III.

III.

Массовая боязнь социальных институций базируется на двух наблюдениях. Первое: «они» не работают без поддержки сверху или работают очень плохо. Второе: они остаются безнаказанными и, как правило, их невозможно - или, опять-таки, очень сложно - призвать к ответственности за вред, нанесенный бездействием либо непрофессионализмом. Разумеется, есть тьма контрпримеров справедливости, но все они какие-то частные, локальные и происходят не с нами, - мы же пребываем в советском административном средневековье, в обществе телефонного права. (Отечественная правозащита здесь не в помощь - она борется с государственным насилием, в то время как граждане по большей части страдают не от силы государства, но от его функциональной слабости.)

Мы живем в социальной инверсии: наибольшее опасение у граждан вызывают те инстанции, которые должны их защищать. Армия, милиция, собес, префектура, налоговая инспекция, санэпидстанция, больница, далее везде. Вольно рассуждать о тотальной коррумпированности, но феномен административных восторгов чаще является творческим порывом, нежели пошлым сребролюбием, - либо в основе его лежит обыкновенное должностное величие (особо свойственное, например, санитаркам и вахтерам).

Страх начинается с отвращения к системе, с легких обид и ранений. Кто придумал, что для получения бесплатной пачки памперсов для ребенка-инвалида надо отстоять четыре очереди в разных концах города? Почему для того, чтобы растаможить пришедшую из-за границы посылку с книгами, надо съездить в три конца Москвы? Почему за справкой, что ты в 1992 году не участвовал в приватизации квартиры в Североуральске, надо лично ехать из Петербурга в Североуральск?

Но через недолгое время, по мере частоты контактов, отвращение станет устойчивой фобией.