Разъединяться или объединяться?

Разъединяться или объединяться?

Разъединяться или объединяться? Человечество искренне мучается этим вопросом уже не одно тысячелетие. Нации и страны, и даже империи возникают как мыльные пузыри, затем лопаются с громким треском или тихонько сходят на нет. Так или иначе, вопрос о национальности и основанной на ней государственности отнюдь не нов, однако можно попытаться взглянуть на него шире.

Зачем люди объединяются вместе? Ответ прост. Поодиночке мы не можем выжить. Человек – существо общественное и нуждается в коллективе.

Зачем мы разъединяемся? Затем, чтобы получить наибольшую индивидуальную свободу, ибо нахождение в коллективе неизбежно ограничивает наши возможности действовать исключительно по своему усмотрению.

Зачем человеку нужна свобода? Для того чтобы действовать в своих интересах, независимо от того, каковыми бы эти самые интересы не оказались. Стремление к свободе заложено на очень базисном уровне нашей биологической организации. Поймайте несмышленого напуганного котенка в последний момент перед его падением с лестницы, и он все же наверняка попытается вырваться из ваших рук, потому что, несмотря на то что падение может быть для него травматично (что бы там ни говорили о кошачьей ловкости, современные домашние кошки подчас довольно неуклюжи), котенок предпочитает свободу своей безопасности.

Следовательно, так или иначе, необходим компромисс. То есть, с одной стороны, люди должны находиться в тонком балансе взаимоотношений, при котором они максимально разделены для обеспечения личной свободы, но с другой стороны – должны быть объединены, насколько это возможно, для взаимовыручки и поддержки.

Можно ли перенести подобный подход на уровень отдельных наций? Пожалуй, да. Отдельные нации, конечно, могут довольно длительное время проживать в относительной изоляции, однако такое их состояние нельзя принять за нормальное. Отсутствие обмена идеями, внешней торговли, вливания нового генетического материала в результате смешанных браков не может не сказаться негативным образом на развитии такой изолированной нации, не говоря уже о том, что в некоторых случаях серьезных природных катаклизмов или внешней агрессии подобная нация, лишенная поддержки других стран, может быть обречена на полное вымирание.

Почему люди стремятся принадлежать к той или иной нации? Почему все поголовно не становятся космополитами, не выучивают, скажем, английский язык, не начинают применять его дома и не расстаются со своими национальными корнями? Ведь теоретически за одно-два поколения, пожелай люди того, на земле все говорили бы на одном языке и думали бы одинаково. Несмотря на то что подобная перспектива звучит привлекательно с точки зрения эффективного устройства, скажем, термитника или пчелиного улья, для человеческих обществ она представляется неприемлемой. Люди идут на интернационализацию своих привычек и стандартов поведения исключительно под давлением либо экономических, либо политических факторов, которые заставляют их иммигрировать или перестраивать свою жизнь внутри своей страны в соответствии с требованиями мировой экономики или геополитической обстановки.

Однако при этом огромные группы людей считают, что принадлежность к той или иной языковой и культурной среде соответствует их интересам, и они должны стремиться настолько отделиться от остальных наций, чтобы им не мешали жить так, как им нравится, но при этом не настолько изолировать себя, чтобы это вредило успешному процветанию их национального дома.

Давайте рассмотрим вопрос обретения независимости отдельных наций с точки зрения метрополии, то есть той центральной нации, которая в силу исторических факторов оказалась как бы преобладающей над другими, управляемыми ею народами.

Если отбросить имперские амбиции правителей такой «центральной» нации, в ее интересах предоставить как можно больше независимости своим подопечным нациям, поскольку доминирующая нация сама не может быть вполне свободна, если порабощает другую. Постоянное присутствие напряженности рано или поздно принесет больше вреда, чем пользы. Однако полное отделение подопечных наций от центральной с последующей их взаимной изоляцией тоже не является разумным решением.

Следовательно, опять же необходим определенный компромисс между уровнем централизации и федеративности, с одной стороны, и предоставлением независимости – с другой.

Если все так просто и ясно, тогда в чем же дело? Почему, в таком случае, национально-освободительные тенденции имеют столь болезненный и взрывоопасный характер?

Возможно, что дело не в природе этих тенденций, а в том, что, как правило, они используются враждебными, или, если хотите, конкурирующими иностранными нациями для ослабления метрополии, в состав которой входит национальная группировка, стремящаяся к самоопределению.

Со всей очевидностью можно заявить, что объективных причин для войн никогда не было, нет и не будет. Обо всем всегда можно договориться мирным путем. Однако вся история человечества является животрепещущим опровержением сказанному.

Мы можем списать всю вереницу военных конфликтов прежних веков на недоразвитость общественного сознания, которое медленно, но верно шло по пути осознания таких моральных императивов, как «все люди братья» и «убивать плохо». Пусть эти столпы человеческой морали известны с незапамятных времен; они достигли наибольшего риторического обоснования именно в двадцать первом веке. Теперь трудно представить себе западного политика, призывающего к массовому уничтожению чужого народа, хотя лживая риторика, впрочем, существовала во все времена. Стройной логикой речи Геббельса, произнесенной в 1933 году, можно заслушаться, если не вникать в ее гибельную сущность: «В решении еврейского вопроса мы всего лишь следуем духу нашей эпохи. Защита от еврейской угрозы только лишь часть нашего плана. То, что обсуждение именно этой части нашей политики становится главным вопросом, в этом вина самих евреев. Мировое еврейство пытается мобилизовать мир против нас с тайной надеждой обрести вновь утраченное влияние в Германии. Возможно, в том, что евреи стали играть такую роль в мире, заключена определенная трагедия этого народа. Но в этом не наша вина, а их!»[41]

Практически никто и никогда не призывал к убийству невинных. Невинные всегда в чем-нибудь обвинялись, и тем самым оправдывалось их убийство.

Философия в стиле «нужно убить всех убийц, тогда никто никого не будет убивать» тоже не работает, поскольку носитель подобной идеологии должен прежде всего убить себя, ибо, призывая к убийству убийц, он сам становится убийцей.

Итак, пока силовые методы являются основным инструментом решения мировых конфликтов, чего же удивляться, что любое сепаратистское настроение, даже если оно имеет мирный характер, будет поддержано внешними врагами и использовано для расшатывания той или иной страны, вовлеченной в процесс самораздела.

Без поддержки извне никакое серьезное сепаратистское движение невозможно, ибо даже если оно зародится как демократическое движение, внешние враги постараются изменить его характер, приведя к экстремистскому полюсу вплоть до террористической деятельности.

Прекрасным примером вышесказанному может служить история национально-освободительного движения Квебека, именно потому, что речь идет об одной из наиболее благополучных стран в мире – Канаде.

Своей наибольшей остроты противостояние между франкоязычной провинцией Квебек и остальной англоязычной Канадой достигло в октябре 1970 года, когда экстремисты FLQ (Front de lib?ration du Qu?bec)[42], восприняв идеи национального освобождения, характерные для стран третьего мира, попытались с оружием в руках бороться за независимость франкоговорящего Квебека. С этой целью был похищен британский дипломат Джеймс Кросс; похищен и убит министр труда Квебека Пьер Лапорте, но в результате введения военного положения и массовых арестов вооруженная деятельность вскоре прекратилась.

Так видятся эти события тридцатипятилетней давности с высоты нашего дня. А как они выглядели тогда? Если мы обратимся к хронике этих событий, опубликованной в 1972 году[43], станет ясно, что тогда они отнюдь не воспринимались как локальный конфликт. Премьер-министр Канады Пьер Трудо опасался, что ситуация может выйти из-под контроля и дестабилизировать обстановку во всей Северной Америке. В хронике утверждается, что в Квебеке к тому времени было готово более трех тысяч вооруженных боевиков.

Откуда в благополучной стране могла возникнуть такая террористическая организация? «Фронт Освобождения Квебека» использовал марксистскую пропаганду и декларировал, что англоязычные жители Канады являются их поработителями.

Казалось бы, «марксистская пропаганда» должна была четко указывать, откуда дул ветер. Однако попытки найти явную связь со спецслужбами Советского Союза непросто. Подтверждение наших подозрений мы можем найти в книге «Щит и Меч», изданной по-английски бывшим полковником КГБ[44] Василием Митрохиным совместно с историком из Кембриджа Кристофером Эндрю. Книга демонстрирует, что КГБ был заинтересован в манипулировании квебекскими экстремистами. В книге сказано: «We do know that the KGB did influence the Quebec independence movement in that period. It’s still debatable to what degree, but the attempt was there»[45].

Стоит взглянуть на карту Северной Америки, как наши подозрения находят подтверждение. После неудачной попытки подобраться поближе к границам Соединенных Штатов, завершившейся Карибским кризисом, который чуть было не привел к ядерной войне, Советский Союз просто не мог пропустить возможность прямо или косвенно повлиять на дестабилизацию положения в Квебеке, который имел огромное стратегическое значение. Если бы в Квебеке победил коммунистический переворот, Советский Союз получил бы неоспоримые стратегические преимущества, заполучив под свое влияние страну, имеющую сухопутную границу непосредственно с Соединенными Штатами. Если в Европе существовал социалистический блок, являвшийся стратегическим буфером на случай войны, то проамериканская Турция имела сухопутную границу с Советским Союзом. Неудача с размещением ракет на Кубе должна была заставить Советский Союз действовать осторожнее.

Взгляните на карту Северной Америки с точки зрения стратегических возможностей СССР в те годы в случае победы коммунистов в Квебеке и последующего конфликта со странами НАТО.

Пожалуй, подобная иллюстрация не вызывает сомнения в том, что ни одно национально-освободительное движение не сможет остаться вне пристального внимания спецслужб открыто или скрытно враждебных государств. Когда же государство, на целостность и безопасность которого посягают, пытается защитить себя, его обвиняют в подавлении национально-освободительного движения.

Не правда ли, удобно? Ведь право на национальное самоопределение – один из общепризнанных принципов международного права. Принцип этот получил признание в процессе распада колониальной системы и закреплен в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам (принятой резолюцией № 1514 на XV Генеральной Ассамблее ООН от 14 декабря 1960 г.) и последующих международных пактах и декларациях ООН.

Существует определенное противоречие между проведением в жизнь права народов на самоопределение и принципом территориальной целостности государства. Неспособность сторон найти мирное решение такого противоречия приводит к усугублению национальных конфликтов, зачастую перерастающих в военное противостояние. При этом представители центральной государственной власти обычно приводят в качестве аргумента в защиту своей позиции утверждение о приоритете принципа территориальной целостности по отношению к праву на национальное самоопределение.

Между тем существует мнение, что принцип территориальной целостности направлен исключительно на защиту государства от внешней агрессии. Именно с этим связана его формулировка в п. 4 ст. 2 Устава ООН: «Все члены ООН воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций», и в Декларации о принципах международного права: «Каждое государство должно воздерживаться от любых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства или страны».

Сторонники этого мнения указывают, что применение принципа территориальной целостности фактически подчинено осуществлению права на самоопределение. Так, согласно Декларации о принципах международного права, в действиях государств «ничто не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов».

Таким образом, делается заключение, что принцип территориальной целостности неприменим к государствам, не обеспечивающим равноправие проживающих в нем народов и не допускающим свободное самоопределение таких народов.

Короче, все замечательно, если бы эти самые нации жили в идеальном мире, без подрывной деятельности спецслужб и хищнических амбиций.

Национально-освободительные движения в большинстве случаев являются для определенных национальных элит (чьи амбиции, как правило, поддерживаются внешними врагами) предлогом для захвата местной власти.

В конечном итоге после получения независимости экономическое положение государства и уровень жизни его граждан, как правило, ухудшаются. Возьмем примеры с древних времен да наших дней. История показывает, что создание огромных многонациональных «империй» рано или поздно приводило к их распаду – в этой связи можно говорить о распаде Вавилоно-Персидской империи, Римской империи, Священной Римской империи, Золотой Орды, Османской империи, Британской империи, СССР. Почти во всех случаях распад приводит к резкому ухудшению условий жизни в большей части периферийных новообразованных государств. Вместе с тем процессы интеграции, даже такие разные, как образование Соединенных Штатов Америки и создание Европейского Союза, тоже не лишены своей проблематики.

Идеальный выход, возможно, будет шокирующим, но все же небезынтересным. В мире должно идти два взаимонаправленных процесса. С одной стороны, все страны мира должны интегрироваться во всемирное федеративное образование с открытыми границами, едиными системами налогообложения и социального обеспечения, а также средств наведения порядка.

С другой стороны, мир должен идти по направлению предоставления максимальной личной свободы каждому индивидууму, превращая его в человека-государство.

Подобный процесс уже идет, несмотря на то, что многие государства неосознанно ему сопротивляются. С появлением и развитием Интернета деление на страны отошло на второй план. Существует единое информационное поле, на основе которого строятся новые деловые отношения, сотрудничество в науке, искусстве. Эта тенденция, освободив человека от необходимости его физического присутствия в рамках отдельного государства, по сути предоставила ему невиданную ранее свободу, превратив интернетизированную часть человечества в общество совершенно нового типа.

Государства начинают замечать, с какой стремительностью они теряют свое влияние на жизнь отдельных индивидуумов, однако, к счастью, в целом этот процесс кажется необратимым, и он только еще в самом своем начале.

В сложившихся условиях старые формы национальных государств становятся балластом в развитии человечества. Более не существует языковых барьеров. Интернетные сайты, содержащие автоматические бесплатные переводчики, позволяют свободно общаться на основных языках планеты. Не существует и культурных барьеров, ибо если какие-то обычаи или понятия не ясны одному из собеседников, он может получить точнейшую информацию в считанные доли секунды и стать буквально специалистом в местных особенностях того или иного региона. Следует подчеркнуть, что пока все эти тенденции находятся в зародышевом состоянии и еще не интегрировались в единую мировую систему, которая в скором времени сможет превратить большинство людей развитых стран в «граждан мира».

Радует и бурное развитие Интернета в более отсталых странах. Например, в Индии, Китае, Пакистане и даже африканских странах процветают так называемые Интернет-кафе, где за символическую плату доступ к Интернету может получить практически любой человек.

Таким образом, возникают невозможные ранее связи между людьми разных национальностей и рас, физически находящихся на разных концах света, в то время как подчас эти связи сильнее и разнообразнее, чем те, что возникают у людей непосредственно по месту их проживания. То есть теперь нет смысла говорить о территориально-языковом единстве. Если подобная тенденция будет сохраняться, смысл понятия «национальное единство» уйдет в прошлое (если его, конечно, не будут пытаться реанимировать насильно).

Конечно, существуют определенные политические режимы, которые всеми силами стремятся оградить свое население от доступа в Интернет. Например, на Кубе это ощущается особенно сильно. А правительство Китая договорилось с крупнейшими поисковыми системами, чтобы в их стране было невозможно просматривать антиправительственные сайты. Однако если мир не будет вовлечен в какой-нибудь глобальный конфликт или не станет жертвой катастрофы космического масштаба, позитивные тенденции в развитии Интернета будут сохраняться, и их трудно будет остановить на пути изменения психологии человечества, в которой не останется места для национальных различий.

Не секрет, что в настоящее время Интернет в некоторой мере отражает национальную раздробленность современного мира. Разные национальные сообщества имеют свои виртуальные пространства, ограниченные рамками их языка, однако с появлением опции автоматического перевода сайтов и это явление уйдет в прошлое.

Впервые выйдя в виртуальный мир, человек лишился своего физического тела, и этим была решена вековечная проблема общения между людьми. Виртуальный индивидуум неуязвим. Его невозможно лишить свободы, избить, убить. Конечно, государства находят способы отслеживать интернетных преступников. Но я не говорю об этом типе людей. Имеется в виду то, что теперь, невзирая на конфликты между государствами, мы свободно ведем диалог и даже пытаемся создавать деловые отношения с странами, попавшими в «черный список» так называемой оси зла. Это создает определенный эффект «братания», когда государственной власти с обеих сторон трудно создать образ врага, эдакого недочеловека с рогами. О каком расизме может идти речь, если по Интернету неясно, с негром вы общаетесь или с англосаксом? Я более чем уверен, что в скором будущем каждый из нас сможет выбирать себе любую виртуальную внешность, мимику, цвет кожи…

Кроме внешнего вида, существуют и другие национальные особенности. Так называемая пресловутая ментальность. Однако надо сказать, что происходит медленное, но устойчивое стирание и этих различий. Мы все стараемся подражать прогрессивным нормам интернетного общения и поведения, и с появлением новых поколений, рожденных в эру Интернета, и ментальные различия будут преодолены.

Конечно, отжившие системы государств будут сопротивляться по мере сил этим позитивным тенденциям, однако наиболее прогрессивные из них, возможно, станут во главе этого движения за истинное освобождение человека от его национальности и расы – этих отживших признаков, которые неминуемо отомрут не на риторическом уровне пустозвонов-интернационалистов, а на фактическом уровне новых межнациональных отношений, но уже не между нациями, а между отдельными людьми, каждый из которых будет представлять из себя свободного человека-государство.