Крестьяне о писателях

Крестьяне о писателях

И. Бабель «Жизнеописание Павличенки, Матвей Родионыча»

Читано 5 февраля 1928 года

ТИТОВА Л. Г. - Видать, что могутной был этот партизан. Я боялась партизан роговских. Пряталась от них. Как, бывалыча, увижу их, так вся и затрясусь, как лист. B сказу этом ровно нету никакой брехоты. Все по совести обсказано. Быль оповещена. Так это и было. Многих партизан не миловали.

ЗОЛОТАРЕВ П. И. - Кабы я был Павличенко, я не стал бы долго с барином возжаться, а придушил бы его еще в погребе, - и хана. А то еще какие-то тары-бары-растабары Матюшка разводил с тем сукиным сыном!… Не ядреный, и не маленький был Матвей Павличенко, а средний, но хитрый, умственный человек. Я бы мог обвинить Павличенко, если бы он оскорбил кого-нибудь на общем собрании граждан. А с барином он поступил, как и надо. Тогда была партизанская власть. Попался им гад какой-нибудь - ну, и крышка! «Ленинское письмо» с толком присочинено к рассказу. Я думаю, не по хулиганству его «прочитал» Матюшка барину Никитинскому. Не, он делал это от полной своей мысли, что Ленин, - будь он около него, - разрешил бы ему хлопнуть барина. Надеялся в этом Матюшка на Ленина как на вождя… Рассказ написан, как топором вырублен! Никаких в нем не сделано неясностей. Во всем можно разобраться, ежели человек - не дурак и повидал свет в Гражданскую войну.

ЖЕЛЕЗНИКОВА Т. Ф. - С моей руки - мало Матюшка топтал барина. Еще бы ему, подлецу, тальнику, - пуще бока намять! Черт какой, чужих баб дай ему хватать!

НОСОВА П. Д. - А, должно, шибко осерчал Матюха на барина за «бабье место». Тот-то, видно, любил пощупать чужого мяска. Сатана!

ШИТИКОВ А М. - Партизан поступил с Никитинским свыше вины барина. Жестоко поступил. И мне кажется, автор здесь соврал. Вряд ли Павличенко мог так истязать барина за то, что тот когда-то пять лет тому назад, дал Павличенке пощечину и хапал его жену. Мягкими на словах, а жестокими на деле могут быть, кажется, только религиозные люди. А Павличенко - не религиозный. Он «мягкий», но большой злодей… Про женину обиду нечего и говорить. Жена сама виновата. Она должна была в свое время доложить мужу, что барин с ней нахальничал.

ТИТОВ Л. Е. - Безумно Матюшка на барина кидался. Ну-ка чо, если барин кою-то пору «кое-где» пошарился у его жены? Чо ей сделалось? Хватило бы ее всем: и барину и Матвею. Разве этаких штук не бывало али теперь не бывает? Сколь хошь. Так и топтать людей за это? Зря это! Совсем ни к чему.

БОЧАРОВ Ф. 3. - Для меня очень много непонятного в этом рассказе. Вообще рассказ этот - ровно с воздуху пал. Кто, что, как? - догадывайся тут сам читатель. С чего у помещика глаза обратились в шары, ежели Матвей говорил с ним тихо-смирно? Не разобрал я, к чему склонение имел рассказ. Партизаны мстили барам, давили их, только не так, как Павличенко. В рассказе указано, что он зашел к Никитинскому в хоромы неслышно, как кошка, и стал, снявши шапку-кубанку. Теленком стоял. Да разве партизаны так набегали на господ, которые их раньше мучили? Нет, не так! Вбегали энергично и - бух! бух! бух! Готово! Нет барина! Матвей - нюня. Он и сейчас, верно, боится господ.

СТЕКАЧОВ Т. В. - Подойдет мысль, но не дадут ее сказать. Ермаков меня давеча перебивал. А потом - мысль сама уходит. Сейчас на уме меньше крутится… Хвалили Матвея. А я думаю, не за что его хвалить. Писатель нас бросал-бросал туда-сюда, туда-сюда - и нигде ничего до путя не договорил. Все писание в каком-то дыму оставлено. Старец являлся Матвею, как видение святому. Что это за старец? Откуда он? Да и не старец являлся, а какая-то тень. Не доказано про него ни слова дельного. Вот тебе старец с Матюхой. Потом уж Матюха с Настей. Куда-то подрали. Зачем и куда их шут понес? Она дует, он за ней, как бешеные. В чтении этом нет связанности. Есть описания порядочные у прочих сочинителей. Все они к тебе сами в душу идут. А оттого это, что они от ума. В них все по порядку высказывается: скажем, человек идет, сорока сидит на березе, колокол гудеть и прочие там прикрасы… Рассказ про Павличенку, конечно, веселый, но что ты примешь в сердце от этой веселости? Хорош напиток, только хмелю в нем нету. «Письмо Ленина» в рассказе - лишнее. Матвей Павличенко и без письма верил, что он имеет право душить своего барина-угнетателя. Рассказ можно принять в деревню для когда нечего читать.

ТИТОВ Н. И. - Я свое соображение на уме держу. Прочитанный рассказ есть самый действительный и простой. От простого ума он составлен, и ни единого слова в нем нет лукавого, - нет подводу всякому ясному слову. Были дела страшные и простые, и слова на рассказ взяты тоже простые. Не признаю врак. Здесь описана сбыть. Co зла заявился Матвей этот к барину и думает. «Дай, я ему оглавлю письмо, будто от Ленина. Пущай потрусится от страсти». Такие мысля у Матвея были. Потому что он сам руководствовал ими. Хотел он барину отомстить. Ладно ли ему будет потом - об этом Матвей не думал. Простой человек обдумывал простые мысля, и писатель просто это и высказал… Ужастей в рассказе настоящих не обозначено. И смешного шибко не имеется. А мучить люди других людей охочи. Натурность в них, значит, такая.

СРЕКАЧОВА П. Ф. - Ну, и нахальник же этот партизан, который топтал барина! Не стоило бы ему этого творить. К чему над человеком зря строжиться и галиться? Как зачал Матвей топтать барина - так меня на Матвея зло взяло. А после раздумалась, вспомнила, как баринье над нашим братом чванились, так перестала жалеть барина. Насолили, видно, господа крестьянам. Ну, думаю, мни, Матвей! Остервился, видать, Матвей. Не враз покончил барина, а помучил его вдосталь, сколь душа хотела… Рассказ - так себе. Но крепких слов, навесистых, чтобы придавляли, - нету. На овес похожи. От безделья можно послушать это чтение. Новостей тут мало. Про зло человеческое мы все и давно знаем. Некоторые наши клики о рассказе, я считаю, никудышные. Справедливо, что рассказу этому не быть на первом месте: недохватки в розмысле есть кое-где. Поглядеть по нем, так писатель (читай: Бабель - Адриан Топоров) млад еще супротив настоящих писателей.