НИКАкой политики / Искусство и культура / Кино

НИКАкой политики / Искусство и культура / Кино

НИКАкой политики

/  Искусство и культура /  Кино

Юлий Гусман: «Не удивлюсь, если окажется, что великолепные стратеги с Первого канала сознательно не вырезали из эфира полемику Собчак и Миронова. Ксения добилась обратного эффекта: даже те, кто голосовал против Путина, не могли ее поддержать»

В кои веки показанная в эфире Первого канала церемония вручения 25-й, юбилейной кинопремии «Ника» оказалась в зоне повышенного внимания. Увы, к вящему огорчению устроителей, бурное обсуждение в прессе и Интернете вызвали не итоги голосования академиков и даже не профессиональные достоинства осчастливленных лауреатов. Гвоздь в плавное течение шоу вбила ведущая Ксения Собчак, адресовав со сцены неожиданный вопрос Чулпан Хаматовой, получившей награду за благотворительную деятельность. Разгорелся скандал, гасить который приходится отцу-основателю «Ники» Юлию Гусману...

— Что-то у вас голос подозрительно сиплый, Юлий Соломонович. Не иначе как сорвали его, крича на Ксению Анатольевну.

— Никогда не кричу на женщин. Дело в ином: дней десять перед «Никой» не живу, а существую и потом еще столько же отхожу. Мы готовим конкурс полгода, а саму торжественную церемонию месяц — день и ночь. Если рассказать об условиях, в которых работали в этом году, никто не поверит. Как думаете, когда получили в распоряжение зал, где проходило последнее награждение? Ни за что не угадаете: за несколько часов до начала! Накануне там выступала группа «Воплi Вiдоплясова», ей тоже исполнилось двадцать пять лет, а наши вопли начались на следующий день. Украинские музыканты унесли свои барабаны около полуночи, и лишь затем наша команда стала монтировать декорации, устанавливать свет и телеаппаратуру. В шесть вечера мы уже впустили публику. По сути, нет ни репетиций, ни предварительных прогонов, все шьем на живую нитку, договариваемся буквально на пальцах: первым идешь ты, потом — Владимир Познер, за ним — Максим Галкин... Импровизируем с чистого листа. При условии, что у нас двадцать одна номинация! Учтите и то, что четверть века все участники «Ники» работают бесплатно. Абсолютно! Был известный актер, который однажды спросил: «А гонорар?» Больше мы к нему не обращались. Скромные деньги получают девочки-модели, выносящие статуэтки «Ники», оркестранты да техперсонал. Все! За аренду зала надо платить, на это уходит небольшой грант Министерства культуры, в основном же пускают по дружбе. Мы были бы счастливы, если бы какая-нибудь государственная или частная структура пригрела «Нику», но с нами боятся связываться, понимая: мы ни под кого не ляжем, прогибаться в угоду хозяевам не станем. Словом, «Ника» — чистое и незамутненное народно-кинематографическое творчество без административного или финансового ресурса, построенное на завоеванном за долгие годы уважении.

— Тем любопытнее было наблюдать, как лихо отпиарилась Ксения, одним движением перетянув одеяло на себя. Все мигом забыли о Смирнове со Звягинцевым и бросились перемывать косточки Собчак.

— Разумеется, я предпочел бы услышать содержательные дискуссии о качестве церемонии, прочесть глубокую аналитическую статью, почему победили именно эти лауреаты. Но говорят о другом. Точнее, о другой. Последнюю неделю я чувствовал себя молодым Аленом Делоном, журналисты записывались в очередь, я получил миллион звонков с просьбой прокомментировать ситуацию с Собчак. В России, наверное, не осталось СМИ, которое не озаботилось бы проблемой. В общем, проснулся знаменитым... Ксения Анатольевна — замечательная ведущая. На прошлой церемонии внесла свежую, живую струю, поэтому мы пригласили ее снова. Но я ужасно не люблю, когда обижают хороших людей. Да еще, на мой взгляд, и совершенно незаслуженно...

— Полагаете, вопрос был домашней заготовкой?

— Поскольку по-прежнему очень хорошо отношусь к Ксении, хочу верить, что имела место спонтанная рефлексия, а не продуманный акт и удивительно талантливый расчет. Когда услышал, о чем она спрашивает Чулпан, чуть не обалдел, а потом страшно огорчился. И вот почему. Собчак пригласили вести «Нику», у нее есть свои телепрограммы, где она как журналист могла сто раз поинтересоваться, была ли искренна Хаматова, высказываясь в поддержку Путина. Зачем приходить на кинематографический праздник и вольно или невольно портить его? Более того, встревать с вопросом, когда на экране показывали душераздирающие кадры с больными раком детьми...

— Но первым начал Евгений Миронов, резко высказавшийся об интернет-критиках Чулпан.

— Запал Жени принять могу, а реакцию Ксении — нет. Не вовремя и не к месту. Наш зал стоя приветствовал Хаматову и Корзун, а после слов Собчак засвистел в ее адрес. Это очень показательно. Сами понимаете, киношников трудно отнести к ретроградам и консерваторам, наша аудитория либерально-демократическая... Кстати, не удивлюсь, если окажется, что великолепные стратеги с Первого канала сознательно не вырезали из эфира полемику Собчак и Миронова. Ксения добилась обратного эффекта: даже те, кто голосовал против Путина, не могли ее поддержать.

— А как, к слову, случилось ваше возвращение на Первый? В последние годы «Ника» прозябала где-то на периферии телесознания и вдруг воскресла из пепла. Никита Михалков так ослаб или вы стремительно возмужали?

— Не где-то, а на СТС, спасибо Славе Муругову, гендиректору канала, приютил в трудное время. Да, восемь лет нас не было на федеральных мейджорах, и вы знаете, кого следует благодарить — золотую птицу.

— Сорри?

— Ну, «Орла». Никита Сергеевич потратил много сил, чтобы перекрыть нам кислород.

— Почти заклевал.

— Подобное невозможно по определению, но птица очень старалась — это правда. Даже взяла в учредители скопированной с «Ники» кинопремии Первый канал и «Россию»...

— Грамотный ход.

— На мой взгляд, спорный, но не будем отвлекаться. Рассказ о моих отношениях с Михалковым может вылиться в грустную повесть, которую, к слову, сейчас и пишу. Человечество ведь должно знать, как все происходило в действительности! Что касается последних перемен, не думаю, будто дело в чьих-то физических кондициях. Конечно, я слышал намеки: ну да, церемонию покажет Константин Эрнст, а взамен главную награду за лучший фильм года получит спродюсированный им «Высоцкий». Всегда испытываю стыд за людей, так думающих. Если у меня в кабинете стоит зонтик, он необязательно украден в сельском клубе. И вы коротко стрижетесь не из желания походить на Брюса Уиллиса, а поскольку облысели, как и он. Верно? Почему-то наш народ упорно отказывается верить, что кто-то может жить честно. Да, я не с Луны свалился, а приехал из города Баку, шестнадцать лет отработал директором московского Дома кино и прекрасно знаю, как устроен мир: можно на сто ставок уборщиц оформить десять человек, а остальные деньги прикарманить. Еще вариант — сдавать помещения в аренду. Проезжаю сейчас по Васильевской и понять не могу: это (не хочу никого обидеть) Дом кино или же комбинат общественного питания с яркой рекламой разнообразных кафе и баров? Когда я пришел туда работать, мы дали слово относиться к этому месту как к храму. Храму искусств. Не больше и не меньше. Коррупцию можно победить единственным способом: начав с себя. Думаете, ко мне не подкатывались? На все подобные предложения отвечал словами классика: для графа де ла Фер слишком мало, для Атоса — слишком много...

— Не улавливаю, куда клоните, Юлий Соломонович?

— Пытаюсь объяснить, как живу. Тут одно из двух: или признаешь правила fair play и всегда им следуешь, или же вручаешь в одной номинации двенадцать призов актерам, сыгравшим в твоем фильме.

— К Михалкову мы обязательно еще вернемся, давайте с Эрнстом разберемся.

— Не знаю, как представляете себе отношения между людьми на уровне ой-ой-ой, но все выглядело следующим образом. Я много работал на Первом канале, вел программу «Тема», пытался делать передачу «Вечер с Юлием Гусманом», давно вхожу в жюри КВН. И с Костей Эрнстом у нас замечательные отношения. Не скажу, что собутыльники или дружим домами, но общаемся прекрасно. Чрезвычайно ценю Константина Львовича как профи высочайшего уровня, которому нет равных по части телевизионного инфотеймента... И вот месяца два назад на записи очередного выпуска КВН я сказал Эрнсту: «В этом году «Нике» исполняется двадцать пять».

— Подкатились, словом.

— Вот не надо пытаться подколоть меня или ущипнуть! Я взрослый мальчик и покрыт метровой броней, не пробить. Хватать собеседника за лацкан пиджака, преданно заглядывать ему в глаза и жарко дышать в ухо мне тоже ни к чему. Между делом, не акцентируя, я произнес одну фразу. Эрнст ее услышал и продолжил: «А давай покажем церемонию». Вот и весь разговор. Больше мы не встречались. Тимур Вайнштейн, который много лет продюсирует и режиссирует «Нику», вел переговоры с командой Первого канала, я не влезал в эту историю, не звонил, не напоминал, не просил. В итоге из телетрансляции вырезали пять номинаций и несколько концертных номеров. Это очень обидно. Но я понимаю: они вещатели, это их право.

— Как думаете, огорчился Эрнст, что «Высоцкий» пролетел мимо главных призов?

— Наверняка. Но я не несу ответственность за то, как проголосует киноакадемия. Чтобы было понятно: я пять раз номинировался на «Нику», но не получил ни одной. Замечательный драматург Виктор Мережко четырнадцать лет был президентом «Ники», сделал шесть подходов к снаряду, но так и не выиграл. Ну не станем мы заниматься подлогом, лишь бы остаться на Первом! Не будут нас вообще показывать, соберемся в каком-нибудь подвале, вырежем «Нику» из жести и раздадим самым достойным. Премия не потому не умирает, что подул ветер перемен, кто-то впал в немилость, а кто-то из нее выпал. Наша история родилась из любви и дружбы, таковой и останется вне зависимости от погоды за окном и внешней конъюнктуры.

— К слову, о жести. На сайте «Золотого орла» подробно расписано, из каких благородных металлов и ценных сортов мрамора сделан приз, а ваша «Ника» малость того — быстро темнеет, пятнами покрывается. Понимаю, не все золото, что блестит, но все же...

— Плохо, уважаемый, к интервью подготовились, недоработали! Иначе знали бы: последние лет семь статуэтки покрывают 18-каратным золотом. Их цвет сохранится навеки, в том числе в прямом смысле слова. Кстати, на каждую идет четыре грамма драгметалла. Себестоимость изделия — тысяча двести долларов. Деньги все из того же гранта Министерства культуры, за что ему отдельный поклон.

— Ладно, с позолотой разобрались. Вопрос посерьезнее: почему, Юлий Соломонович, Голливуду хватает одного «Оскара», а у великого русского кино два союза, две академии и две премии?

— Не по адресу обратились. «Нике» двадцать пять лет, а «Орлу» — десять. Факт первородства очевиден. Михалков всегда рассматривал премию как инструмент влияния, а для нас это праздник. К началу нулевых годов Никита прямо или косвенно прибрал к рукам основные кинематографические ресурсы страны, выстроил суверенную вертикаль по образу и подобию. Только «Ника» не хотела брать под козырек. И тогда он придумал свою премию. Назло и вопреки.

— Смотрите «вражеские» церемонии?

— Раньше — да, теперь — нет. Зачем? Вижу странное зеркало, пародию на то, что сам придумал когда-то. За эти годы я стал... мудрее, что ли? Спокойнее, сдержаннее. Помню, как на первой «Нике», проходившей в 1988 году в Доме кино, электрики в последний момент смонтировали самопальную гирлянду из прожекторов и подвесили над сценой. Без нее телевизионщики не могли вести съемку, им не хватало освещения. Я стоял и молился, чтобы эта странная конструкция не рухнула на головы выступавшим, никого не убила. Мне долго потом казалось: вот-вот что-нибудь обязательно упадет, взорвется. А сейчас это чувство прошло.

— Но Михалков сыграл на опережение, проводит церемонию в январе, «Ника» превратилась в последыш, вам приходится смотреть под ноги, чтобы не повторить шагов конкурента.

— Мы думаем иначе: «Ника» закрывает кинематографический сезон, подводит его итоги. Понятно, что фильмы ротируются те же, список номинантов схож. Мы не можем взять то, чего нет. Наша церемония приходится на конец марта — начало апреля, поскольку играем по правилам — честно и всерьез. Конкурс идет в два этапа. На первом — рассылка фильмов и анкет для голосования в 45 регионов страны, подсчет голосов, оглашение результатов на пресс-конференции. Потом — следующий круг. Весь цикл занимает не менее двух с половиной месяцев. Кстати, «Оскар» проводят немного раньше, но у них и почта работает лучше. Ума не приложу, каким образом друзья-соперники из «Орла» ухитряются по заимствованной схеме укладываться в пару недель. Может, у них иные критерии отбора и правила игры? Не знаю, хотя догадываюсь. Многие наши коллеги состоят в обеих академиях. Регламент «Ники» этому не препятствует. Как и участию в двух конкурсах. Бывает, режиссеры по принципиальным соображениям отказываются участвовать в одном из них. В этом году, например, Смирнов не дал Михалкову свою «Бабу». А Звягинцев за «Елену» получил и «Нику», и «Орла». Нормально! Российские кинематографисты не избалованы наградами, другое дело — сопровождающие действо страсти. Убрать бы ненужную конфронтацию, но сегодня об этом говорить бессмысленно, процесс зашел слишком далеко. Возможно, кто-то из наших 650 академиков и держит в уме, как голосовали на «Орле», но подковерная борьба нанайских мальчиков интересна узкой тусовке. В сухом остатке — имена лауреатов. Не поленитесь, возьмите буклет, выпущенный нами к 25-летию «Ники», посмотрите, какие люди получали награду в разные годы. Тенгиз Абуладзе, Григорий Чухрай, Иннокентий Смоктуновский, Евгений Габрилович, Олег Борисов, Михаил Ульянов, Георгий Жженов... Голова кругом идет! Это и есть настоящая история отечественного кино. Никита Михалков, кстати, тоже лауреат «Ники». И вполне заслуженно.

— Это когда было! Сегодня вам наверняка приходится разводить героев. Валентину Гафту в этом году вручили «Орла» за вклад в киноискусство. Вы ответили Олегом Басилашвили.

— Зачем противопоставлять, почему не порадоваться за обоих? И Гафт, и Басилашвили — великолепные художники и чудесные люди.

— А случался за эти десятилетия, как говорится, голяк на базе, когда номинировать было некого?

— Ни разу не сыграли на понижение. Даже в самые трудные годы обязательно находились картины и мастера, по высшему разряду заслуживающие профессиональной премии. А как иначе? Так было и так будет в российском кино. Связь времен не прервется. Недаром наш девиз: «Первые — навсегда!»