НАШИ РАЗНОГЛАСИЯ
НАШИ РАЗНОГЛАСИЯ
Куда не приедешь, всюду обязательно зададут вопрос: в чем ваши разногласия с Зюгановым? Вопрос мне не нравится. Есть в нем что-то от иждивенчества обывателей, от фанатов телевизионных передач Леонида Якубовича, Максима Галкина или Димы Диброва, - людей давно отвыкших читать и еще раньше разучившихся мыслить и сравнивать. Геннадий Андреевич Зюганов и ваш покорный слуга – люди разных мировоззрений. Он – идеалист с религиозной подкладкой, я считаю себя материалистом с подкладкой революционного энтузиазма. Чтобы не быть голословным, я предлагаю читателям взять в руки книгу Геннадия Зюганова “Постижение России” (Москва, изд. “Мысль”, 2000 г.), набраться терпения и проанализировать страницу за страницей, мысль за мыслью, чтобы понять суть наших с ним разногласий.
В эту книгу включены статьи, доклады, интервью Г.А.Зюганова за период с 1990 года, а также резолюции Пленумов и Съездов возглавляемой им партии и “плод коллективной мысли” - обращения, заявления, который Геннадий Андреевич подписывал совместно с другими общественными и политическими деятелями страны. Постараемся подробно остановиться на тех фрагментах книги “Постижение России”, которые как нельзя лучше иллюстрируют не только наши разногласия , но и наши противоречия в оценках окружающей нас действительности и в наших действиях.
“Допрос коммуниста” - так называется интервью Зюганова газете “Совершенно секретно” (1996 г. № 4) и опубликованное в его книге “вместо введения” на стр. 4-10. Вот первый пассаж, о который пришлось “споткнуться” и опять вспомнить 1991 год:
Корреспондент: Что происходит с людьми? Вот случайный, ничтожный пример: генерал, герой Громов, выводивший войска из Афганистана, подписал вместе с вами “Слово к народу” накануне августа 91-го. и после этого же августа трагически погибает маршал Ахромеев, относившейся к Громову как к сыну, и – маршала некому хоронить! Боевые генералы прячутся по щелям, а соболезнование прислал один человек – американский президент! И что же, это происходит потому, что людей бьют по морде?!
Зюганов: Нет, это не тот случай. Извините, я не знаю ответа на этот вопрос... Наши военные для меня загадка. У них отнимают будущее, даже в виде обеспеченной старости. Их настоящее жалко – армия деградирует. У них отнимают смысл их труда. А они спокойны, только в душах смятение. Я в детстве очень любил кино, ходили всей семьей, это был праздник. Я не мог смотреть картины, где четверо эсэсовцев ведут тысячу наших пленных – молодых ребят. Я шептал, ну-ну, бегите в разные стороны, не всех же успеют убить... А они шли и шли...
И это ответ одного из ведущих политиков России?! Жалкий лепет идеалиста! Зюганов никак не среагировал на политическую ангажированность и дремучую неосведомленность корреспондента, у которого и генерал Громов “герой”, и президент США – “единственный” человек в мире, который прислал соболезнования семье убитого в августе 91-го маршала Ахромеева. Интервью состоялось в 1996 году, и корреспондент, конечно же знал, что после похорон Маршала СССР Ахромеева во время августовского путча ельцинисты надругались над могилой солдата и коммуниста: раскопали могилу и украли маршальский мундир у покойника, а труп бросили рядом с развороченной могилой. Но даже после этого ни на девятый день после смерти, ни на сороковой, никто из “боевых генералов” к могиле Маршала СССР так и не пришел. Но почему туда не пришел сам Зюганов? Вот вопрос, который действительно интересовал корреспондента и миллионы читателей “Совершенно секретно”. “Я не знаю ответа на этот вопрос...” - пролепетал Геннадий Андреевич и пошел корить военных за трусость. А ведь настоящие коммунисты не побоялись придти к могиле Маршала Ахромеева, выразить соболезнования его семье и передать им скромную материальную помощь - всю наличную выручку от реализации очередного номера газеты “Молния”, разоблачившей королей и шестерок августовского путча. А Зюганов вспоминает фильм, увиденный в детстве, как четверо эсэсовцев ведут тысячу наших пленных... Вранье все это! Такая “беспечность” эсэсовцев и рабская покорность наших пленных на реальной войне, возможно, и были. Но в советском кинематографе времен нашего с вами детства, Геннадий Андреевич, такого позора показать не могли! Такое с готовностью изобразят в наше подлое время Михалков, Сокуров и другие “мастера экрана”, но зачем же коммунистам за них фантазировать?!
Вы православный? – задает корреспондент вопрос в лоб коммунисту № 1. Вообще-то, еще перед первыми президентскими выборами, в надежде собрать дополнительные голоса “православного электората”, Геннадий Андреевич Зюганов крестился “полным чином” в ванной своей четырех комнатной квартиры, о чем в свое время рассказала газета “Советская Россия”. Ничего удивительного в этом нет. Кровавый тиран Ельцин тоже любил поикать с похмелья, стоя перед телекамерами в православном храме со смиренной свечечкой в руках. Зюганов, слава богу, трезвенник, но прямо, как и все идеалисты, на вопрос не отвечает и пускает мистические пузыри на всю Вселенную:
“Ну, я человек с верой. Без веры плохо представляю себя. Это широкое состояние. Когда смотришь на мироздание, когда представляешь нашу Землю – она вращается, несет на себе континенты, и одновременно ось ее смещена, и одновременно она летит в пространстве со скоростью тридцать километров в секунду, в космосе движутся кометы с жуткой закономерностью, и, когда Уран входит в эпоху (!) Водолея, это касается и земной цивилизации, у нас происходят осложнения, катаклизмы”.
Бедный, бедный Геннадий Андреевич! По-моему, он решил перещеголять Ходжу Насреддина, который также, слово в слово, пытался втолковать эмиру причины социальных и космических катаклизмов.
А если говорить без шуток, Зюганов, как всякий законченный идеалист, не видит в упор основного противоречия эпохи между трудом и капиталом, что кстати, признано Программой “Трудовой России” и последними документами ежегодного совещания коммунистических и рабочих партий в Брюсселе. А вот, что пишет в своей книге Зюганов (стр.43): “Главное противоречие переживаемого исторического момента – это противоречие между антисоциальными, антигосударственными силами, опирающимися на компрадорский капитал и проводящими политику разрушения России, и государственно-патриотическими силами, союз которых только еще оформляется”. Недопустимая для коммуниста, и тем паче, доктора наук нечеткость формулировок! Что такое “антигосударственные силы, опирающиеся на компрадорский капитал”? И как могут эти “темные силы” составить “главное противоречие переживаемого исторического момента” силам, “союз которых только еще оформляется”, другими словами, силам, которых в природе пока не существует?
Тут без гороскопа не разберешься! Но еще одно противоречие между “Трудовой Россией” и КПРФ очевидно: мы остались на классовых позициях. Зюганов эти позиции покинул давно.
Теоретическая несостоятельность Зюганова в определении главного противоречия современной эпохи, постоянно уводит его в теоретические тупики при оценке прошлого нашей страны и постановке задач текущего момента, обуславливает постоянные противоречия собственных суждений.
“Трудовая Россия” считает, что Октябрьская 1917 года потому и была названа Лениным Великой, что она впервые в истории человечества обобществила средства производства, ликвидировала частную собственность на землю и привела к политической власти, особенно на местах, в массовом порядке бедных, ранее жестоко эксплуатируемых людей наемного труда. Итог Октября – победа общественного способа производства над частнокапиталистическим способом. Идеалист Геннадий Зюганов в оценке Октября предпочитает путанную, деклассированную терминологию: “ Итог Октябрьской революции и гражданской войны – это победа революционно -демократического способа спасения и собирания России над способом реакционно-бюрократическим. Именно соединение назревших преобразований с необходимостью перехода власти в руки трудящихся, как условии их реализации, и предопределило социалистический характер Октябрьской революции”.
Разорвав вопросы обобществления собственности и перехода политической власти в руки трудящихся, Зюганов не в состоянии объяснить непримиримую вражду между классом собственников и пролетариатом (классом неимущих), которая при вооруженной интервенции иностранных государств обусловила гражданскую войну в России. Так, на стр. 9 книги Зюганова читаем: “Монархия может быть только православной, а православное сознание воскрешается очень медленно... Для меня выход в другом. В гражданскую войну белые воевали за “единую и неделимую”, а красные воевали за “мир без угнетенных”. Эти две идеи надо объединить”.
Бред какой-то! Да, любая монархия нуждается в освящении себя религией, церковью. Однако история человечества знает монархии католические, буддийские; древние египтяне, инки, майя, ацтеки, - также обожествляли своих правителей, верховная власть которых передавалась по наследству. И что значит многоточие после слов: “православное сознание воскрешается очень медленно”? Что, КПРФ сожалеет об этом?.. И уж совсем неправдоподобно в устах Зюганова звучит предложение “объединить “красную” и “белую” идеи”. Объективно “белая гвардия” генералов Колчака и Деникина вела войну не на жизнь, а на смерть с Рабоче-крестьянской Красной Армией за интересы дворянства, духовенства (независимо от конфессии), помещиков, фабрикантов, - класса эксплуататоров, жаждавших вернуть в свою частную собственность конфискованные у них земли, фабрики, заводы, железные дороги и пароходства. “Белые” ненавидели “красных” лютой классовой ненавистью, обзывали их “солдатней”, “матросней”, “быдлом”, “кухаркиными детьми” и при случае вешали “красных” рабочих и крестьян без суда и следствия. Гениальный, честный писатель Михаил Булгаков рассказал об этом в своем романе “Бег”. Другое дело, что многие русские офицеры не поняв великого демократического содержания Октября, примкнули к “белым генералам” и мучились оттого, что им приходится воевать против собственного народа, и в конце - концов самые честные переходили на сторону “красных”. Лучше всего эта драма раскрыта в гениальном романе Алексея Толстого “Хождение по мукам”. С другой стороны, было немало случаев, когда рабочие и крестьяне сражались на стороне “белых”, или метались то на одну, то на другую сторону. Сомневающимся советуем перечитать роман еще одного советского гения – “Тихий Дон” Михаила Шолохова. Ценой неисчислимых жертв и мучений победу в гражданской войне одержали “красные”, бывшие батраки, солдаты и рабочие. И никто из павших на той “единственной гражданской” героев, никто из сонма замученных, повешенных, сожженных белогвардейцами заживо в паровозных топках не уполномочивал Геннадия Зюганова “примирять” героев- победителей с побежденными врагами.
В своей книге (стр.317) Зюганов признает, что криминальный передел собственности в России, тотальный грабеж общенародного достояния “породили внутреннюю войну компрадорских кланов и вплотную подвел общество к социальному взрыву и гражданской войне “классического типа”. Объяснение правильное, но дальше надо говорить, что делать?! И здесь Геннадий Андреевич опять начинает фантазировать: “Мы – за самые решительные действия государственной власти. Но при этом мы настаиваем на том, что власть сильна не произволом, а непосредственным участием в ней народа, контролем над ней со стороны народа”. Уже здесь начинаются наши разногласия. “Трудовая Россия” никогда не питала иллюзий по поводу сущности буржуазной государственной власти, она антинародна, коррумпирована (продажна) с головы до пят и никогда добровольно не согласится на какой- либо “контроль над ней со стороны народа” и уж тем более не согласится добровольно вернуть народу ограбленную у него собственность. Программа “Трудовой России” считает, что приватизация общенародной собственности разрушила и продолжает разрушать экономическую среду обитания народов России. Это и есть геноцид в действии, хорошо продуманная политика де популяции, то есть ускоренного вымирания народов России с целью захвата ее жизненного пространства международным капиталом при возможном участии немногих “отечественных предпринимателей и банкиров”. Тут сценарий покруче, чем в фильме о четырех эсэсовцах и тысячи наших пленных: ничтожная кучка банкиров ведет на уничтожение целые народы! Почему же взрослый теперь дядя Зюганов не шепнет народу заветное: “К восстанию, братья! Не бойтесь класса “цивилизованного зверья”, угрожающего стрелять в народ за собственность. Они могут только нанимать убийц, а сами стреляют плохо. Поэтому никакой гражданской войны с восстановлением справедливости, с возвращением собственности народу не будет! И даже если в отдельных эпизодах ради спасения жизни миллионов людей, ради жизни самой России, придется подниматься под пули наймитов капитала, коммунисты поднимутся первыми. Где автомат Руцкого? Отдайте его мне! Я протру его от заводской смазки и пойду с ним в последний и решительный бой, чтобы отвоевать добро народа!” Но Зюганов этого не говорит. Здесь закавычена всего лишь “фантазия” Анпилова.
“Трудовая Россия” считает, что мирный процесс возвращения народу ограбленной у него собственности начнется с восстановлением всей полноты политической власти трудящихся России. Вдохновители, идеологи и организаторы геноцида народов под флагом приватизации: Горбачев, Яковлев. Ельцин, Бурбулис, Гайдар, Чубайс, Гавриил Попов, академики Аганбегян, Заславская, Абалкин и другие, должны ответить за свое преступление перед народным судом. Вместе с ними на скамью подсудимых должны сесть лица, участвовавшие в краже общенародной собственности и последующей перепродаже краденого с целью личного обогащения.
До Маркса философы так или иначе пытались объяснить мир. После Маркса и Ленина коммунисты не только объясняют, но и делают все от них зависящее, чтобы изменить мир в лучшую сторону, освободить мир от эксплуатации одного человека другим, одного народа – другим народом. Зюганов любит объяснять мир с чистого листа, как будто до него люди никогда не задумывались о смысле бытия и мироздания, а потому его объяснения еще больше запутывают картину мира, но явно претендуют на истину в последней инстанции. Сравните у Маркса: “Революции – локомотивы истории”. А вот Зюганов: “ В России лимит на революции исчерпан”. Выходит, революции, в том числе Октябрьская это плохо, И если лимит на них исчерпан, значит нет и причин для революции, то и слава богу, поживем тихо и мирно, никому не мешая.
“Пугать сегодня людей новым переделом собственности и сопутствующими ему потрясениями – верх лицемерия и цинизма”, - пишет в своей книге (стр.317) Геннадий Зюганов. “Трудовая Россия” считает, что это - в наш адрес. А все последующие объяснения Зюганова: о том, что “чудовищное надругательство над общенародной собственностью” уже состоялось, о том, что “непрерывный взаимный отстрел банкиров и коммерсантов, междоусобица криминальных группировок – это и есть самая настоящая “экспроприация экспроприаторов” и одновременно настоящий белый террор”, - есть преднамеренная подмена понятий, политическое шулерство. “За каждым капиталом прячется преступление”,- справедливо утверждал Карл Маркс. Во все времена своего существования капиталисты убивали друг друга, грызли друг другу горло в жесткой конкурентной борьбе. Сегодня эта борьба приняла межнациональный, планетарный характер. И до Зюганова никому в голову не приходило назвать кровавые разборки свирепых акул капитала “экспроприацией экспроприаторов”.
Зюганов считает, что усмирить кровожадных акул можно “решительными действиями сильной государственной власти” (стр.317), при условии “контроля над ней со стороны народа”. Это серьезное разногласие. “Трудовая Россия” считает, что “решительные действия сильной государственной власти” были уже продемонстрированы Ельциным в октябре 93-го. Такой “хоккей” нам не нужен! Только власть самих трудящихся (а не “государственная власть под контролем трудящихся”) остановит беспредел в России, вернет народу принадлежащую ему собственность, восстановит на ее основе все величайшие достижения социализма: бесплатное медицинское обслуживание, образование, всеобщую занятость, гарантированное государством бесплатное получение жилья и участков земли для строительства дач, ведения личного подсобного хозяйства.
Зюганов настаивает, что нынешнюю власть еще не поздно “подправить”. На стр.318 его книги читаем: “Государственная власть из “хлебного места”, должна превратиться в удел подвижников, людей, действительно болеющих за Отечество, за дело народа. Им будет сказано: “Если вы согласны работать на этих условиях – идите к нам, милости просим, все старые обиды будут забыты. Если нет, если боязно, не обессудьте – выгоним немедленно и на пушечный выстрел к рычагам власти не подпустим”.
“Трудовая Россия” исходит из ленинского предупреждения о том, что “всякая власть портит” и считает, что самым верным средством избавления от коррупции, взяточничества, шкурничества будет восстановление принципа правительства Парижской Коммуны, по которому заработок каждого министра не должен был превышать заработок квалифицированного рабочего. У нас же министры нишей России хотят получать и получают (со взятками!) не меньше министров богатых стран, а парламент, призванный, по мнению Зюганова, контролировать правительство от имени народа, установил своим депутатам заработок министра, плюс многочисленные льготы, плюс бесплатная квартира в Москве, плюс пожизненная министерская пенсия.... Поневоле задумаешься, а надо ли менять установившийся порядок вещей во вред самому себе?..
“Трудовая Россия” считает, что для всех ветвей власти российского государства, включая парламент, суды, Совет Федерации, - превыше всего защита интересов собственников, то есть тех, кто как раз и ограбил народ. Кстати, власть этого и не скрывает. Премьер Касьянов во время одного из своих визитов в Италию заявил: “Для правительства России интересы собственника стоят на первом месте, интересы государства – на втором”! Вот это и называется цинизм, Геннадий Андреевич! А потому, не обессудьте, “Трудовая Россия”, в отличие от Вас, считает, что уродливая, дорогостоящая, антинародная государственная машина России ремонту не подлежит, ее нужно отправлять на слом вместе с постом президента, осточертевшей народу Думой, правительством и бесчисленной армией чиновников. И уж, конечно, сотрудничать, “врастать” в исполнительные органы такой власти просто неприлично!
Каждый идеалист в глубинах своего сознания все равно остается материалистом. Справедливости ради отметим, что эта же формула в обратном ее чтении применима и к материалистам, но гораздо в меньшей степени, так как окружающая нас объективная реальность постоянно способствует утверждению материалистического взгляда на мир. А идеальное действует только в сфере сознания, никаких материальных подтверждений опытом не получает, а потому материалист в идеалисте проявляется гораздо сильнее, чем идеалист в материалисте. Блестящий пример сказанного – “Диалектика духа” Гегеля.
Идеалист Зюганов, не замечающий основного противоречия эпохи между трудом и капиталом, тем не менее, знает, что труд никогда не примирится с деспотизмом капитала, рано или поздно столкновение двух антагонистических сторон социальной действительности произойдет. “Трудовая Россия” считает, что коммунистам России нужно как можно быстрее объединиться, чтобы серьезно подготовиться к схватке самим, и, самое главное: просветить и подготовить к ней класс рабочих и крестьян в союзе с прогрессивной, антиимпериалистически настроенной молодежью, военнослужащими и милицией, не желающими защищать с риском для собственной жизни интересы толстосумов. Зюганов панически боится неизбежной классовой схватки, и потому пугает рабочих и крестьян, а также их потенциальных союзников, гражданской войной, неуправляемым социальным конфликтом, насилием. В доказательство можно цитировать Зюганова через каждую страницу.
“Растущее социальное расслоение, углубление противоречий между нуворишами и массой нищающего населения грозит социальным взрывом и гражданской войной “классического типа” (Стр.317)
“Сегодня насильственный путь грозит не только национальной, но и глобальной по своим масштабам катастрофой, в которой не будет ни победителей, ни побежденных, ибо “поле битвы” радикально изменило свой контур к исходу ХХ столетия. Оно насыщено и перенасыщено оружием, в том числе массового поражения, сложнейшими и весьма опасными производствами. Неизбежное при силовой конфронтации нарушение работы хотя бы части производственно – технической инфраструктуры может повлечь за собой цепочку катастроф и привести к катастрофе не только региональной, но и глобальной”. (Стр.316) Отметим еще раз, что подобная “техногенная” демагогия противоречит фактам реальной действительности. В 1998 году рабочие, инженеры и служащие Смоленской атомной станции, доведенные до отчаяния невыплатами заработка, пошли по примеру “Трудовой России” в Поход на Москву, чтобы оказать “силовое давление” на правительство и добиться выполнения своих требований. На производственном ритме Смоленской АЭС эта акция никак не отразилась, техногенной катастрофы под Смоленском не произошло. А вот режим Ельцина был всерьез напуган выступлением атомщиков, да еще и возникшей возможностью их союза с “Трудовой Россией”.
За день до Первого мая – 93, будучи с официальным визитом в США, президент России Ельцин заявил своим американским боссам, что “с коммунизмом в России покончено”. На следующий день, в оправдание идиотского заявления, московские власти применили насилие против десятков тысяч людей, вышедших на первомайскую демонстрацию под Красным Знаменем коммунизма. “Трудовая Россия” не опустила Красное Знамя, не бросила лозунг “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” а дала бой “насильникам, грабителям, душителям идей”. Повторись подобная ситуация сегодня, мы действовали бы точно также. А вот какой вывод из первомайских 1993 года событий в Москве сделал ЦИК КПРФ на своем Пленуме 29 мая 1993 года. Документ включен в книгу Г. Зюганова на стр. 34-35, что дает основания считать его авторской работой самого Геннадия Андреевича: “Экстремизм, ставший государственной политикой в России, представляет реальную угрозу отечественной государственности, исторически сложившимся общенациональным устоям, самой многонациональной общности Россиян... В условиях нависшей над Отечеством опасности нельзя отдаться во власть чувств, какими бы благородными они ни были, и следовать принципу: на неконституционные действия президента ответим неконституционными действиями – история нас оправдает (выделено нами. - В.А.). Именно такие действия нужны антинародному режиму, чтобы оправдать чинимое им насилие. Ему нужен политический экстремизм в коммунистическом и патриотическом движении, чтобы превратить процесс распада России в необратимый. Надо набраться мужества и признать: политический экстремизм в коммунистической среде имеет место, он есть выражение мелкобуржуазной революционности и питающей ее психологии поведения – или завтра мы победим, или погибнем” Конец Цитаты. И какой!!! Наберемся терпения и вернемся еще раз к оригинальному тексту документа КПРФ, чтобы подвергнуть его научному, критическому анализу и еще лучше понять наши разногласия..
1. Действия “Трудовой России” 1 мая в Москве расценены документом КПРФ, как проявление “политического экстремизма в коммунистической среде”.Такая оценка не соответствует истине. Почему? Да потому, что термин “экстремизм” введен в обращение буржуазными идеологами, которые шельмуют этим термином коммунистов-революционеров, открыто, со времен “Коммунистического манифеста”, заявляющих о насильственном свержении всего существующего строя. Буржуазная пропаганда Западной Европы давно отработала клише-триаду: коммунист - экстремист- террорист. Своей оценкой действий “Трудовой России” 1 Мая 1993 года Зюганов сам себя поставил в один ряд с буржуазными идеологами. Мы же остались в “коммунистической среде”.
2. Время принятия документа КПРФ – 29 мая 1993 года. Через три месяца и две недели Ельцин пойдет на антиконституционный переворот и устроит кровавую баню в центре Москвы. “Трудовая Россия” смогла предвидеть наступление фашизма и обострение государственного терроризма (вот термин историков -материалистов!) с точностью до одного дня и призвала народ на Вече 3 октября, чтобы не допустить кровавой вылазки фашиствующего режима на улицах Москвы. А к чему призывает анализируемый нами документ Зюганова? “Нельзя... следовать принципу: на неконституционные действия президента ответим неконституционными действиями – история нас оправдает”. Трудно сказать, чего больше в этой фразе: ничем не обоснованной веры идеалиста в верховенство закона или боязни, что на насилие и государственный терроризм властей народ сумеет ответить революционным насилием, не спрашивая на то позволения КПРФ? И того и другого здесь с избытком! После 23 февраля 91-го года, после пьяного сговора в Беловежской пуще, после кровавого насилия над участниками “Осады империи лжи в Останкино”, после кровавого разбоя на улицах Москвы 1- го мая 93-го,- ждать от Ельцина “конституционных действий” могли только утратившие чувство реальности политики. Расстрел парламента России в октябре 93-го отрезвил КПРФ и Зюганова. Ненадолго. Перед референдумом 12 декабря 1993 года по ельцинской конституции в оправдание своего отказа - присоединиться к бойкоту выборов и референдума “на крови” всеми другими коммунистическими партиями и движения - Всероссийская конференция КПРФ от 26 октября 1993 года заявит (стр.37): “Устроители выборов... рассчитывают на то, что при низкой активности избирателей им удастся не только создать видимость единодушного избрания “своего” парламента, но и протащить в спешке состряпанную “демократическую” конституцию, что окончательно развяжет руки диктатуре”. Своим позорным участием в тех выборах КПРФ как раз и помогла Ельцину протащить в спешке состряпанную “демократическую конституцию”, что окончательно развязало руки диктатуре: она начнет войну в Чечне. Однако вскоре после выборов. 25 декабря 1993 г., Зюганов, испугавшись диктатуры с “развязанными руками” настраивает КПРФ на ... сотрудничество с этой самой диктатурой. В Докладе Зюганова Пленуму ЦИК КПРФ 25 декабря 1993 года говорилось (стр.40), что единственно разумной альтернативой гражданской войне в этой ситуации должна стать “сложная и кропотливая работа по восстановлению законности и правопорядка на основе отказа от насилия и поиска взаимоприемлемого баланса общественных интересов”. Зюганов и КПРФ зовут к отказу от насилия над преступным режимом, зовут к сотрудничеству с ним. Это их право. Но зачем же при этом, походя, опошлять героизм настоящих коммунистов в других странах мира?
3. Вернемся на стр. 35 книги Зюганова и не поленимся еще раз прочитать и задуматься над уже цитированной фразой: “Нельзя следовать принципу : на неконституционные действия президента ответим неконституционными действиями - история нас оправдает”. В этот раз мы выделили жирным шрифтом всего три слова. Коммунисты, честные образованные люди всех стран мира хорошо знают, кто, когда и по какому случаю сказал: “Вы можете меня осудить. Не важно! История меня оправдает!” Эти слова принадлежат Фиделю Кастро. Сказаны они во время суда, над участниками штурма казарм Монкада, которыми руководил Фидель. Суд был устроен верным псом американского империализма на Кубе кровавым диктатором Батистой. Авторы цитированного документа хорошо знали первоисточник, но предпочли литературный плагиат, чтобы неосведомленные люди не смогли догадаться, о ком идет речь.
4. Шельмуя революционеров, выставляя нас людьми мыслящими примитивными лозунгами, Геннадий Зюганов вообще приписывает революционность классу мелких буржуа. “Политический экстремизм ... – есть выражение мелкобуржуазной революционности и питающей ее психологии поведения – или завтра мы победим, - или погибнем”. Обратите внимание, в конце этой фразы опять нечистоплотный перифраз лозунга Кубинской социалистической революции : “Социализм – или смерть!”. Комментарии излишни. Что касается “мелкобуржуазной революционности”, то хочется напомнить доктору философии Зюганову, что революционность не бывает мелкобуржуазной. Во время революций отличительной чертой мелкой буржуазии закономерно становится запах ее собственного дерьма, а революционностью там и не пахнет!.
Не поняв сути основного противоречия современной эпохи, отринув теорию классовой борьбы вместе с великим интернациональным лозунгом “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”, Зюганов страшится любых действий революционного класса, пугает общество гражданской войной и насилием. С другой стороны он вынужден обращаться к буржуазным теориям “социального мира и общественного согласия”, “национальных элит” и пр.. В книгах Зюганова мы не встретим доброго слова в адрес Ивана Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачева, Салавата Юлаева и других вождей народных восстаний против деспотизма самодержавия и крепостного права в России. А вот добрых слов в адрес генерала Колчака, в адрес церкви, освящавшей крепостное право и торговлю людьми в России,- сколько угодно! С особым рвением Зюганов идеализирует имперскую Россию (стр.228): “На протяжении многих столетий Россия сознавала себя предназначенной для того, чтобы явить миру сокровища человеческого духа, реализованные в личной жизни и семейном укладе, общественном устройстве и государственной, державной форме. В течение долгих веков эта идея принимала разнообразные мировоззренческие, религиозные и идеологические формы. Она вдохновляла творцов вселенской формулы “Москва – третий Рим”, окрашенной в суровые, мужественные, аскетические тона русского православия, она же, облеченная триединством российского имперского лозунга “Православие, Самодержавие, Народность”, собирала под величественные своды русской государственности “двунадесять языков”, составивших единую семью российских народов”. После такого панегирика самодержавию, так и хочется при очередной встрече сказать Зюганову: “Геннадий Андреевич! Перечитайте на досуге классиков великой русской литературы: Толстого, Чехова, Достоевского! После них у вас язык не повернется нахваливать самодержавную “тюрьму народов”. Перечитайте Пушкина, наконец: “Самовластительный злодей! Тебя, твой трон я ненавижу, твою погибель, смерть детей с жестокой радостью я вижу”...
Да, Зюганов и без наших советов читает классиков русской литературы. Однако его прочтение, как нам представляется, схематично и слишком однобоко для русской души. Думаю, что именно в разном прочтении величайших проявлений русского духа и начинаются истоки всех наших дальнейших разногласий. Для иллюстрации этой мысли позволю себе остановиться на стр. 323-324 книги Геннадия Зюганова, чтобы затем и самому разобраться, кто мы такие и почему никак не можем договориться между собой.
Цитирую: “Самой надежной отмычкой, с помощью которой проникали в наши души, была всесветно знаменитая цитата о том, что высшая общественная гармония не стоит слезинки хотя бы одного только замученного ради нее ребенка. Большинство авторов почему-то приписывают этот тезис лично Ф. Достоевскому. Не хотят видеть, что принадлежит он нравственному антиподу писателя – Ивану Карамазову, умственному аристократу, нашедшему в нем “моральную” санкцию вседозволенности и отцеубийства. Достоевский же, наоборот, шлет нам из прошлого свое предупреждение о том, что возможна чудовищная подмена понятий, нравственная ловушка. Он подробно анализирует, как эта абстрактно-гуманистическая истина становится в руках Карамазова все более отвлеченной и софистичной, пока не вырождается, наконец, в смердяковщину – в лакейский суд над действительностью, в лютую ненависть к России, ко всякому проявлению духовной, национальной самобытности”.
По какому праву?! По какому праву Зюганов выставляет одного из героев всемирно известного романа Достоевского “нравственным антиподом” самому писателю?! Он желает выставить нравственность самого Достоевского в более выгодном свете, чем о ней известно читающей публике? Но это низко, хуже, чем выдумать какие-то гадости о жизни гения русской литературы. Достоевский не нуждается в сомнительных услугах Зюганова. Тем более в них не нуждается литературный герой Иван Карамазов! За что Вы его, Геннадий Андреевич, оскорбили “умственным аристократом”, Достоевский его так не называл. Напротив, писатель любовался мощным, бунтующим разумом Ивана. Думается, Достоевский и нарек своего героя таким именем, чтобы подчеркнуть важнейшую черту русского национального характера – совесть, не желающую смириться с грязью и несправедливостью окружающего нас мира. И на каком основании Зюганов обвиняет Ивана Карамазова в “отцеубийстве”?! Иван не убивал! Его алиби подтвердил сам Достоевский, В романе написано, что за день до убийства Иван уезжает в Москву, в вагоне не спит, думает о своем, и “на душу сошел вдруг такой мрак, а в сердце заныла такая скорбь, какой никогда он не ощущал прежде во всю свою жизнь. Он продумал всю ночь; вагон летел, и только на рассвете, уже въезжая в Москву, он вдруг как бы очнулся. - Я подлец! – прошептал он про себя”. А пока Иван подъезжает к Москве, его отец Федор Павлович, мучается ревностью к собственному сыну – Дмитрию Карамазову, но сердце его “купается в сладкой надежде”: сейчас придет Грушенька, и надо, не секунды не мешкая, отворить ей дверь по условному сигналу, о котором знал Смердяков и Митя Карамазов... Кто из них убийца? Это тайна, которую гениальный писатель заключил в название своего романа “Братья Карамазовы”. И не надо, товарищ Зюганов, приписывать Смердякову “лакейский суд над действительностью” Вы же православный человек! Как же Вы могли не увидеть, что лакей Смердяков - тоже брат! Этого не желает признать Иван Карамазов, один вид Смердякова вызывает у него отвращение, но он брат Алеше, Мите и Ивану. Брат кровный по отцу Федору Павловичу, хотя и зачатый им “причуды ради” рядом со сточной канавой с пьяной гулящей бабой по прозвищу “Смердящая”. “Были бы братья, - говорится в главе “Житие старца Зосимы”,- будет и братство”. Иван, стремящийся к всемирному братству, считающий “потребность всемирного соединения... последним мучением людей”, не желает признать в лакее Смердякове своего брата. Отсюда его мучения. А “подлецом” Иван назвал себя заслуженно: зная, что произойдет убийство человека, он ничего не сделал для того, чтобы предотвратить зло. А ведь только что измучил своего брата Алешу вопросом, что бы он сделал с генералом- помещиком, затравившим на глазах крепостной матери ее маленького сына, только за то, что он бросил камнем в господскую собаку, попал ей в ногу, и она охромела. Вот этот страшный эпизод из жизни России, которая, как считает Зюганов, “из века в век... стремилась воплотить в жизни государства и общества идеалы вселенского Братства, Любви и Гармонии” (последняя страница обложки книги “Постижение России”):
“Мрачный, холодный, туманный осенний день, знатный для охоты. Мальчика генерал велит раздеть, ребеночка раздевают всего донага, он дрожит, обезумел от страха, не смеет пикнуть... “Гони его!” - командует генерал, “беги! беги!” - кричат ему псари, мальчик бежит... “Ату его!” - вопит генерал и бросает на него всю стаю борзых собак. Затравил в глазах матери, и псы растерзали ребенка в клочки!.. Генерала, кажется, в опеку взяли. Ну... что же его? Расстрелять? Для удовлетворения нравственного чувства расстрелять? Говори, Алешка!
-Расстрелять! – тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившейся какою-то улыбкой подняв взор на брата”.
Не без внутреннего мучения смиренный Алеша Карамазов признает: есть зло, на которое надо отвечать насилием, вплоть до расстрела. А Геннадий Зюганов даже после убийства сотен невинных людей на глазах всего мира (напомню, американская телекомпания вела прямой репортаж о расстреле парламента России и безоружных защитников Верховного Совета на весь мир) призывает “отказаться от насилия”, “не допускать политического экстремизма в рядах коммунистов”, заявляет, что “ КПРФ не партия мщения”.
И не стоило Геннадию Андреевичу распахивать душу, когда в нее, как он пишет, “проникали с помощью самой надежной отмычки - всесветно знаменитой цитатой о том, что высшая общественная гармония не стоит слезинки хотя бы одного замученного ради нее ребенка”. Цитата передернута “медвежатниками от демократии”. В подлиннике Достоевского - все гораздо сложнее. Иван Карамазов не желает, отказывается от “высшей гармонии”, при которой “мать обнимется с мучителем, растерзавшим сына ее”. Иван Карамазов рассказал Алеше также историю. в которой образованные, интеллигентные родители-деспоты истязают розгами и побоями свою пятилетнею дочь, да еще на ночь запирают ее в отхожее место, мажут ей лицо калом, мать заставляет девочку есть этот кал, - и все за то, что девочка “не просилась ночью”. История эта дошла до суда и суд присяжных оправдал родителей. Иван подчеркивает: “Я взял одних деток, для того чтобы вышло очевиднее. Об остальных слезах человеческих, которыми пропитана вся земля от коры до центра, - я уж ни слова не говорю, я тему сузил”. Накал мысли в этом месте романа обожжет даже равнодушное каменное сердце. И нет ничего предосудительного в том, если Достоевский мучается вместе со своим героем, если устами Ивана Карамазова говорит сам писатель: “Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре своей неискупленными слезками своими к “боженьке”! Не стоит потому, что слезки его остались неискупленными. Они должны быть искуплены, иначе не может быть и гармонии. Но чем же ты искупишь их? Разве это возможно? Неужто тем, что они будут отомщены? Но зачем мне их отмщение, зачем мне ад для мучителей, что тут ад может поправить, когда те уже замучены? И какая же гармония, если ад: я простить хочу и обнять хочу, я не хочу, чтобы страдали больше. И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены. Не хочу я наконец, чтобы мать обнималась с мучителем растерзавшим ее сына псами! Не смеет она прощать ему! Если хочет, пусть простит за себя, пусть простит мучителю материнское безмерное страдание свое; но страдания своего растерзанного ребенка она не имеет права простить, не смеет простить мучителя, хотя бы сам ребенок простил их ему!”
Жуткую вселенскую несправедливость, из- за которой Достоевский и его герои терзают свои сердца и души, в современном прочтении можно выразить вопросом: почему жалкая кучка мучителей помыкает сегодня всем миром, и почему миллионы людей не восстанут против своих мучителей? “Великий инквизитор” Достоевского объясняет это послушание, это раболепие миллионов слуг перед немногими “избранными” господами - великой Тайной. Сам писатель, надеется, что через веру в Христа слуги и господа рано или поздно побратаются: “Неужели так недоступно уму, что сие великое и простодушное единение могло бы в свой срок и повсеместно произойти меж наших русских людей? Верую, что произойдет, и сроки близки”. Здесь идеалист Достоевский уподобляется Зюганову и желает примирить непримиримое: класс угнетателей и класс угнетенных. Но вера писателя в чудо слаба. Материалист Достоевский прекрасно видит, что именно разделяет людей: “Никогда люди никакою наукой и никакою выгодой не сумеют безобидно разделиться в собственности своей и в правах своих. Все будет для каждого мало, и все будут роптать, завидовать и истреблять друг друга”. Разве не понятно теперь, что Достоевский, несмотря на занудное богоискательство, вплотную подошел к основной идее коммунизма по Марксу: уничтожьте частную собственность на землю, на ее недра, на заводы и фабрики, - и путь к братству будет открыт. Отсюда – рукой подать до Ленина и разгадки “Тайны”, по которой жалкая кучка мучителей правит миром и истязает народы земли. Как только собственность переходит в руки всего общества, все его члены закономерно захотят участвовать в управлении этой собственностью и самим обществом, И никакой такой особой “тайны избранных”, единственно умеющих управлять обществом и людьми нет. Каждый грамотный и, главное, честный человек сможет управлять государством в тысячу раз лучше, чем управляет ими банда, жаждущая (говоря словами Алеши Карамазова) “власти, земных грязных благ, порабощения”... Лишим банду собственности, тогда и кухарку можно научить управлять государством. И только в том случае, когда кухарка будет участвовать в управлении государством наравне с физиком, хирургом, учителем, - исчезнет деление на слуг и господ, только тогда и придет “высшая гармония”, только тогда и наступит братство и единение “меж наших русских людей” и не только русских. На том стояла и стоять будет “Трудовая Россия”.