sedum roseum, Cochlearia arctica, Matricaria ambigua), которые на других местах не встречаются или редки там. Очень сложно также дать краткую характеристику растительности долин, в состав которой входят представители пород, расположенных вблизи косогоров и болотистой тундры. Напротив, ярко выраженный характер носят расположенные в устье рек участки долин, подверженные влиянию приливов. Характерными растениями этих мест с топким илистым грунтом являются Carex subspathacea, Glyceria vilfoidea, Stellaria humifusa, частично Carex rariflora, и в мелких водяных лагунах Hippuris vulgaris var. maritima. Все наиболее характерные, заселяющие данную область полевые растения, отличаются розоватым оттенком листьев, который заметно усиливается осенью.

Далее на юг можно наблюдать постепенно нарастающее развитие кустарников, при этом все более заметную роль начинает играть Salix glauca. По сторонам долины реки Песчанки мы уже встретили тундру, несущую траву и кустарник, внешний вид которой определяет вышеназванная ива, наряду с ней наблюдается также субарктическая Salix arbusca. Одновременно с этим рельеф тундры становится бугорчатым, в то же время севернее от водораздела между Песчанкой и Великой (в смысле микрорельефа) повсюду господствует равнинная тундра.

И, наконец, южная, более или менее равнинная часть острова, характеризуется более южной и одновременно более однообразной формой растительности. Только на краю центральной возвышенной части острова рельеф вносит некоторые изменения в характер растительного покрова; на участке же, прилегающем к побережью, на много миль раскинулась однообразная бугорчатая тундра, на торфяной поверхности которой густые заросли морошки сменяются лужайками Eriophorum vaginatum и иногда пробивается Betula nana. Вместе с тем мы встретили типичную кустарниковую тундру с довольно густыми зарослями Salix glauca и других ивовых. Низинные места сохраняли характер поросшей травой болотистой тундры, где главенствовала Carex aquatilis, отчасти Eriophorum polystachyum, E. Scheuchzeri, более обычными, чем на севере острова E. Callithrix и E. russeolum, Dupontia Fischeri и Polemonium acutiflorum, из которых последняя местами встречается невероятно часто.

Описанные мной для более высотных районов северной половины острова сообщества растений почти полностью отсутствуют на юге, и только на морском берегу на склонах появляется усыпанная цветами растительность, которая однако, в сравнении с тем, что мы наблюдали на севере Колгуева, уступает в многообразии. Вместе с тем, начиная со средней части острова, растительность, наиболее щедро представленная цветами, среди которых заметное место занимают растения откровенно субарктических видов, сконцентрирована в долинах ручьев (например, Trollius europaeus, Veronica longifolia, Geum rivale), придавая этой местности схожесть с влажными, частично затопленными лугами южных широт.

Растительный мир Колгуева в большинстве случаев приближается к таковой близлежащих территорий арктической России, особенно к тундре района Печоры и Канина. От Новой Земли и Вайгача Колгуев отличается в значительной мере отсутствием многочисленных восточных форм, придающих растительному миру названных островов ярко выраженный сибирский характер. Различие с материком менее значительно и состоит почти исключительно в том, что на острове явный недостаток в более южных формах, встречающихся в близлежащей материковой тундре.

Не все растения, найденные на Колгуеве, можно повсеместно встретить на острове. Довольно много видов не достигают его северного края, ограничиваясь только южными или средними территориями или только первыми упомянутыми. Таковыми являются, например, Salix arbuscula, Carex rotundata, geranium silvaticum, Delphinium elanum. Другие виды проникают далеко на север, не достигая однако, реки Артельной. Между тем наблюдались также противоположные случаи, когда обычные для севера виды отсутствовали на южном побережье острова; яркий пример в этом отношении представляет Dryas octopetala, которая полностью отсутствует поблизости от Бугрино, даже на прекрасно подходящих для нее местах; то же самое относится и к ее обычному для севера спутнику Astragalus umbellatus. Другие многочисленные случаи объясняются тем, что в южной части острова с его единообразным рельефом отсутствуют места, для которых приспособлены некоторые виды.

Точное количество видов растений на Колгуеве пока что определить нельзя; однако, предварительное ознакомление с материалами позволяет различать 190–200 видов высших растений, среди которых мной найдены новые[91].

Примечательной чертой животного мира является отсутствие грызунов, представленных на материке двумя широко распространенными видами леммингов (Myodes obensis M. torquatus); этот факт подчеркивает островной характер фауны Колгуева. Единственными материковыми млекопитающими являются здесь песец (Canus lagopus) и обычная лиса (Canus vulpes), которые встречаются примерно в равном количестве и не очень редки здесь, хотя и не так многочисленны, как в областях, сходных по климату, где распространены лемминги.

Птицы представлены здесь гораздо богаче и образуют здесь, как и повсюду в Арктике, самый значительный элемент сухопутной фауны. Обширные тундровые пространства с многочисленными небольшими озерами предлагают подходящие условия для гнездования многих видов. В большей части острова широко распространен целый ряд куликов: в окрестностях нашей стоянки на северном побережье регулярно появлялись Charadrius pluvialis, Aegialites hiaticula, Pelinda alpina и Limonites minuta. Представляется спорным, чтобы все эти виды гнездились в упомянутом районе, несмотря на то, что факт был засвидетельствован мной благодаря обнаружению гнезд, исключая только Ch. pluvialis. В то время как три из названных видов являются обитателями тундры, Aegialites hiaticula тесно связан с морским побережьем и расположенными в устьях низинами.

В отличие от перечисленных птиц, широко распространенных на острове, камнешарка (Arenaria interpres) более локализована. Мной было установлено гнездование последней в более высокой сухой тундре в бассейне реки Киверювки, и между последней и нижним течением Великой, и только в одном месте севернее реки Косая. Примечательно, что камнешарки обычно гнездятся в колониях, т.е. несколько пар занимают целый ряд соседних, изолированных от других участков на обжитой территории.

На юге острова я встретил, в общем, те же самые виды куликов, что и на севере. Aeg. Hiaticula, правда, встречается редко; что касается камнешарок, то последние наблюдались только осенью в небольших делающих облет стаях; на этой основе можно предположить, что два последних вида гнездятся не здесь.

Очень обычной и распространенной по всему острову тундровой птицей является белая куропатка (Lagopus lagopus), которая особенно многочисленна в кустарниковой тундре в средней части Колгуева и на северо-востоке острова. К тундровым птицам следует причислить встречающегося в небольших количествах жаворонка альпийского (Otocorys alpestris) и более распространенного шпорцового зяблика (Calcarius lapponicus). С другой стороны пуночка (Plectrophenax nivalis) привязана к обрывистому морскому побережью и частично к речным долинам. Тем самым объясняется относительно небольшое количество пуночек на Колгуеве по сравнению с более гористыми районами острова.

В качестве типичных обитателей морского побережья следует упомянуть чаек, особенно встречающуюся на всем протяжении берега чайку-бургомистра (Laurus glaucus), которая гнездится в самых недоступных районах острова. На восточном и южном побережье Колгуева к ним присоединяется гнездящаяся на тундровых озерах L. affinis, которая, как ни странно, ни разу не была замечена нами в течение нашего пребывания на севере острова. В отличие от настоящей чайки, поморник (Stercorarius crepidatus), нередко встречающийся на обследованных мной местностях, является типичной тундровой птицей, которая держится преимущественно вблизи от гнездовий белой куропатки, яйца и птенцы которой, равно как и других тундровых птиц, составляют ее основную пищу.

Из настоящих хищных птиц я наблюдал на Колгуеве только сапсана (Falco peregrinus), который вообще здесь является редкостью. Полярная сова (Nyctea nyctea), кажется, тоже является редким феноменом и, во всяком случае, не гнездится здесь.

И, наконец, существенный элемент в орнитологической фауне Колгуева образуют так называемые водоплавающие птицы, из которых полярная гагара более или менее равномерно распространена по всей территории острова, в то время как она гнездится на озерах тундры. Обычным видом является Colymbus septentrionalis, более редкий C. arcticus наблюдается почти исключительно в южной половине острова; наконец время от времени, но довольно редко, встречается большой Colymbus adamsi. Из уток обычным видом на севере острова является нырок (harelda glacialis), наряду с которым часто наблюдалась также гага обыкновенная (Erionetta spectabilis), и несколько режекрохаль (merganser serrator). В восточной части острова в большом количестве встречается также хохлатая чернеть (Fuligula marila), которую я особенно часто наблюдал в районе озера Песчаного.

Из гусей следует отметить гуменника (мне лично довелось видеть только Melanonyx segetum) и черную казарку (Branta bernicla), которые в свое время составляли предмет интенсивной охоты, в последнее же время, кажется, значительно сократились в числе. И, наконец, следует отметить, что кайра (Uria lomvia) на побережье Колгуева наблюдалась редко, можно сказать, случайно.

О фауне земноводных мне трудно судить, поскольку я не специалист в этой области. Что касается насекомых, то, по-видимому, бабочки немногочисленны; несмотря на значительное количество погожих дней. Во время моего пребывания на острове я видел их довольно редко, а именно: одну Argynnis, два раза Satyriden (Epinephele sp.), и, наконец, Г. Кречман однажды видел одну Collias sp. Из других крупных насекомых довольно обыденны шмели; я собрал несколько их экземпляров, которые остались пока без определения. Довольно характерной чертой энтомологической фауны острова является относительно большое количество комаров, которые по временам мешали работе. Замечания же некоторых авторов, что эти насекомые необычайно многочисленны, кажутся мне преувеличенными и вероятно возникли из-за недостаточного знания материкового севера, где комары иногда становятся настоящей напастью для исследователей.

Население острова состоит их самоедов, численность которых на сегодня 194 человека, которые составляют 24 семьи. Заселение острова началось в XVIII веке, однако, точную дату установить трудно. Остров был «случайно открыт самоедами» – они были занесены туда штормом. После того как они познакомились с островом, который оказался довольно богатым по многим хозяйственным признакам, первые случайные жители при благоприятных обстоятельствах снова вернулись на континентальную сушу, чтобы в следующем году предпринять переселение на остров с небольшим количеством северных оленей. Потомки этих самоедов, происходивших из так называемой Малоземельской тундры, образовали ядро современного населения, в то время как их северные олени положили начало весьма размножившимся стадам.

На сегодня колгуевские самоеды существенно обособленны от континентальных и несмотря на то, что срок их пребывания на острове не превысил 200 лет, здесь развился довольно четкий местный тип самоедов. Так как эти самоеды, безусловно, принадлежат к чистой расе, на что указывает почти полное отсутствие черт, которые могли бы свидетельствовать о примесях других северных элементов, то они выделяются слабо развитым монгольским типом. Не редкостью являются довольно удлиненные лица, характерным признаком являются прямые или даже горбатые носы. Плоские лица монгольского типа наблюдались как исключение, а именно у более поздних переселенцев. Волосы черные почти совершенно без блеска, у некоторых индивидов заметно курчавы. Скулы сильно выступают вперед. Рост средний, высокие индивиды встречаются гораздо чаще, чем на континенте.

Основным занятием населения является разведение северных оленей, которые составляют основу благосостояния самоедов. Поголовье северных оленей в последние годы сильно уменьшилось и насчитывает в настоящее время примерно 7000, исключительно молодняк 1925 года. От бывших стад, насчитывавших многие тысячи голов и принадлежавших отдельным хозяевам, сегодня ничего не осталось. Около половины поголовья северных оленей принадлежит сегодня Государственному комитету по торговле, а вторая половина находится в руках самоедов. Уменьшение поголовья является следствием целого ряда неблагоприятных зим с гололедицей, которая на Колгуеве постоянное явление и самая великая напасть для разведения северных оленей. Напротив, сибирская язва, которая опустошила континентальную тундру, на острове пока не наблюдалась.

В связи с разведением северных оленей самоеды ведут кочевой образ жизни. Зимой они живут в палатках из шкур северных оленей, летом в таковых из бересты или парусины. Также очень распространены небольшие защитные навесы из парусины, преимущественно в хорошую погоду. Единственным транспортным средством, как зимой, так и летом являются сани, большей частью запряженные пятеркой оленей. В поездках со значительным грузом используют специальные грузовые сани – «хамбуи», которые запрягают тремя оленями и ставят позади других саней.

Кроме разведения оленей самоеды занимаются также охотой на пушного зверя, основу которой составляют оба вида лисиц. На морского зверя охота ведется только зимой на льду и очень нерегулярно, особенно в последние годы, которые были не особенно обильны льдом. Летняя охота на птицу раньше имела значительно большее значение, но теперь из-за уменьшения численности пернатых сокращается.

Постоянное русское население на Колгуеве отсутствует. Единственный русский житель сегодня – это представитель Государственного комитета по торговле, который со своей семьей из трех человек живет в Бугрино. Бугрино на сегодняшний день единственное постоянное поселение на острове, в то время как более давний поселок, Становой Шарок, покинут уже много лет. Постоянными жителями в Бугрино являются только эти упомянутые русские, в качестве временных жителей там проживает несколько семей самоедов. Особенно в большом количестве самоеды собираются в Бугрино к 20 июля, в то время когда прибывает первый корабль, который доставляет продовольствие и предметы обихода. Самоеды собираются в Бугрино также в сентябре для массового забоя северных оленей.

Население Колгуева, в общем, оставляет благоприятное впечатление. Изолированная жизнь способствовала сохранению старых традиций самоедов, и там господствует патриархальная честность. В интеллектуальном отношении самоеды стоят не высоко, только некоторые самоеды обучены чтению и письму. Русский язык распространен довольно широко, его понимают почти все, однако говорят на нем немногие. В экономическом отношении население не очень состоятельно, но большой бедности все же не наблюдалось. По мере экономического развития последняя со временем может быть полностью ликвидирована.

Пояснения к карте Колгуева

Береговая линия и градусная сетка взяты по карте Гидрографического Управления (Северный ледовитый океан, Nо 1655, масштаб 1:840 000). Некоторые исправления береговой линии внесены по находившейся в библиотеке Постоянной Полярной комиссии Академии Наук (Петербург) рукописному эскизу господина Бутурлина и согласно собственным наблюдениям автора.

Количество рек также было взято по указанному эскизу Бутурлина, в которые на западе острова были внесены изменения согласно наблюдениям автора. Весь северо-запад, вплоть до Песчанки на юге, вычерчен только по собственным наблюдениям автора.

Названия отдельных возвышенностей на суше не внесены на карту из-за мелкого масштаба.

На востоке Колгуева, южнее Песчаного озера, и на юге, у озера Промойного, при постепенном переходе прибрежных банок в подводные определенную береговую линию различить нельзя, что обозначено на карте отсутствием непрерывной линии по краям тех самых прибрежных банок.

Оригинал статьи: на немецком языке в издании Geografiska Annaler, h. 1–2, Stokholm 1927.

Перевод с немецкого Э.А. Журавлевой.

На русском языке публикуется впервые.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.