Небо. Сталевар. Девушка со сверлом

Небо. Сталевар. Девушка со сверлом

Штрих-код

Небо. Сталевар. Девушка со сверлом

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ

Небо Аустерлица, когда-то остановившее житейский бег героя русской эпопеи, как никогда актуально для современного человека. Бросить взгляд на бегущие облака, на их отражение в реках и каналах, задержаться взглядом на «ином небе» – синем в звёздах куполе храма…

Свой взгляд на этот вечный предмет даёт выставка «Небо в искусстве», проходящая в корпусе Бенуа Русского музея. Начинается она со странноватой конструкции из груды деревянных палок, обсиженной тучей птичек и облепленной разноцветным пухом и перьями. «Небеса – не беса» – так обнадёживающе называется эта инсталляция Алёны Аносовой, претендующая на сакральное звучание. А на противоположном конце выставки – подлинная святость: три иконы, объединённые образом небес, «Преображение» и два «Огненных восхождения Ильи Пророка». (Хотя любая икона изначально есть взгляд из мира горнего, из оБ?женных небес, на наш, падший земной мир.)

Между этими двумя полюсами зритель проскальзывает сквозь гряды облаков и завихрения туч, охватывая почти полтора века изобразительного искусства – не только живописи и скульптуры, но и всевозможных видеопроекций и инсталляций. Вообще авторы этого выставочного проекта перенасытили пространство актуальным искусством, несколько залов заполнены разными по изобретательности «кунштюками» – от видеоарта до концепт-арта. К примеру, дверь с видеопроёмом в небо (так сказать, экран, а в нём облака). Вместо когда-то знаменитого слова neon – слово «небо» как отдельный арт-объект. Цинковое ведро с подсвеченным, будто лазурное небо, днищем (а рядом – ещё несколько проектов талантливых выучеников академической школы И. Говоркова и Е. Губановой). Кстати, интеллектуалу Ивану Говоркову принадлежит отличная формулировка: «Сегодня абсолютно передовым в искусстве считается то, чего не понимает никто, кроме самого создателя», причём создателем нового «художественного текста» может быть уже не только художник, но и искусствовед-интерпретатор, он же куратор выставок, он же арт-критик. Симулякр там правит бал?

Но вернёмся в залы корпуса Бенуа. Хрупкая коническая конструкция с проекцией порхающих облаков – родом из страны минимализма Японии.

Несколько типично петербургских живописных видов: фрагмент неба, зажатого каменными стенами двора-колодца, до боли знакомый жителям «петербургских трущоб», обитающих в центре великого города с областной судьбой. Холодные геометрические коллажи-конструкции, «бетонные небеса» больших городов, до которых не достучаться, не докричаться.

А рядом – апофеоз всамделишности и подлинной гармонии: астрофотографии Бернда Прошолда.

Это цветные фото звёздных скоплений, бесконечно удалённых галактик. И это завораживающее, медитативное зрелище смены освещения, скользящих по небу облаков и комет – своего рода видеофильм по его же снимкам, сделанным в разных местах нашей планеты. Сопровождаемый классической музыкой, он становится истинной релаксацией для задёрганного горожанина, забежавшего в музей. Релаксацией, переходящей почти что в катарсис, которого теперь днём с огнём не дождёшься в театре. Вот где поистине физика соединяется с метафизикой!

Икона – это торжество метапространства неба над его физическим естеством. В известном же портрете первого космонавта Земли кисти натуралиста А. Шилова небо, голубое, как глаза Гагарина, дано как материальная иллюстрация, атрибут полёта. «Гагарин в космос летал, а Бога не видел» – так, согласно апокрифу 60-х годов, велели уполномоченные по делам религий сказать священникам на проповеди. А один из батюшек нашёл такой способ обойти хрущёвских инквизиторов. Он произнёс необходимую фразу, но добавил: «А вот Бог Гагарина видел и благословил его». На такие воспоминания наталкивают сопоставления последнего зала выставки.

Здесь рядом изображены философ Иван Ильин (на любимом для создателя портрета Нестерова лирическом фоне среднерусской природы) и ещё один знаток Гегеля – Ленин, напористо меряющий шагами кромку моря под тревожными, «архиреволюционными» тучами. Или парящая в облаках голова Маркса, первого из большевицкой «антитроицы», симулякр Бога Отца. А на противоположной от неё стороне – одна из поэтичнейших картин Виктора Попкова: отрок, стоящий на пороге северной часовни. В её своде парят красные ангелы, а за спиной мальчика – почти сферическая перспектива избяной Руси, величественные просторы неба. Здесь попытка соединения горнего и земного, воспоминания души об утраченном идеале.

Такая же незамутнённая гармония – в реализме классических пейзажей Куинджи и Дубовского. Невольно припоминается знаменательное высказывание архитектора и священника о. Александра (Фёдорова). Он сказал как-то, что если в эпоху торжества реалистических тенденций в искусстве (начиная с Ренессанса) Русь выступила хранителем традиционного средневекового канонического искусства, то в ХХ веке она сберегала уже реализм, отвергнутый тем же Западом.

Многочисленные изводы этого реализма – в ещё одной выставке корпуса Бенуа с пафосным названием «Гимн труду». Давно забытая тема, казалось, исчезнувшие в историческом небытии герои. Живопись, графика, скульптура, агитфарфор. Стройки социализма, могучие тела «советских гераклов» – но не с палицей и львиной шкурой, а с маской сталевара и разводным ключом.

Пролетарские венеры – метростроевки и текстильщицы А. Самохвалова и А. Дейнеки. Марсианские пейзажи нефтепромыслов, приручённый ад сталелитейных цехов, в которых плавится не только сталь – само время, кующее нового человека.

Этот человек, осмеянный, заклеймённый «совком», оболганный растиражированным образом Шарикова, смотрит на нас с разнообразных портретов спокойно, внимательно, иногда настороженно и сурово. Иногда – с какой-то вселенской печалью, как будто предвидя, как результаты его нечеловеческих усилий и жертв будут расхватаны жадными и нечистыми руками потомков Швондера; как будут заброшены эти фабрики и заводы, а его потомки окажутся обречёнными вымирать, спиваться, деградировать.

А под игривую скороговорку теледив полусвета, под блеянье и завывания самоназванных телеисториков будет исполняться другой гимн: гимн гламурному безделью и пошлой красивости новых хозяев жизни и их «культур-мультур» челяди.

А вдруг оболганные советские гераклы и ахиллы встанут статуей Командора, разомнут свои затёкшие плечи и вдарят по зомбоящику и мельтешащим в нём бесенятам своими лопатами и разводными ключами?

И – кто знает – от такого их по-пролетарски понятого «демократического выбора» станет чуть ближе к нам звёздное небо над головой и нравственный императив внутри нас?..

Мария ФОМИНА, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: