Яснослышащий / Искусство и культура / Культура

Яснослышащий / Искусство и культура / Культура

Яснослышащий

/  Искусство и культура /  Культура

Владимир Машков: «Я лишь там, где меня надо, а где не надо, меня нет. Понимаю это без слов. Тем более что люди не все говорят вслух…»

Лучше поздно, чем… Народному артисту России Владимиру Машкову 27 ноября прошлого года исполнилось пятьдесят. Идею «датского» интервью юбиляр отверг тогда с ходу: дескать, рановато подводить итоги. Да и не до того было из-за ежедневных репетиций новой версии хитового спектакля «№ 13D» на сцене МХТ. Вот, мол, сыграем на публике… Выход к зрителю планировался 13.12.13. Замышлялось красиво, но вмешались форс-мажорные обстоятельства, и премьеру пришлось отложить на месяц с гаком. Наконец 21 января случилось…

— Борода у вас для роли или по жизни, Владимир?

— По жизни. И для роли. У меня сейчас переходный период. В съемках «Распутина», восьмисерийной картины, где играю главного героя, перерыв, но уже через неделю еду в Питер, и работа продолжится. Поэтому не брею бороду, не стригу волосы, видите, собрал сзади в косичку. Пока готовил в Москве к выпуску спектакль «№ 13D», о Распутине не забывал. Кстати, наша премьера в МХТ пришлась аккурат на день рождения Григория Ефимовича. Такие вот совпадения бывают в жизни…

— Сериал уже на финишной прямой?

— Осталось отснять зимние эпизоды. Дел на неделю. Хотя такие вопросы все же лучше адресовать режиссеру «Распутина» Андрею Малюкову. Прежде я дважды встречался с ним на съемочной площадке. Правда, в прошлом веке. В 90-м году вышла картина «Делай — раз!», где мы впервые сыграли с Евгением Мироновым. Мне досталась роль сержанта-дембеля, а Жене — новобранца, у которого конфликт с «дедом». Из-за жесткого финала фильм хотели запретить, разгорелся скандал, вышел сюжет в телепрограмме «Взгляд»… В 91-м я снялся у Малюкова в коммерческом проекте под названием «Любовь на острове смерти». Тогда в кино работы было мало, выбирать не приходилось. Но мы получили удовольствие от съемок. Царило веселое безумие.

— Где остров нашли?

— В Ялте. Я же говорю: остались прекрасные воспоминания! Но «Распутин» — иная история. Серьезная, тяжелая и кропотливая работа. О Григории Ефимовиче написано огромное количество книг, сохранились подлинные документы, свидетельства очевидцев. Я провел много времени в архивах Юсуповского дворца, где мне очень помогли научные сотрудники музея.

— Знаю, вы и по монастырям ездили, просили благословения на роль.

— Хотел почувствовать отношение людей к Распутину. Не официально, а по-человечески. Это было важно для меня как актера.

— И что за знак в результате — плюс или минус?

— Разве можно вот так ответить? Не бывает в жизни одного цвета — белого либо черного. Бесспорно, что Григорий Ефимович обладал невероятным даром, который иногда кажется проклятьем. Распутин многое ощущал инстинктивно, никому не причинил зла и умел воодушевлять. Когда лечил больных, у окружающих возникало чувство, что он умирает, — так глубоко впитывал чужую боль, пропускал через себя. Его убийство оказалось страшным ударом для царской семьи. С этого все началось. Трагедия, достойная пера Шекспира! Одни близкие люди умерщвляли других, объявляя преступление благом. Дескать, мы спасали государя и Россию. В истории с Распутиным до сих пор много загадок. Наш фильм построен как расследование, цель которого — выяснить обстоятельства случившегося.

— Вы ведь сыграли Николая II в полнометражной картине Ираклия Квирикадзе с тем же названием «Распутин»?

— Так судьба распорядилась. Это был невероятный опыт.

— На Депардье смотрели с ревностью?

— Никогда! Потрясающий, великий актер. С ним очень комфортно работать. Ему было сложно — чужая страна, незнакомый язык, иная культура, но артисты быстро начинают понимать друг друга на площадке, и мы отлично ладили. Можно сказать, Депардье даже подтолкнул меня к тому, чтобы взяться за роль Григория Ефимовича. Сценарий ведь давно лежал.

— Ваш Распутин наверняка будет иным?

— Решать зрителю. Хотя ясно, что повторение в любом случае исключено. Слишком уж мы разные с Депардье.

— В сериале вместе с вами снимается Паулина Андреева, которая занята и в спектакле «№ 13D». Вы увидели девушку на съемках и пригласили в театральную постановку?

— События не связаны между собой. На Паулину я обратил внимание в МХТ, когда собирал палитру для нового «Номера».

— А как возникла идея вернуться к спектаклю, который десять лет с блеском шел в Камергерском?

— Это все Олег Павлович. Мы даже не представляем масштаб его личности. Он один такой. Уникальный.

— Табаков вроде бы обижался на вас за уход из театра.

— Если давно не играю на сцене и много лет не ставил спектаклей, не значит, что ушел. Так получилось, что какое-то время работал в кино. Теперь вот вернулся. Табаков убедил, что можно по-другому посмотреть на «№ 13», и я воодушевился. Это произошло быстро. У меня так бывает: пам! — и картина сложилась.

— Маслом?

— Типа того… Дальше начал прорабатывать детали.

— Но знаете, как говорят: дважды в одну реку…

— Конечно, отдавал себе отчет, что задача тяжелейшая, практически невыполнимая. Когда есть что-то очень хорошее, зачем его трогать? Велик риск уронить планку, понизить уровень. Спектакль 2001 года был потрясающим. Говорю, не боясь показаться нескромным, поскольку речь о работе большой творческой команды. Но «№ 13D» открыл мне артистов, которых раньше не знал. И это прекрасно. Сложилась новая невероятная история, возникла еще одна группа моих друзей. Нынешний состав сразу родился в таком виде, в каком есть. Игорь Верник, Сергей Угрюмов, Станислав Дужников, Паулина Андреева, Ирина Пегова… Я не люблю метаться, выбор сделал и — вперед! Важно увидеть, что человек меня слышит, дисциплинирован, готов развиваться, не жалеет сил и иногда здоровья ради достижения цели. Это мои люди. Мы за любовь, но и за результат. Апостол Павел говорил: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше». Преданность театру, любовь к коллегам, к Олегу Табакову, к зрителям, к тому, что делаем в жизни, проявляется в наших делах, в их плодах.

— Вы не суеверны, Владимир?

— В каком смысле? Нет, никогда. Тьфу-тьфу-тьфу!

— Ну а как же тринадцать, чертова дюжина?

— О чем вы? Сами же подтвердили, что спектакль шел с фантастическим успехом десять лет!

— Однако незадолго до премьеры новой версии, назначенной на 13 декабря 13-го года, ведущий актер ломает ногу. Знак?

— Бросьте! Вот если бы я спектакль от греха подальше перенес на четырнадцатое, можно было бы спрашивать о суевериях. А с Сережей Угрюмовым произошел несчастный случай. Кто-то неудачно рухнул сверху. На сцене. Не у нас, в другой постановке. Кость сращивали болтами, и Серега вел себя героически. Месяц репетировал на одной ноге, скакал, играл, как мог. Мы лечили его трудом, воспитывали в нем мужество. Правда, был момент, Сергей сам предложил ввести замену. А он много работал, невероятно прогрессировал с каждым днем. И я принял волевое решение перенести премьеру. Конечно, предварительно посоветовавшись с худруком театра. На всю жизнь запомнил историю, много лет назад рассказанную Олегом Павловичем. О том, как накануне премьеры «Обыкновенной истории» в «Современнике» у него случился инфаркт. Все знали, что он очень серьезно готовился к спектаклю, Галина Волчек прекрасно все понимала, и в театре отказались от ввода другого артиста, решили ждать Табакова. И он поправился гораздо быстрее, чем предсказывали врачи. Вот так и с Сережей, которого очень люблю. Хочется верить, он встал на ноги в том числе и благодаря нашей поддержке. Мы своих не бросаем!

— Значит, незаменимые есть?

— Должны быть. Хотя бы иногда.

— Но в глубине души вы позволяли себе параллель между нынешним актерским составом «№ 13D» и прежним, где блистали Евгений Миронов, Авангард Леонтьев, Игорь Золотовицкий?

— Вы подхватываете неправильную интонацию. Какие сравнения? Так нельзя говорить! Безумно люблю тот спектакль. Но и этот мой тоже. Разве можно выбирать? Другое время, другие люди, но театр прежний, школа одна. Это главное! Полагаете, не задавал себе подобных вопросов? Про «№ 13» знаю лучше и больше, чем кто бы то ни было. Постарался предусмотреть все сложности, подводные камни. С напряжением жду, когда же спросят о том, о чем еще не подумал. Вот что точно не предугадать, так это реакцию зрителей. Примут или отвергнут?

— Боялись?

— Тут другое. Перед вами закрытая дверь, а что за ней? Можно до бесконечности строить версии, однако пока не откроешь, ничего нельзя утверждать. И прошлый опыт не спасает. Каждый раз, как в первый.

— Смотрю, не выпускаете из рук старинную монету…

— Да, кручу, развиваю мелкую моторику. Подарок Олега Павловича. Николаевский серебряный рубль.

— Настоящий?

— Ну а какой же? Учитель разве подсунет плохое? Вручил мне 27 ноября, в день пятидесятилетия. Теперь вроде талисмана.

— Как-то скромно вы отметили юбилей, Владимир Львович!

— В лучших традициях — на боевом посту. Днем репетировали спектакль, вечером собрались, посидели душевно, повеселились. А что еще? Подводить итоги рано и глупо, сидеть и умничать я любитель небольшой. Зададут вопрос, на который не подготовил ответ, могу опозориться, ляпну что-нибудь не то…

— Некоторые до сих пор вспоминают вашу зажигательную речь на съезде «Единой России», где было объявлено о рокировке в тандеме.

— Да? Очень рад, если кого-то вдохновил. Ни на секунду не пожалел о сказанном. Это моя страна, я уважаю Путина. Попросили выступить, и я откликнулся. Готов повторить, если надо будет. Перед любой аудиторией. От своих слов никогда не отказываюсь и по долгам плачу. Табаков вот позвал, и я здесь, в МХТ. Если бы не Олег Павлович, и актера Машкова не было бы. Всегда это помню.

— А что дальше? Продолжение банкета будет? Новые постановки в Художественном?

— Табаков тоже спрашивает… Учитель имеет право задавать такие вопросы. Если потребуется, подставлю плечо, хотя Олег Павлович не нуждается в подпорках. У меня сейчас много работы в кино. Сначала надо завершить с «Распутиным». Никогда в жизни не занимался двумя делами сразу, не репетировал параллельно разные роли, не бегал с площадки на площадку. Заканчивал работу и переходил к следующей. Может, только в далекой юности совмещал театр и кино. Теперь обязательно развожу.

— Читал, после «Распутина» у вас на подходе сериал под названием «Родина».

— Да, это мое второе обязательство. Двенадцать серий, съемки как минимум до конца года. В основе — адаптированная американская история о пропавшем без вести сержанте-морпехе. В Штатах фильм называется Homeland, он третий год идет на канале Showtime. Видел первые два сезона. Американцы оттолкнулись от израильского сериала, его я тоже посмотрел. Потрясающий сюжет! У нас, надеюсь, будет не менее захватывающе, но детали пока раскрыть не могу. Съемки должны начаться в марте. Режиссер — Павел Лунгин, у которого я снимался в «Олигархе». Продюсер — Тимур Вайнштейн. С ним мы познакомились на сериале «Пепел»…

— …в котором вы в энный раз встретились на площадке с Евгением Мироновым. Несколько лет назад он возглавил Театр Наций и с тех пор успешно совмещает обязанности худрука с актерской работой. А вас не посещает мысль бросить где-нибудь якорь, Владимир?

— Женя мой близкий друг, очень его люблю. Был недавно на премьере «Гамлета», невероятно тяжелая роль, с которой Миронов блестяще справился. Работа на пределе! Безумно рад его победам. Искренне. Но, понимаете… У каждого своя дорога. Руководить театром — не ботинки за кем-то донашивать. Серьезное, ответственное дело. Никогда не примерял его на себя. Вот честно. Не люблю рассуждать абстрактно.

— Давайте конкретно. У Олега Табакова, вашего учителя, заканчивается контракт в МХТ…

— Он не может закончиться. А если вдруг почему-то не продлят, мне здесь точно делать нечего. И не провоцируйте такими вопросами. Ясно выражаюсь? Живу там, где чувствую себя комфортно, где мои близкие люди, единомышленники. Я лишь там, где меня надо, а где не надо, меня нет. Понимаю это даже без слов. Тем более что люди не все говорят вслух. От напряженной работы над разными ролями развил в себе… яснослышание.

— Это как?

— Есть ясновидящие, а я ясно слышу. Иногда человек что-то говорит мне, а я сразу улавливаю подтекст, то, что он думает в действительности.

— Страшное дело! Можно такое о себе узнать ненароком…

— Наоборот! Очень весело. В принципе этим даром обладает каждый, главное — внимательнее слушать, научиться понимать, что скрывается за словами…

— Я ничего такого о вас не думал, Владимир!

— А разве я что-то вам ответил?

— И много мест, где вас не хотят?

— Да я туда попросту не хожу. Зачем, если заранее интуитивно все чувствую?

— С Голливудом правильно проинтуичили? Не было ощущения, что потеряли темп из-за отъезда за океан?

— Всерьез спрашиваете или подкалываете? Как актер может жалеть о работе в Штатах? Рекомендовал бы всем с большим уважением относиться к Голливуду. Это мощнейшая индустрия, и если кому-то из наших артистов доведется хотя бы на полчаса заглянуть за плотно закрытую для чужаков дверь, это будет великое счастье. Там все по-взрослому. Никаких сантиментов. Если человек однажды ошибся, не справился с порученным заданием, второй шанс вряд ли предоставят. Это распространяется и на артистов. В том числе с именем. Люди тратят колоссальные деньги и вправе требовать результат. На моих глазах нескольких профессиональных актеров убрали с площадки, поскольку те не смогли сразу выполнить требования режиссера. Поверьте, это действует отрезвляюще. В Голливуде иная степень готовности. После Америки я иначе начал относиться к профессии киноактера. Именно к ней. В театре все-таки свои нюансы. Там нужно знать ремесло, владеть техникой…

— После возвращения на родину не показалось, будто с навороченной иномарки опять пересели на отечественные «Жигули»?

— Зачем вы пытаетесь сравнивать? Это не нужно. Здесь мой мир, я в нем живу, не стремясь отыскать какие-то недостатки или изъяны. Да, было бы прекрасно, если бы наш кинематограф уже сегодня достиг уровня заокеанского. Но надо реалистично смотреть на вещи. Все будет. Когда-нибудь. Не сразу. А пока любите наше кино таким, какое оно есть.

— Сергей Сельянов считает, что главная проблема — плохие сценарии.

— Думаете, в Голливуде иначе? Хичкок же сказал, и ему все поверили: «Для хорошего фильма нужны три вещи — сценарий, сценарий и сценарий».

— Мы сегодня уже упоминали «Пепел». Рейтинг у сериала зашкаливал, но критики объяснили его присутствием на экране дуэта Машков — Миронов, поскольку, мол, сюжет явно подкачал.

— Не соглашусь. Это не историческое кино, а рассказ о двух человеческих судьбах на срезе эпохи. Его надо оценивать с эмоциональной точки зрения. Мы хотели показать, что страх может сделать с людьми, как далеко их завести. Во всяком случае я со своим героем занимался этим исследованием. И полученным результатом остался доволен. Опять же с Женей поработал…

— Актерская конкуренция между вами есть?

— Ну чем нам мериться? И главное — зачем? У нас ведь не Олимпийские игры! Голы, очки, секунды… У актеров нет первого места. В беге на лыжах важно финишировать быстрее остальных и получить золотую медаль. У артистов все-таки другие критерии. Если кого-то признали лучшим, ну и слава богу.

— В Сочи поедете поболеть за наших?

— Говорили-балакали… Вы меня не слушаете! Я ведь сказал: через неделю еду в Питер досниматься в «Распутине». У меня своя Олимпиада. Буду плавать в февральской Неве. А как иначе? Сценарий читал, Вова, теперь не ропщи.

— После съемок «Края», где вы едва не утонули в ледяной стремнине, контрастными ваннами вас вряд ли испугаешь.

— К этому нельзя привыкнуть. Опять придется делать над собой усилие. А вы говорите: дважды в одну воду… Понадобится хороший дубль, и в третий раз полезу!