3. Противостояние
3. Противостояние
ЗАКОНЧИВ СОВЕЩАНИЕ, григорианские епископы приступили к легализации своего “Совета”. Уже на следующий день все постановления об организации ВВЦС и списки епископов, участвовавших в совещании, были вместе с ходатайством [Интересно, что ходатайство было подано только от девяти человек. Епископ Иоанникий (Соколовский) почему-то не был включен в список] переданы на утверждение гражданской власти. А второго января (какая несказанная отзывчивость и оперативность!) им была выдана справка, предоставлявшая “Совету” юридическое право приступить к своей деятельности.
Все, что творилось в стенах Донского монастыря, не могло у таиться от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. О деяниях архиеп. Григория он узнал прежде всего из газеты “Известия ЦИК” от 7 января 1926 года. Недоумевая о случившемся, он обратился к Екатеринбургскому иерарху с письмом и попросил ответить на следующие вопросы:
“1. Соответствует ли напечатанное в “Известиях” действительности, в частности, вошли ли в состав Совета и продолжают ли в нем оставаться вышеуказанные преосвященные.
2. Имеете ли Вы и сочувствующие Вам образовать некоторую особую религиозную группу, отдельную от нашей Православной Церкви... или же такого отмежевания от Православной Церкви Вами не предполагается.
3. Если же последнее, то в какие отношения предполагаете Вы стать к законной, по церковным понятиям, Православно-Русской иерархии, временно, впредь до возвращения Митрополита к обязанностям Патриаршего Местоблюстителя, возглавляемой мною (в силу распоряжения Местоблюстителя от 6/ХП-25 г.), т. е. предполагаете ли Вы действовать совершенно независимо от нашей иерархии и помимо ее, или же общения с нею Вы прерывать не намерены.
4. Если общения с нашей иерархией Вы прерывать не намерены, то какими каноническими основаниями Вы оправдываете свое начинание и какой канонически бесспорный источник Ваших полномочий Вы можете указать, — чтобы... Православная Русская Иерархия могла сохранить с Вами общение, а верные чада св. нашей Церкви могли бы безопасно за Вами последовать”.[25]
Архиеп. Григорий пояснил в ответном письме, что напечатанное в “Известиях” соответствует действительности, что никакой особой религиозной группы, отдельной от Православной Церкви, члены Малого Совета Епископов не создают, но митрополита Сергия Заместителем Патриаршего Местоблюстителя не признают, поскольку он получил власть по единоличному письму. Начинание же свое архиепископ оправдывал тем, что де “попечение о Церкви Божией, по слову Божию и по св. преданию церковному лежит вообще на всех и на каждом в отдельности епископе”. В этом же письме архиеп. Григорий просил митр. Сергия присоединиться к ВВЦС.[26]
Не ограничившись письменным ответом, возглавитель раскола направил в Нижний Новгород еп. Дамиана — будто бы уточнить, действительно ли митр. Петр передал свои права митр. Сергию, а на деле — попытаться убедить последнего войти в состав Совета. Дождавшись возвращения своего посланца, архиеп. Григорий 27 января телеграфировал Заместителю Патриаршего Местоблюстителя:
“Уверившись через епископа Дамиана наличии возложения на Вас Митрополитом Петром исполнения обязанностей Местоблюстителя, испросив Вам разрешения выезда, братски просим Вас пожаловать в Москву в ВВЦС для всестороннего выяснения вопросов положения церковных дел”.
Словом, григориане не теряли надежды склонить митр. Сергия на свою сторону. Но они глубоко ошибались. Получив письмо и телеграмму, тот понял, что самочинная группа вовсе не намерена оставить свои антиканонические деяния. Тогда, собрав епископов, прибывших на хиротонию в Нижний Новгород [19] (а не единолично, как это старались представить григориане), и обсудив с ними позицию оппозиционеров, первоиерарх принял решение лишить кафедр всех участвовавших в совещании архиереев и запретить их в священнослужении. [10] При этом он указал главному инициатору незаконного дела, что Церковь повелевает, согласно II правилу Антиохийского Собора, “не только запретить, но и лишить сана тех, кто помимо первого епископа и всех епископов ее обратится с церковным делом к гражданской власти”, как это сделал архиеп. Григорий, подав заявление о регистрации ВВЦС для управления Русской Церковью без ведома и согласия предстоятеля этой Церкви и ее иерархии.[10]
Известие о запрещении явилось неожиданным ударом для оппозиционеров. И хотя они оспаривали его между собой и называли недействительным, все же оно имело силу канонического действия и ставило под вопрос все решения самочинного Совета. Все это хорошо понимали григориане, и потому они решили срочно изменить курс политики и обратиться за утверждением своих прав к митр. Петру, мнение которого до тех пор они принципиально игнорировали.
Это решение исходило не от сознания своей неправоты, оно являлось скорее тактическим ходом. Оказавшись под запрещением, они могли либо подчиниться постановлению высшей церковной власти, либо стать в открытую оппозицию против Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Но подчиниться — означало бы, что они собственными руками должны разрушить то здание, которое они с таким усердием возводили, а стать в оппозицию было слишком рискованным шагом, грозящим, к тому же, потерей своих потенциальных последователей. Им нужен был иной исход, который, с одной стороны, сделал бы запрещение недействительным, а с другой — придал бы их начинанию законную силу. Поэтому они и решили прибегнуть к митр. Петру с ходатайством о передаче церковного управления образованному ими ВВЦС.
Пользуясь неосведомленностью арестованного Патриаршего Местоблюстителя, они 29 января 1926 года обратились к нему со следующим письмом, подписанным архиепископами Григорием, Константином и еп. Дамианом:
“Ваше Высокопреосвященство, Милостивый архипастырь и отец!
Мы, нижеподписавшиеся, не видя в течение двух недель никаких шагов со стороны старейших иерархов Российской Церкви к замещению опустевшего поста — вождя и кормчего церковного корабля и не зная о сделанном Вами распоряжении Митрополиту Сергию занять оный, решились обратиться к правительству с просьбой о разрешении епископского собрания для обсуждения дел церковных. Получив такое разрешение и собравшись в количестве 10 человек (остальные не могли быть извещены или уклонились), мы избрали Временный Высший Церковный Совет из шести лиц: Архиепископа Константина, бывшего Могилевского, Епископа Виссариона Симбирского, Епископа Дамиана Переяславского, Епископа Бориса Можайского, Епископа Иннокентия Каменского и Епископа Тихона Усть-Медведицкого под председательством Архиепископа Григория Екатеринбурского и Ирбитского; выработали прилагаемый при сем наказ и просили у Правительства регистрацию ВВЦСовета, после чего оный Совет приступил к исполнению своих обязанностей.
Между тем Митрополит Сергий, основываясь на Вашем письме, стал делать в Н-Новгороде посвящения, назначения и различные распоряжения, внося путаницу в церковные дела и смущение в души верных. В виду того, что ВВЦСовет совершенно каноничен и решил ни в вере, ни в обрядах, ни в чем другом не нарушать единства церковного и предания и, кроме того, исходатайствовал у Правительства свободу строительства церковного и управления, чего Митрополит Сергий не имеет, вследствие чего Церковь при его управлении обречена на дальнейшее отсутствие свободного и закономерного управления, мы решаемся обратиться к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшей просьбой благословить и утвердить Временный Высший Церковный Совет в его предприятии и работе впредь до возможности созвания совершенно бесспорного и правомочного Церковного Управления на предстоящем канонически-правильном Всероссийском Церковном Соборе и аннулировать ранее Вами данные полномочия Митрополиту Сергию, как совершенно бесполезные и не могущие принести благо Святой Российской Церкви. К сему присовокупляем, что против совместной работы с Митрополитом Сергием мы ничего не имеем, и имя Ваше неизменно возносим за богослужениями, и ничего общего с обновленчеством не имеем”. [17]
Ни одним словом не обмолвились “ходатаи” о наложенном на них запрещении, но зато подчеркнули, что действия митр. Сергия вносят в народ смуту и никакой пользы для Церкви принести не могут.
В этот же день (опять завидная оперативность!) письмо григориан через соответствующие инстанции было передано митр. Петру, заключенному в одной из московских тюрем. Ознакомившись с ним, Патриарший Местоблюститель оказался в крайне затруднительном положении. Различные неблагоприятные слухи, доходившие до него, переполняли его скорбью и болью за судьбу Русской Православной Церкви.
“Лишенный возможности наблюдать непосредственно церковную жизнь, - писал он позднее о первых днях своего заключения, — я питался всевозможными искусственными вестями, исключительно горькими и тяжелыми” С глубоким прискорбием слышал я будто бы о последовавшей вслед за моим арестом большой церковной разрухе. А известие, что мой Заместитель митр, Сергий тоже находится в исключительном положении, не может нести возложенного на него послушания и даже готов уйти на покой, меня, больного и совершенно разбитого,... окончательно повергло в невыразимую скорбь. Мною неотступно овладела мысль, что я должен найти выход”.[27]
Лукавое письмо григориан, казалось, помогло ему принять решение. Но видимо, что-то смущало в нем Патриаршего Местоблюстителя, ибо свою новую резолюцию митр. Петр вынес не в распорядительной, а в обусловленной форме. К тому же, он вовсе не поддержал мысль григориан о передаче им высшего церковного управления, решив, по всей вероятности, что предложенные ими кандидаты не обладают необходимыми качествами для такого ответственного дела.
Размышляя о судьбах Церкви, Патриарший Местоблюститель счел за лучшее перепоручить управление ею специальной коллегии, в которую бы вошли иерархи, известные своей преданностью Православию и твердым стоянием в вере. Его выбор остановился на трех кандидатах: Владимирском архиеп. Николае (Добронравове), Томском архиеп. Димитрии (Беликове) и архиеп. Екатеринбургском Григории (Яцковском). Что это были за люди?
Архиеп. Николай — магистр богословия. В сане иерея и протоиерея он много лет священствовал в разных приходах и епархиях. Овдовев, принял монащество. Хиротония его во епископа Звенигородского, викария Московской епархии, состоялась 31 июля 1921 года. В 1923 году он был назначен на Владимирскую и Суздальскую кафедру с возведением в сан архиепископа. Как часто посещавший-столицу и особенно Донской монастырь, архиеп. Николай был хорошо известен митр. Петру, считавшему его глубоко образованным, хорошо осведомленным в церковной жизни иерархом, отличающимся твердостью взглядов.
Архиеп. Димитрий — уроженец Симбирской епархии. Окончил Казанскую духовную академию, был оставлен при ней сначала приват-доцентом, а после защиты магистрской диссертации доцентом по кафедре общей истории. В 1889 году был назначен профессором богословия Томского университета, в 1902 году за целый ряд ученых работ о. Беликов удостоился ученой степени доктора церковной истории, в 1907 году избран на должность председателя учебного комитета при Святейшем Синоде. После смерти супруги принял иноческий постриг. Хиротонисан во епископа Омского с возведением в сан архиепископа в 1920 году, в 1923 — переведен в Томск. Этот архиерей снискал себе любовь не только высокой эрудицией и знаниями, но и необычайной отзывчивостью и добросердечием.
Что же касается архиеп. Григория, то — увы! — митр. Петр не сумел разгадать его взглядов. Видимо, здесь сказались воспоминания о последних днях на свободе, когда архиеп. Григорий приходил к нему умолять снять возводимые на Местоблюстителя обвинения, и такой поступок представил Екатеринбургского архиепископа в глазах первоиерарха поборником церковных интересов.
Прав был митр. Петр или нет — не нам судить, да и слишком сложной была в то время обстановка. Но если он назвал этих трех кандидатов, то только потому, что считал их стойкими в Православии архиереями. К тому же и правительство благосклонно отнеслось к этому выбору и обещало легализовать церковное управление, представленное этими кандидатами.[27]
Итак, под влиянием тревожных дум, очень осторожно, уповая на волю Божию, митр. Петр решился утвердить коллегию. В ответ на письмо григориан он написал резолюцию следующего содержания:
“1 февраля 1927 г. С глубокой скорбью осведомились мы из настоящего доклада, что в Православной Церкви начались разделения, могущие вызвать новый раскол, что Высокопреосвященный митр. Сергий проживает не в Москве, а в Нижнем и что Высокопреосвященный митр. Михаил совершенно отклонил от себя наше поручение по исполнению обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, а Высокопреосвященнейший архиепископ Иосиф не может принять его, так как он совершенно неизвестен.
Если с нашей стороны для успокоения верующих и блага Церкви требуется особое распоряжение в изменении такового от 5-го декабря 1925 г., то в интересах мира и единения церковного признаем полезно и временно, до выяснения нашего дела, поручить исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя — коллегии из трех архипастырей: Высокопреосвященного Николая, архиепископа Владимирского, Высокопреосвященного Димитрия, архиепископа Томского и Высокопреосвященного Григория, архиепископа Екатеринбургского. При этом считаем долгом пояснить, что только эта коллегия является выразительницей наших, как Патриаршего Местоблюстителя, полномочий по всем вопросам, за исключением вопросов принципиальных и общегосударственных, проведение в жизнь коих допустимо лишь с нашего благословения. Означенная коллегия, по соглашению с властями, пользуется правом пригласить для совместной работы потребное количество других Архипастырей. Со своей стороны предлагаем Высокопреосвященных Архиепископов: Сильвестра Вологодского и Серафима Орловского и Преосвященных Епископов: Николая Тульского и Сергия — управляющего Самарской епархией.
Преосвященным Епископам Виссариону, Тихону и Иннокентию благословляем отправиться на свои епархии”. [15]
Таким образом, резолюция фактически утверждала права коллегии трех (но отнюдь не ВВЦС), причем, права, ограниченные и временем, и особым кругом деятельности.
В тот же день резолюция была отправлена на имя архиеп. Григория, с волнением ожидавшего определения своей дальнейшей судьбы. Решение первоиерарха несказанно обрадовало Екатеринбургского архиепископа и единомышленных ему иерархов. Нетрудно, конечно, догадаться, в чем заключалось их торжество, если вспомнить, что над григорианами тяготело церковное запрещение. Теперь же, с образованием коллегии трех, права митр. Сергия аннулировались, а вместе с этим утрачивали силу и все его распоряжения.
Однако радость оппозиционеров была слишком преждевременной. Победа, достигнутая ими обманным путем, была недолговечной.
Не вникнув хорошенько в суть резолюции, архиеп. Григорий срочно телеграфировал митр. Сергию о том, что тот освобожден Местоблюстителем от данного ему поручения управлять Церковью.[28] Одновременно он направил в Нижний Новгород епископов с копией резолюции митр. Петра и известил о распоряжении Патриаршего Местоблюстителя российский епископат. Он предполагал, что с того момента, как церковное управление было передано коллегии трех, ВВЦС получил канонические основания и непосредственное преемство от Местоблюстителя, и поэтому все препятствия на его пути исчезнут.
Получив телеграмму от председателя ВВЦС, митр. Сергий смутился. Для него было неясно, почему митр. Петр принял подобное решение, не связавшись с ним письменно и не посоветовавшись о подлинной обстановке. Он колебался: соглашаться с телеграммой и отказаться от Заместительства или повременить до полного уяснения происшедшего? И тут вдруг к нему явилась делегация с копией резолюции митр. Петра.
Документ рассеял все недоумения митр. Сергия. Своим проницательным умом он распознал нечестную игру григориан. Он понял, что они скрыли от Местоблюстителя действительное состояние церковных дел и умолчали о наложенном на них запрещении.[28] Резолюцию Патриаршего Местоблюстителя они получили обманным путем, и потому митр. Сергий решил действовать с лукавыми мятежниками решительно и твердо.
В ответ на требование делегации немедленно отказаться от своих полномочий он возразил, что “если бы распоряжение Местоблюстителя о передаче власти было безусловное, то он подчинился бы ему. А так как оно обусловлено, то он власти им передать не может, так как считает это вредным для Церкви”. После этого митр. Сергий растолковал прибывшим всю пагубность предпринятого ими дела, грозящего единству и свободе Церкви. Речь митрополита была настолько убедительна, что один из делегатов, еп. Переяславский Дамиан (Воскресенский), проникнувшись его доводами, сказал о григорианах: “Совет от человека, а не от Бога”,[30] — и с этого времени уже не принимал участия в деле ВВЦС.
Не получив от митр. Сергия согласия на передачу власти коллегии, к великой скорби инициатора лже-Совета, делегация возвратилась в Москву. Только теперь архиеп. Григорий понял, что слишком поторопился заверить сотрудников “Известий ЦИК” о прекращении препятствий в работе ВВЦС со стороны кого бы то ни было. И хотя григориане все же продолжили свою деятельность, со дня на день они ожидали новых преткновений. И они не ошиблись.
Глубоко опечаленный случившимся, митр. Сергий написал послание на имя архиеп. Григория, в котором изобличал всю лживость деятельности его “группы”.[28]Одновременно он предпринял еще один решительный шаг: добившись разрешения гражданских властей, он отправился в сопровождении конвоя в Москву и там написал Местоблюстителю письмо, в котором объяснил причину его неподчинения резолюции от 1 февраля 1926 года и указал на опасность, которая угрожает церковному строю в случае отказа от патриаршего управления Русской Церковью.
“Вы знаете, - писал он, — что коллегией заменил единоличное возглавление Церкви Петр Великий, пытавшийся присвоить себе это возглавление. “Коллегия” — символ отказа Церкви от своей свободы и всего менее приемлема теперь, при отделении Церкви от Государства. Никто из ревнителей Православия не согласится возвратиться назад, к Петровским порядкам, от которых, благодаря революции, мы избавились. Боюсь, что даже Ваше имя не сделает Приемлемой коллегию, и она останется, подобно ВЦС, без паствы”. [28]
В том же письме митр. Сергий сообщил Местоблюстителю о самочинной деятельности архиеп. Григория, о наложенном на него и участников совещания, организовавших ВВЦС, запрещении и о лишении их кафедр. Взамен коллегии митр. Сергий предлагал учредить Синод — как соуправляющий орган при первоиерархе.[31]
Застало ли это письмо митр. Петра в Москве или следовало за ним по этапу в Пермь — нам неизвестно. Можно только предположить, что оно было получено не позднее начала марта 1926 года[32], ибо ответ был написан 4 марта. Пока же послание искало своего адресата, деятели ВВЦС, чувствуя надвигающуюся на них бурю, всеми силами старались упрочить свое положение.
Послание митр. Сергия к архиеп. Григорию не подвигло последнего ни к раскаянию, ни к оправданию, он лишь предложил своим единомышленникам продолжить начатую работу, а отказ Заместителя передать власть расценил как нежелание митр. Сергия подчиниться резолюции Местоблюстителя и, конечно, в самых мрачных красках расписал такое “недостойное” поведение первоиерарха в среде русского епископата.
Со своей стороны, митр. Сергий письменно и устно, через своих приближенных, оповещал российских епископов, духовенство и простых мирян о самочинстве архиеп. Григория. Это оповещение предоставляло верующим возможность самим решить, где правда — в новообразованной ли коллегии архиеп. Григория или в Церкви, управляемой митр. Сергием. И надо сказать, что церковное самосознание, водимое Духом Святым, не ошиблось в своем выборе. Большинство епископов (24 архиерея) [14] признали своим церковным и каноническим главой митрополита Сергия, которому необходимо повиноваться, чтобы твердо стоять на основе православного исповедания. За епископатом последовали и духовенство, и миряне.
Но вернемся к письму митр. Сергия к Патриаршему Местоблюстителю. Когда митр. Петр, наконец, ознакомился с его содержанием, он осознал, под какой удар он поставил свободу Церкви и церковную соборность, передав, хотя и условно, права Местоблюстительства образованной им коллегии, и возблагодарил Господа, что его резолюция не воплотилась в жизни.[33]
Митр. Петр полностью согласился с доводами митр. Сергия, но не стал торопиться с ликвидацией коллегии, в надежде, что его дело или дело митр. Кирилла (Смирнова), срок ссылки которого истекал в марте-апреле, завершится освобождением. Во всяком случае резолюция об упразднении коллегии трех была написана им лишь 9 июня 1926 года. [33] А в марте митр. Петр, вероятно, лишь подтвердил права митр. Сергия как Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, предоставив коллегии небольшое право на самоопределение в Русской Церкви.[32]
Ответ Местоблюстителя предоставлял митр. Сергию полную возможность действовать законно. Этот же ответ давал надежду на полную ликвидацию коллегии. А что касается ВВЦС, то с момента подтверждения прав митр. Сергия он терял всякое значение.
И все же григориане не сдавались. Первый проблеск надежды на упрочение своего катастрофического положения появился у них с возвращением 5(18) апреля из четырехлетней ссылки митр. Агафангела (Преображенского) — второго кандидата на место Патриаршего Местоблюстителя. Григориане рассчитывали, что при отсутствии митрополитов Петра и Кирилла права управления Русской Церковью перейдут к митр. Агафангелу. Поэтому они решили во что бы то ни стало добиться признания ВВЦС от нового Местоблюстителя, который уже объявил о своем вступлении в управление Церковью.
И вот, намереваясь “убедить в своей правоте митрополитов Сергия и Агафангела, считая себя единственно правомочными преемниками митрополита Крутицкого”[34], григориане решили созвать съезд.
Он открылся 3 июня 1926 года. С речью выступил сам председатель ВВЦС. Он указал, в каком тупике оказался Совет в своем отношении к трем митрополитам — Патриаршим Местоблюстителям: Кириллу (Смирнову), Агафангелу (Преображенскому) и Петру (Полянскому). “Каждый из них, — сказал архиеп. Григорий, — имеет законное право быть Местоблюстителем Патриаршего престола на основании постановления собора 1917 г., как заместители Патриарха Тихона. После смерти Патриарха Тихона первым заявил о своих правах митр. Петр. Однако он от них уже отказался. Его место сейчас занял митр. Агафангел. Но стоит заявиться митр. Кириллу, как местоблюстительство переходит к нему, как к первому Заместителю Патриарха Тихона”.[35]
Это был неверный посыл, но григориане понимали практику передачи власти именно таким образом и потому, естественно, волновались — ведь всякий раз, с появлением нового из указанных Местоблюстителей, изменять свою политику и тактику не так-то просто. Однако упорный и смекалистый архиепископ сумел найти выход и из этого трудного положения. Он рассуждал следующим образом: согласно постановлению Поместного Собора 1917 — 1918 года, при Патриархе и его заместителях должен быть Синод и Высший Церковный Совет. ВВЦС взял на себя инициативу создать эти органы, что не удалось ни Патриарху, ни митр. Петру, [35] и эта инициатива дает ВВЦС полное право занять свое место в управлении при Патриаршем Местоблюстителе.
Но едва разрешив для себя одну проблему, пригориане тотчас же оказались перед другой, ибо участникам съезда стало известно, что митр. Агафангел отказался от управления и свои полномочия передал митр. Сергию. Новость эта прозвучала как гром посреди ясного неба, поскольку Нижегородского архиерея они вовсе не принимали в расчет. Не желая верить в случившееся, участники съезда предложили навести справку о правдоподобности этих слухов.
Прошло несколько дней. По сведениям, собранным григорианами, разговоры об отказе митр. Агафангела от прав Местоблюстителя не подтвердились, но однако и документов, свидетельствующих о вступлении митр. Агафангела в исполнение этих обязанностей, также не нашлось. Вследствие этого съезд принял решение по-прежнему считать Патриаршим Местоблюстителем митр. Петра, до тех пор, пока не последует официального вступления в эту должность митр. Агафангела.
Григориане еще надеялись на благополучный исход, а Божественный приговор, действующий через каноническую церковную власть, уже определил их печальную судьбу. Удар пришелся с той стороны, откуда они меньше всего ожидали: 9 июня митр. Петр издал резолюцию об уничтожении учрежденной им коллегии и подтвердил наложенные митр. Сергием запрещения на архиеп. Григория и единомышленных ему епископов.
“Что касается образованной мною по резолюции от 1 февраля 1926 г. коллегии, - писал митр. Петр, — то последняя упраздняется, как образованная условно и, следовательно, являющаяся не обязательною для проведения в жизнь и к тому же несостоявшаяся, что вполне правильно разъяснено Замещающим Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергием. И вся первофевральская резолюция аннулируется, прещения, наложенные митр. Сергием на архиеп. Григория и других архиереев, неподчинившихся Высшей Церковной Власти, остаются в силе и, таким образом, мною подтверждаются”.[36]
Резолюция ранила григориан в самое сердце. Если до этого Малый Собор Епископов мог как-то прикрывать свои беззаконные деяния первофевральской резолюцией митр. Петра, то теперь он лишился этого покрова, вся мнимая каноническая основа рухнула, а сами они попали под запрещение.
В полном замешательстве раскольники вновь созвали совещание и пришли к убеждению, что помочь в сложившейся ситуации им может только митр. Агафангел, которого им надо убедить принять права Местоблюстителя и взять под свой покров ВВЦС. Изложив свою просьбу письменно и получив на нее отрицательный ответ, григориане послали к нему свою делегацию. Однако и при личной встрече митр. Агафангел отклонил предложение вступить в обязанности Местоблюстителя, сославшись на телесные недуги и другие причины.[37]
Рушились все мосты, но архиеп. Григорий не сдавался. Ради спасения своего дела он решил добиться у гражданских властей разрешения на личную встречу с митр. Петром, чтобы убедить его восстановить коллегию и признать полномочия ВВЦС. Митр. Петр в это время следовал по этапу. Ходили слухи, что какое-то время он будет находиться в Свердловске-Екатеринбурге, и вот там-то архиеп. Григорий и рассчитывал устроить свидание.
Между тем митр. Сергий ознакомил епархии с распоряжением митр. Петра о ликвидации коллегии и запрещении оппозиционных архиереев. Это помогло пастырям и мирянам правильно разобраться в происходящих событиях. Даже в центре григорианства — в Свердловске — многие священники, которые первоначально последовали за своим архиереем, ознакомившись с резолюцией, осознали свою ошибку и возвратились к сергиевской ориентации.[38] Подобное происходило и в других епархиях.
Июньская резолюция помогла верующим разглядеть в действиях григориан все признаки настоящего раскола: во-первых, отделение от своего первого епископа, вопреки 34 апостольскому правилу и 14 и 15 правилам Двукратного Собора, и, во-вторых, создание самочинного общества и пренебрежение к запрещениям высшей церковной власти.
Ряды сторонников архиеп. Григория заметно редели, но оппозиционеры упорно продолжали свою деятельность. Особенно они старались опорочить имя митр. Сергия. Они, например, утверждали, что тот не только сам пренебрег первофевральской резолюцией митр. Петра, но и воспрепятствовал митр. Агафангелу вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя. [18]
Вполне естественно, что подобные слухи не могли не волновать православную паству, соблазнявшуюся о своем первоиерархе. Рассеять эти сомнения мог Местоблюститель, который к концу года прибыл по этапу в Пермь.
К тому времени ему было более-менее известно обо всем, что происходило в церковной жизни: отчасти из писем митр. Сергия, отчасти от визитеров, которые приезжали к нему на свидания. Глубоко переживая угрозу раскола и почитая своей первейшей обязанностью сохранение церковного единства, митр. Петр обратился 1 января 1927 года к архипастырям, пастырям и всем верным чадам Российской Православной Церкви:
“Мое высоко-ответственное положение в Церкви Божией и то доверие, каким я облечен со стороны моей собратий — архипастырей и пастырей и всех верных чад Св. Церкви, обязывает меня дать разъяснение некоторых явлений церковной жизни, связанных с моим именем.
1. (...) 1-го февраля 1926 года я решился на известную меру — образовать особую коллегию для управления Церковью; в то же время для совместных занятий сей коллегии я назначил еще несколько иерархов, известных своей твердостью и преданностью Церкви Божией, а немного позже пригласил сюда же Высокопреосвященнейшего Арсения, митрополита Новгородского, которому мною была послана телеграмма; телеграфно же я известил и митрополита Сергия. Таким образом, я имел в виду создать управление авторитетное, и правительство, как мне заявили, было согласно легализовать его.
В названную коллегию я ввел и хорошо теперь всем известного церковника, самочинника архиепископа Григория. Тогда я не подозревал, что сей архипастырь уже давно бесчинствует; я был уверен, что он находится в полном единении с православным епископатом. Только значительно позже узнал я подлинную правду. Но и тогда, когда писал я резолюцию 1 февраля. Господь, видимо, не покинул меня: я и ту резолюцию написал в условной форме: ЕСЛИ ВЕРНО, что митрополит Сергий лишен возможности управлять... Радуюсь, что эта резолюция — плод глубокого раздумья — не вошла в жизнь, и благодарю Господа Бога, предоставившего мне возможность письменно упразднить коллегию и подтвердить справедливость принятых мер митр. Сергием — запрещения в священнослужении архиепископа Григория и единомышленных ему архиереев-самочинников с отстранением от занимаемых кафедр.
2. Под влиянием письма митрополита Сергия с сообщением о решимости возвратившегося из ссылки Высокопреосвященнейшего митрополита Агафангела — первого Патриаршего Заместителя еще в 1922 г. — взять в свои руки управление Церковью, я в письме от 22-го мая, приветствуя эту решимость, просил его для блага Церкви и для устранения раздоров в ней принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Вопрос же об окончательной передаче этих обязанностей я предполагал выяснить по возвращении Высокопреосвященнейшего митрополита Кирилла, которому в марте-апреле истекал срок ссылки. Но митрополит не возвратился, и тогда в письме от 9 июня на имя митрополита Агафангела я подтвердил передачу ему местоблюстительских прав и обязанностей, причем передача эта была обусловлена. В случае отказа митрополита Агафангела, писал я, от восприятия власти или невозможности ее осуществления, — права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а Заместительство — митрополиту Сергию. Тем же письмом была аннулирована первофевральская резолюция и были подтверждены наложенные на архиереев запрещения.
На мое письмо митр. Агафангел 12 июня ответил (собственноручный подлинник хранится у меня), что по преклонности лет и крайне расстроенному здоровью он отказывается принять на себя обязанности Местоблюстителя Патриаршего престола. Этим отказом — не моими усилиями (я не стремлюсь удержать за собою власть и для блага Церкви всегда готов ее передать), а волею Божиею — свободным решением митр. Агафангела вопрос о его местоблюстительстве отпадает сам собою. И посему подвергнутся строгому суду — осуждению те, кто, прикрываясь благами Церкви, станут употряблять усилие выдвинуть старца Божия на местоблюстительский пост, — они будут чинить тяжкое преступление пред Святой Церковью...” [27]
Едва поставив точку и даже не успев передать послание по инстанциям, митр. Петр был вынужден оставить Пермь и следовать далее. Его путь лежал через Свердловск, где его с нетерпением ожидал архиеп. Григорий.
Свидание иерархов состоялось 21 января. Архиепископ всеми силами старался убедить митр. Петра в неправомочности единоличного управления, доказывая, что такое правомочие может иметь только коллегия, находящаяся в молитвенно-каноническом общении с Патриаршим Местоблюстителем. Самочинный архиерей и на этот раз не упустил случая очернить имя митр. Сергия, допускающего якобы ужасные преступления против Церкви. Даже отказ митр. Агафангела от церковного управления архиеп. Григорий приписал делу “нечистых” рук Заместителя... Но как бы красноречив он ни был, митр. Петр хорошо понимал всю неправоту его суждений. Со своей стороны он не преминул напомнить собеседнику, что тот не состоит в молитвенно-каноническом общении с первоиерархом, и братски увещевал архиепископа повиноваться решению о запрещении.
Однако, архиеп. Григорий так и остался при своих убеждениях. Он почему-то был уверен, что его дело имеет все канонические оправдания. С этой уверенностью и, думается, с чувством досады он и покинул первоиерарха. А митр. Петр, озаботившись мыслью, что председатель ВВЦС может использовать их беседу в своих целях, счел нужным сделать приписку в конце послания: “Примечание, 21-го января в беседе с архиеп. Григорием, явившимся ко мне на свидание,... я лично ему сообщил, что он состоит вне молитвенно-канонического общения с нашим смирением, братски увещевал подчиниться моему и митр. Сергия решению и предупреждал, что производимая им и его сторонниками смута не может быть терпима в Православной Церкви”. После этого он отправил послание, которое разрушило послед ние сомнения верующих в законности полномочий митр. Сергия и раскольнической деятельности архиеп. Григория.
Российское духовенство получило возможность авторитетно разъяснять своей пастве истинное положение дел в Церкви. Так, например, в селе Егоршинском Свердловского округа 2 марта 1927 года состоялся объединенный съезд сергиевцев, григориан и обновленцев, на котором прот. Рыболовлев документально доказал безблагодатность последователей ВВЦС. Он разъяснил собравшимся, что архиеп. Григорий обманом похитил “благодатное преемство власти” у митр. Петра и что теперь он находится под запрещением. Рыболовлев также указал, кто является законным носителем власти и кому необходимо подчиняться, чтобы оставаться в недрах Русской Православной Церкви.[39] Участники съезда согласились с доводами проповедника и, в знак своего согласия, отслужили молебен.
Итак, усилиями двух первоиерархов волнения, доставлявшие Церкви столько страданий, прекратились, и наступило небольшое перемирие.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.