Умрем же под Москвой / Политика и экономика / Главная тема

Умрем же под Москвой / Политика и экономика / Главная тема

Умрем же под Москвой

/  Политика и экономика /  Главная тема

Столица явилась в область со своим уставом, который даже не потрудилась огласить

С 1 июля Москва стала по-настоящему Большой — Первопрестольная приросла десятками старинных усадеб и элитных санаториев, спецобъектом НКВД, цветущими лугами-полями, а также множеством хороших людей. «Это не мы к Москве присоединяемся, а она к нам!» — шутят они. А ведь действительно: абсолютно самодостаточные люди, проживающие далеко не в медвежьем углу, никого к себе в гости не звали. Наоборот — с опаской и недоверием ждут нашествия «варягов». В этом убедились корреспонденты «Итогов», проехав по новым столичным угодьям и пообщавшись с ньюмосквичами.

Троицк

«Хорошо ли, что к нам приходит Москва? Во! Здорово! — демонстрирует большой палец пенсионерка из Троицка Антонина Ивановна. — Пенсию повысят!» Две ухоженные дамы с маникюром чинно сидят на Сиреневом бульваре — это главный променад города Троицка. Антонина Ивановна — явно оптимистка, а ее приятельница Валентина Стефановна придерживается более упаднических взглядов: «Это только неработающим пенсионерам пересчитают по московским меркам, а работающим — ничего. А вообще народ здесь живет довольно бедно, в институтах зарплаты маленькие, наука хиреет. Мой муж в ядерном получает 10 тысяч, знаю, что есть зарплаты еще ниже, правда, пару лет назад неожиданно прибавили — но это было до того, как Москва пришла».

Люди опасаются, что даже если пенсии или зарплаты увеличатся, то прибавку тут же съедят московские цены и столичные тарифы ЖКХ. «Нам развесили объявления, чтобы до 1 июля мы сняли показания счетчиков, — говорит Антонина Ивановна. — Я удивилась: обычно, когда повышают, так не делают — может, московские тарифы меньше?» Еще всех жителей патриархального Троицка беспокоит судьба лесов, которые издревле окружают город. И так уже частично пострадали они от новостроек, а перед московским девелоперским замахом могут вообще не устоять. Компания старшеклассников на вопрос, что сулит им статус москвича, не по-детски задумывается. «Столичный статус? Да что с него взять?» — пожимают плечами. Учеба? И так все едут учиться в Москву — в наукограде Троицке нет практически ни одного своего вуза, только научно-исследовательские институты. Развлечения? И без того вся тусовка уже в Москве. «Во! Транспорт будет дешевле: от конечного метро до города доехать стоит 60 рублей, а если это будет единая зона, то тариф составит 28 рублей», — наконец находит несомненный плюс одна из школьниц. Еще один «бонус» неожиданно отыскивает юрист и молодая мама Татьяна: «Должен заработать московский закон, который запрещает громко включать музыку ночью — в области, к сожалению, такой нормы нет».

В целом же тот факт, что Троицк станет одним из районов Москвы, мало кого радует. Менталитет у местных жителей и так столичный, а неудобств и затрат явно прибавится...

Вороново

Село Вороново, расположенное примерно в 35 километрах от МКАД, гордится своей достопримечательностью — трассой для спортивной ходьбы, прошедшей международную сертификацию. Километровая дорога огибает живописный пруд. В свободное от соревнований время здесь наматывают круги мамочки с колясками, а в пруду удят рыбу мальчишки. Местные жители в последнее время неприятно поражаются: неужели это и есть столичная манера общения? В местном доме культуры стали проходить какие-то странные рауты: съезжаются дорогие иномарки, из которых выходят солидные господа в сопровождении ухоженных дам. Мероприятия закрытые, что там эти господа делают, никто не знает, но входы и выходы ради этого дела перекрываются, жители не могут гулять с детьми в парке, как привыкли. Вороновцы сетуют, что они ждали от вновь обретенного московского статуса решения насущных проблем: дороги починят, решат вопрос с водоснабжением — вода из кранов подчас течет ржавая, — жилой фонд обновят. Но пока наблюдают снобизм и бесцеремонное поведение.

«У нашего дома объявилась новая управляющая компания — неожиданно, мы даже не знаем, был ли конкурс. Нам предложили подписать договоры на обслуживание, в которых были только первый и последний листы. Потрясающе! Ни тарифов, ни реквизитов компании, ничего! Есть только имя гендиректора, которое никому ни о чем не говорит, — делится местная жительница Светлана Ярцева. — Мы готовы строить отношения, но только на основе взаимного уважения».

Пенсионерки, которые торгуют земляникой и зеленью со своих грядок, сохраняют олимпийское спокойствие. Спрашиваем: не отнимут ли огороды? «С какой стати? Они у нас приватизированы». Однако генплан застройки неизвестен, хотя жителям, мягко говоря, хотелось бы с ним ознакомиться. «Чтобы не было народных волнений, как в Бутове», — комментирует спортивного вида парень.

Неудобства люди уже почувствовали — отменяется прямой автобус на Москву. Раньше час езды — и ты у метро, а теперь надо сначала доехать до Троицка, а потом делать пересадку. К чему такие сложности? А кто его знает?! Может, просто приучают к столичным затруднениям?

Не знает, чего ждать от перемен, и местная школа, кстати, самая большая в районе — в ней немногим меньше 800 учащихся. «У нас стали сокращать количество классов: раньше было по 19—20 человек, сейчас делают по 27 человек, с учителей снимают классное руководство. Показатели у школы хорошие, одна ученица набрала 98 баллов по ЕГЭ, культурной жизнью не обделены — и в Калугу в театр ездим, и в Москву, — перечисляет замдиректора по учебно-воспитательной работе Надежда Неук, преподающая физкультуру. — Что касается зарплаты, то у нас была сельская надбавка, 25 процентов, теперь она снимается, а что дальше будет — не знаем».

Есть в селе Воронове еще одно примечательное место — экспериментальное хозяйство «Кленово-Чегодаево», существующее с советских времен, сегодня входит в сотню крупнейших молочных производителей России. Как известно, город и деревня — вещи практически несовместимые. Как собираются уживаться? За ответом на вопрос направляемся на ферму. То, что мы на правильной дороге, подтверждает навозный «аромат»: да вот и сами буренки — уютно расположились на лугу стадом черно-белого окраса. Вокруг раскинулись поля, засаженные по французской технологии белым ползучим клевером и злаками — это позволяет обходиться без химических удобрений. Замдиректора по производству Егора Какоткина застаем в кабинете за изучением показателей надоев и поголовья. Цифры явно радуют: 3300 голов скота ежедневно дают 27 тонн молока, продукция расходится бойко. «Для чего нас брала Москва? Какие планы на земли? — задается вопросами Егор Митрофанович. — Наше хозяйство имеет статус ФГУП при Россельхозакадемии, мы не знаем, защитит ли он нас. Молочное производство — дотационное, еще нужно найти соответствующую статью в столичном бюджете!»

В 500 метрах от молочной фермы построили коттеджный поселок. Люди заселились. Потом ветер поменял направление — и все коровье амбре обрушилось на носы новых соседей. В общем, посыпались жалобы — в районную администрацию, в прокуратуру. «Минуточку! — говорят на ферме. — Наше хозяйство построено еще в 40-е годы прошлого века, а каким ветром вас сюда занесло? Что ж вы розу ветров не изучили? На вашем месте пионерский лагерь был — и ничего. А вы, кстати, нарушили санитарные нормы — надо было выдержать дистанцию в 1,5 километра». В таком конструктивном ключе и идет дискуссия...

Коммунарка

На месте будущего парламентского центра — в поселке Коммунарка — поспевает черная смородина, стройными рядами зеленеет картофельная ботва. Очень зеленый поселок, в котором все друг друга знают. Как только мы двинулись в сторону огородов, нас догнал местный мальчишка с вопросом: «А вы что тут делаете?» Бдительный. Показываем корочки...

«Я от Москвы сюда сбежала, а теперь она меня догоняет», — разводит руками Светлана. Из-за деревьев уже проглядывают высотные новостройки, которые теснят старожилов. Оазисом патриархальности смотрится деревня Столбово. Мы заглядываем в уютный дворик, усаженный анютиными глазками и розами. Нас встречает симпатичная бабуля — Анна Тимофеевна, 88 лет от роду. Она живет тут с юности, и, уж конечно, ее грядущие перемены пугают. Пенсия у бабушки, как у ветерана войны, и так хорошая. Метро, которое обещают построить, ей ни к чему. «Парламент здесь будет, депутаты?» — переспрашивает она с недоверием. Да уж, нешуточная угроза анютиным глазкам и сельскому спокойствию. Внукам, которые приезжают «на деревню к бабушке» и целыми днями гоняют на улице, нашествие города не в кайф — ну разве что удобнее на метро будет сюда добираться… Если, конечно, бабулю по огромной госнужде отсюда не попросят с вещами. Этого, кстати, боятся почти все. Не верят, что государство их не обидит. Тревожатся, что вместо удобных домов с привольными участками будут существовать под крышей однокомнатной панельки — в лучшем случае. Понять их можно: когда в Кремле решали, куда пересаживать новые органы власти, местных жителей спросить не удосужились. «Хоть бы какой референдум провели», — то и дело говорили нам на улицах.

Есть в Коммунарке особенное место — спецобъект НКВД, на котором хоронили расстрелянных «врагов народа». По некоторым данным, здесь покоятся от 10 до 14 тысяч человек — военачальники, ученые, дипломаты, разведчики, врачи... Осторожно заходим за высокий забор с колючей проволокой и оказываемся в лесопарке, который начинается с памятных знаков: вот распечатка с фамилией погибшего и надписью «Не забудем и не простим», чуть дальше — небольшая стела с надписями на иврите, рядом — памятник, поставленный правительством Якутии. С мыслями о вечном бродим по лесу и вдруг выходим на дорожку, ведущую к белому храму, — кажется, что небо светлеет, да и мысли тоже. Монастырское хозяйство живет своей жизнью — раскинулся огород, батюшка с помощником хлопочут вокруг пчелиных ульев. С 1999 года эта территория передана РПЦ, здесь было основано подворье Свято-Екатерининского мужского монастыря. Говорят, что первое время чуть ли не каждый день крестный ход проводили — уж очень тягостно жилось монахам со всей этой «расстрельной аурой». Теперь место намоленное, есть небольшой приход. Перемены в статусе насельников не очень волнуют — они под опекой Московской патриархии. Однако вопросы все же возникают. Родственники, естественно, хотят, чтобы здесь воздвигли мемориал, где можно было бы помянуть погибших. Несмотря на то что, по всей видимости, надзор за ним будет осуществлять федеральное Министерство культуры, вопрос поддержания порядка, скорее всего, ляжет на плечи нескольких монахов, а они к этому не очень-то и готовы.

…На Калужском шоссе, основной трассе присоединенной территории, под завязку забитой машинами, мелькают рекламные щиты: «Стань фермером!», «Валенки», «Садовые растения», «Кроты, крысы, клещи — уничтожение». Это приметы загородной жизни. Обычные люди со своими хлопотами, предприятия, школы и музеи, усадьбы и санатории — Большой Москве досталось большое хозяйство, к которому нужно аккуратно приложить умные руки. Чтобы столичных начальников не воспринимали, как тех вредителей, от которых рекламные щиты предлагают избавиться…